Вульф не испепелил меня взглядом и не зарычал, но просто сказал:
– Да, это может быть вполне съедобно.
Я кивнул.
– Угу. Кстати, я заметил, что за все время вы ни разу не заговорили о еде, даже со мной. Должно быть, дали себе честное слово, скорее всего по пути в аэропорт, что беспрекословно стерпите все надругательства над своими вкусовыми сосочками. Представляю, что вы наплетете Фрицу, если мы, конечно, вернемся домой. Надеюсь, им удастся наловить достаточно форели. Какого вы, кстати, мнения о консервированном консоме?
Я думал, что Вульф будет рад-радешенек возможности излить душу, но он, похоже, придерживался иного мнения.
– Тебе нельзя ехать в Сент-Луис, – промолвил он. – Ты нужен здесь.
– Еще бы. Должен же кто-то разоблачать фальшивые алиби.
– Фу. Что ты можешь еще сказать о вчерашнем вечере?
– Добавить мне, пожалуй, нечего. И тот и другой меня по-прежнему привлекают. Например, слова Фарнэма про залог. Возможно, это связано с нашим делом. Или как Сэм Пикок пытался неуклюже увильнуть от расспросов про то утро, когда Броделл ходил на Ягодную речку. Вам пришлось дважды перебивать его, а когда вы спросили, не говорил ли Броделл, что встречал кого-нибудь по дороге, Пикок нервно затеребил шейный платок и начал ныть, что вы задаете слишком много вопросов. Будь Броделл жив, я бы предпочел расспросить его про это утро.
– Да. Сможем ли поговорить с мистером Пикоком, если поедем туда сейчас?
– В субботу днем-то? Сомневаюсь.
– Можем ли мы застать его сегодня вечером у мистера Степаняна?
– Вот это как пить дать.
– Значит, поговорим с ним там.
– Поговорим? Вы тоже едете?
– Да.
Я даже не поднял бровь; уж слишком он меня поразил. Я просто таращился на него.
– Я хочу пить, – сказал Вульф. – Там в ручье две банки пива.
Я встал и спустился по крутому склону к воде.
В двадцать минут пятого мы вчетвером сидели в гостиной в доме Грива – той самой, где были выставлены фотографии, вымпелы, медали, серебряный кубок и знаменитое седло. В гостиной собрались только мужчины. Кэрол Грив и Флора Итон, невезучая вдовушка, колдовали на кухне над форелью по-монтански, которую должны были подать на стол к шести часам. Альма хлопотала над младенцем. Мы с Вульфом прибыли к пяти. Пит Ингелс с Эмметом Лейком уже были на месте, а вот Мел Фокс застрял, что-то случилось с лошадью, – и теперь мы все ждали его. Эммет, видавший виды ковбой лет пятидесяти, произнес всего два слова: «Садитесь сюда», – обращаясь ко мне, а вот Пит Ингелс, напротив, оказался разговорчивым малым. Суда по его телосложению, его должно было увлекать нечто, где требовалось применение недюжинной физической силы, а он тем не менее заканчивал Калифорнийский университет в Беркли, специализируясь по палеонтологии, но вот уже третье лето подряд подрабатывая на ранчо «Бар Джей-Эр». Вульф неосмотрительно задал ему вопрос о студенческих демонстрациях в Беркли, и Пит в ответ разразился речью, которая затянулась бы до самого ужина, не прерви ее появление Мела Фокса. Мел извинился за опоздание и поздоровался с Вульфом за руку. Потом придвинул стул к моему, подтянул по привычке джинсы, сел, взглянул на свои руки и заметил, что еще не успел даже умыться. И спросил, не пропустил ли чего важного.
Вульф покачал головой.
– Мы ждали вас. Я здесь уже три дня, мистер Фокс, и вы, должно быть, уже недоумеваете, почему я до сих пор не поговорил с вами.
– Я наверное был слишком занят, чтобы недоумевать.
– Завидую вам. А я вот больше ничем другим все это время и не занимался. – Вульф обвел глазами собравшихся. – Мистер Гудвин рассказал мне про вас, джентльмены, и будь у меня хоть малейшее подозрение, что один из вас мог застрелить Филипа Броделла, я бы не стал дожидаться сегодняшнего дня, чтобы встретиться с вами. Сюда же я приехал, теша себя надеждой, что кто-то из вас может, сам того не подозревая, знать хоть что-нибудь, что может натолкнуть меня на определенные выводы. Вот я и хочу попросить вас рассказать все, что вам известно. Начнем с вас, мистер Фокс. Расскажите мне про Филипа Броделла и про его гибель.
– Рассказчик из меня неважный. – Мел покосился на меня, потом снова посмотрел на Вульфа. – И я все уже рассказывал Арчи.
– Я знаю, но хочу сам послушать вас. Начинайте.
