– Может, но необязательно. Я изучу все снимки. А как насчет этой Брайт?
Но Дрейк перебил его:
– Послушай, Перри, ты слышал о молодом Маклейне? Ведь это дьявольски серьезное дело.
– Да, – кивнул Мейсон. – До меня дошло несколько противоречивых слухов. Что думает полиция? Это убийство или самоубийство?
– Не знаю. Они помалкивают. Но меня удивляет, что он держал в руке глаз. Помнишь, я достал тебе такие глаза? Они у тебя? Покажи их.
– Зачем?
– Я хочу убедиться, все ли они целы.
Мейсон пожал плечами:
– Их нет, Пол.
– А где же они?
– Не знаю.
– Я опасаюсь, что могут напасть на мои следы с помощью торговца.
– Я говорил тебе, чтобы все было чисто.
– Иногда человек не может все учесть.
– Тогда это плохо, – сказал адвокат.
– Послушай, Перри, ты обещал спасти меня от тюрьмы.
– Но ты еще не в тюрьме, не так ли?
– Но вполне могу туда угодить, – вздрогнув, сказал Пол.
– Послушай, Пол, может быть, стоит довести дело до суда. Прокурор хочет устроить послезавтра предварительное заседание. Я намерен дать согласие.
Пол собрал морщинами весь лоб.
– Знаешь, Перри, мы вместе влезли в это дело. Если…
– Вот что, Пол, укладывай чемодан и лети в Рино следующим рейсом, – перебил детектива Мейсон.
– Чтобы избежать разборок с глазами?
– Нет, надо отвезти бумаги Хейзл Бассет, известной как Хейзл Фенвик, или Хейзл Чалмерс.
Пол удивленно свистнул:
– Так ты знал, где она?
– Ты много болтаешь, Пол, – заметил Мейсон.
Пол двинулся к двери:
– Хорошо, Перри, я упакую чемодан. Только помни, что обещал избавить меня от кутузки.
Мейсон махнул рукой и позвонил Делле. Как только Пол ушел, Делла вошла в кабинет.
– Делла, приготовь бракоразводные бумаги. Скоро все будет кончено. Ответчица будет признана как Хейзл Чалмерс, а также Хейзл Фенвик или миссис Хейзл Бассет.
Делла изумленно посмотрела на него:
– Но об этом узнают все газеты и отправят своих журналистов следить за процессом.
Мейсон кивнул:
– Я послал Пола в Рино вечерним рейсом. Девушке придется начинать сразу. Дрейк передаст ей бумаги, как только она сообщит свой адрес.
– Некоторые репортеры знают, что Пол работает с вами.
Мейсон кивнул.
– Если я смогу поднять шум вокруг этого дела, все будет в порядке. Иди настучи петицию о разводе, и ты увидишь, что случится.
Кеннет Д. Уинтерс, судья низшей инстанции, вполне оценил бум, поднятый вокруг него прессой.
– Предварительное слушание по делу Питера Брунольда и Сильвии Бассет, совместно обвиненных в убийстве Хартли Бассета, объявлено открытым. Джентльмены, вы готовы к слушанию дела?
– Готов, – ответил Перри Мейсон.
Окружной прокурор Бергер кивнул.
Репортеры достали блокноты и приготовились записывать. Дело было совершенно необычным, и прокурор решил лично присутствовать на предварительном слушании, а репортеры понимали, что это значит.
– Джеймс Овертон, – сказал прокурор, – пожалуйста, подойдите к присяге.
Овертон подошел, поднял правую руку и стоял так, глядя на присутствующих, – темный, угрюмый, саркастический, в нем, однако, чувствовалась некая уравновешенность.
– Ваше имя – Джеймс Овертон, и вы работали шофером у Хартли Бассета? – спросил прокурор после того, как Овертон принял присягу.
– Да, сэр.
– Давно вы работали у мистера Бассета?
– Восемнадцать месяцев.
– И все это время вы работали шофером?
– Да, сэр.
– Чем вы занимались до этого?
Встал Мейсон:
– Я осведомлен, что в предварительных слушаниях адвокат тоже может принять участие. Лучшей судебной тактикой является обращение через суд. Я также осведомлен, что прокурор может сам задавать вопросы. Но это дело необычное, и поэтому я прошу суд сказать: можно ли интересоваться прошлым человека, которое не имеет отношения к данному делу?
– Я думаю, что можно, – ответил сам прокурор.
– Тогда не возражаю.
– Ответьте на вопрос прокурора, – сказал судья.
– Я был детективом, – сказал Овертон.
– Частным детективом?
– Нет, я состоял на службе правительства США. Я работал в разведке, а потом перешел в детективное бюро при муниципалитете. Там я работал недолго и получил приглашение от мистера Бассета поступить к нему на службу.
Мейсон откинулся на спинку стула и посмотрел на Брунольда, затем перевел взгляд на Сильвию Бассет.
Брунольд сидел с равнодушным видом. Глаза Сильвии были широко раскрыты от удивления.
– На службе у Бассета занимались ли вы другой работой, кроме вождения автомобиля? – спросил Бергер.
– Нам придется уяснить, что этого человека наняли шпионить за женой Хартли Бассета, – с иронией произнес Перри Мейсон, – и что он старался снискать расположение хозяина, докладывая о фактах, которые делали слежку необходимой.
– Ваша честь, – встав с места, загремел прокурор, – я возражаю против такого замечания защиты! Оно дискредитирует показания свидетеля, причем заявление подобного рода невозможно подтвердить.
– Почему же? – спросил Мейсон.
– Потому что у вас нет фактов против него. Этот человек – достойный уважения следователь…
– Все они одинаковы, – перебил его Мейсон.
Судья ударил молоточком по столу:
– Я запрещаю продолжать дискуссию на эту тему. А вы, мистер Мейсон, не перебивайте. Ограничьте ваши замечания вопросами к суду и к свидетелям во время перекрестного допроса и формулируйте их, пожалуйста, в достойной и уважительной манере.
Мейсон встал и поклонился:
– Ваша честь, я прошу прощения у суда.
– Продолжайте, мистер Бергер, – сказал судья Уинтерс.
Бергер глубоко вздохнул, стараясь овладеть своими чувствами:
– Отвечайте на вопрос, мистер Овертон, чем вы занимались еще?
– Мистер Бассет просил держать его в курсе кое-каких дел в его доме.
– Что это значит?
– Он просил меня быть его «слухачом».
– Выражение «слухач» использовал мистер Бассет?
– Да.
– Хорошо. А теперь я перейду к предварительному допросу. Когда вы в последний раз видели мистера Бассета?
– Четырнадцатого.
– Он был жив?
– Когда я увидел его в первый раз в этот день, он был жив.
– А когда вы видели его в последний раз?
– Сэр, он был мертв.
– Где он находился?
– Он лежал на полу в своем кабинете, прикрытый одеялом, руки раскинуты в стороны. Рядом с его левой рукой лежал «кольт» тридцать восьмого калибра, а рядом с правой рукой – «смит-и-вессон» того же калибра. Такой же пистолет был в его кармане.
– И мистер Бассет был мертв?
– Да, сэр.
– Вы уверены в этом?
– Да, сэр.
– Кто находился в кабинете в это время?
– Сержант Голкомб, два детектива, имен я не знаю, и криминалист из отдела убийств. Кажется, его зовут Ширер.
– Вы видели что-либо в левой руке трупа?
– Да, сэр.
– Что это было?
– Стеклянный глаз.
– Был ли этот глаз идентифицирован в вашем присутствии этими тремя джентльменами и можно ли это сделать еще раз?
– Да, сэр.
– Кем?
– Мистером Ширером.
– Как он сделал это?
– Он взял какое-то черное вещество и нанес его на внутреннюю поверхность глаза.
– Вы сможете узнать этот глаз, если вам его покажут?
– Да, сэр.
Бергер протянул запечатанный конверт судье, тот вскрыл его и показал глаз Овертону:
– Это тот самый глаз?
– Да, сэр, это тот самый глаз.
– Вы видели его раньше?
– Да, сэр.
– Где?
– У мистера Бассета.
Мейсон наклонился вперед, взгляд у него был сосредоточенный. Бергер торжествующе посмотрел на него.
– Вы имеете в виду, – спросил Бергер, – что видели глаз у мистера Бассета перед убийством?
– Да, сэр.
– Сколько времени прошло с того момента?
– Двадцать пять часов.
– И это было в первый раз, когда вы его видели? – драматическим тоном воскликнул Бергер.
– Нет, сэр.
Судья Уинтерс оказал свидетелю честь, наклонившись вперед и приложив руку к уху, чтобы не пропустить ни слова.
– Когда вы впервые увидели этот глаз? – выразительно спросил прокурор.
– За час до того, как увидел его у Бассета.
– И где вы его видели?
– Одну минуту, – сказал Мейсон. – Я протестую против этого вопроса, как некомпетентного и не относящегося к делу.
– Что вызывает ваше возражение, адвокат? – спросил судья.
– То, что свидетель заявляет, что глаз, найденный в руке убитого, тот же самый, что он видел за сутки до убийства. Это чистая случайность. Вспомните, ваша честь, что идентификация производилась, когда глаз взяли из руки мертвого человека. Теперь свидетель показал, что глаз тот же самый. Но, ваша честь, когда свидетель видел этот глаз впервые, он не был идентифицирован. Единственное, что может утверждать свидетель, что он видел точно такой же глаз, налитый кровью.
– Хорошо, – усмехнулся прокурор. – Допустим, что последний вопрос поставлен неправильно; с разрешения суда мы снимем его и сформулируем по-другому. Вы видели подобный глаз?