– Что ж… – Мел закинув ногу на ногу. – Вообще-то я и двадцатью словами с Броделлом не перекинулся. А было дело так. Утром в воскресенье я покупал что-то у Вотера, а Броделл подошел, представился и спросил, нет ли у меня лишнего, уже использованного лассо. Он хотел купить его и забрать домой. Я ответил, что нет. Нет, пожалуй, тут и двадцати слов не наберется. Видел я его еще пару раз, но мы не разговаривали. Правда, когда стало известно, что Броделл – отец ребенка Альмы, этот паразит на свое счастье уже смотался отсюда. Иначе я бы за себя не поручился. Альма… Я выковыривал из ее ножки иглы дикобраза, когда малышке было всего пять лет от роду. Тогда про этого прохвоста и впрямь много говорили, но я только слушал. Говорить мне было нечего, кроме того что, попадись он тогда мне в руки, я бы с него живого шкуру содрал.
– Значит, вас бы тоже стоило заподозрить?
– Да, конечно. Шериф повозился со мной немного.
– А почему оставил вас в покое?
– Потому что Харвей был в таком же положении, как и я, а на Харвея у него зуб. Потом Харвей в тот день был один, а я нет. Эммет Лейк был со мной весь день, да и Пит Ингелс не раз присоединялся к нам. А врать Эммет не станет, потому что считает, что вполне достоин занять мое место.
– Чушь собачья! – процедил Эммет.
Пререкаться никто не стал. Вульф спросил Мела:
– Вы знали, что Броделл вернулся?
– Да, все тут знали. Первым проведал Пит. Еще во вторник, и сразу рассказал нам. Тогда же вечером мы здорово поспорили на его счет. Пит сказал, что мы должны всячески помогать Харвею и Кэрол, чтобы не допустить его встречи с Альмой, а Эммет заявил, что мы не должны вмешиваться, поскольку Броделл может надумать жениться на ней. Я же стоял на том, что решать должны родители Альмы, а нам вообще не надо встревать, если нас не попросят. Но, как всегда, каждый остался при своем мнении.
– Знаю. И на следующий вечер, в среду, спор возобновился?
– Да. Хотя мы уже немного подуспокоились, так что до кровопролития не дошло. Тем более в четверг. Харвей сказал мне, что, по словам Кэрол, Альма не только не встречалась с Броделлом, но и не питала ни малейшего желания его видеть. Вечером мы с Питом еще раз вспомнили про него, а он в это время как раз лежал на том валуне, простреленный в двух местах…
– Продолжайте, пожалуйста, – попросил Вульф, видя, что молчание грозит затянуться.
Мел потряс головой.
– Продолжать-то уже нечего. Я знаю, куда вы клоните – вы хотите доказать, что Броделла убил не Харвей, а кто-то другой. Я бы рад помочь вам с Арчи, но если вам нужно заклеймить теленка, который спрятался в кустарнике, то сперва этого теленка надо найти и связать. А как насчет младшего Хейта?
– Мистер Гудвин вычеркнул его из списка подозреваемых.
– Безнадежно, Мел, – пояснил я. – Я потратил на него все утро. Никаких шансов.
– А кто тогда остается?
– Никто. Поэтому мы и здесь. Мистер Вульф надеется, что вы знаете про Броделла хоть что-то, что может нам помочь.
– После ареста Харвея мне было уже не до разговоров. За две недели я лишь раз выбрался в Тимбербург, надеясь повидать его, но Морли Хейт не пустил меня. Вот бы кого надо заклеймить, черт возьми!
Глаза Вульфа переместились направо.
– Мистер Лейк. Расскажите мне про Броделла.
– Дерьмо собачье этот Броделл, – смачно сплюнул Эммет.
На самом деле он выразился чуть-чуть иначе. Но дело в том, что примерно год назад я получил письмо на четырех страницах от пожилой женщины из Вичиты, штат Канзас, в котором она сообщила, что прочитала все мои отчеты и всякий раз, когда очередному из ее четырнадцати внучат исполняется двенадцать лет, она дарит ему или ей сразу три книги, чтобы дети вошли во вкус. Так что, сами понимаете, если я изложу то, что на самом деле сказал Эммет Лейк, я наверняка лишусь симпатии этой старушки, не говоря уж о ее внуках, которым еще нет двенадцати. Цензуру я люблю не больше вашего, но если бы в конце концов вдруг вышло, что Броделла прихлопнул именно Эммет, мне пришлось бы передавать разговоры с ним дословно, а стало быть, распрощаться с милой старушкой. На самом же деле он оказался невольным участником событий просто в силу того, что служил на ранчо, поэтому я позволил себе, излагая текст его речи, заменить самые скабрезные словечки, пометив их аббревиатурой «ВЦ» (вычеркнуто цензурой). Те из вас, кто любят смачные выражения, могут вставить их сами, дав волю фантазии. Итак:
– Дерьмо собачье (ВЦ) этот Броделл, – примерно такой смысл несла реплика Эммета.
