Он потянулся за бутылкой, налил и сделал большой глоток. Наверно он не чувствовал вкус коньяка, пил его' как воду.
– К черту, – сказал он. – Кэрол должна была попросить меня.
– Возможно, она обратилась для этого к женщине.
– Никогда. Только не Кэрол. Ведь все должно было остаться в тайне.
– Несомненно.
– Она не доверила бы женщине тайну. Никакой женщине. И точка.
– Вы страдаете от того, что она вместо вас выбрала более подходящего. Но у вас должно быть мнение о ее выборе. Этот вопрос не гипотетический. Кого она попросила, если не вас?
– Я не знаю.
– Но кому она могла доверить такое деликатное дело?
– Бог мой, вы знаете, я думал, – Бингхэм поднес стакан к губам и сделал небольшой глоток. – первым, кого бы я назвал, был бы ее бывший муж Виллис Краг.
– Мистер Краг утверждает, что контактировал с ней очень редко и только по деловым вопросам. Вы в этом сомневаетесь?
– Чет. Я отвечаю на ваш вопрос. А это чертовски верный вопрос. Я знаю, как Кэрол относилась к Крагу. Она любила его. Она знала, что может довериться ему, может на него рассчитывать. Но если он говорит, что это был не он, возможно, это так. Мой второй выбор пал бы на Юлиана Хафта.
Вулф усмехнулся.
– Вы просто называете здесь присутствующих. Вы дурачитесь.
– Нет. Кэрол ценила Хафта как мастера своего дела. Она считала, что никто лучше него не разбирается в писательском деле и не раз говорила ему об этом. Он был единственным мужчиной, пообедав с которым, она могла вернуться домой и работать над рукописями. В этом еще одна причина, почему «бродяга» – неправильное для нее определение. Она любила свое дело и была в нем специалистом. Я люблю подурачиться, но сейчас мне не до этого. Пожалуй, я ошибся, назвав первым Крага. Я забыл о Мэни Аптоне. Его следовало назвать первым.
– Ее босс?
– Да, ее босс. И потому он – первый. Это он разрешил ей отсутствовать в течение шести месяцев, а потом снова вернуться на работу. Он должен был знать, почему она уехала. Всем своим друзьям, включая меня, она сказала, что взяла длительный отпуск, но Мэни Аптону она должна была назвать причину. Черт возьми, это же очевидно. Если вы наполовину так умны, как считаете, то сообразили бы, что это бросается в глаза.
– Действительно, это так. Но только вчера она сидела в кресле, где сейчас сидите вы. Полагая, что мистер Аптон – наиболее вероятный выбор, кого бы вы еще могли назвать?
– Никого,– Бингхэм сделал глоток бренди.– Если и есть кто-нибудь, кого я не знаю, то не думаю, что она его бы выбрала. Кэрол любила рассказывать мне обо всем. Ей нравилось, как я слушаю.
– Я, вроде, спрашивал, убили ли вы ее?
– И я ответил: «Конечно». Я имел в виду «конечно, нет». Вы не спросили меня, где я провел прошлую ночь, как и когда узнал о ее смерти. Я провел ночь дома в постели, один, и около девяти часов был на работе в студии. Я готовлю ведущего для большого шоу и на месяц в этом опаздываю. Кто-то на студии услыхал о Кэрол и сказал мне. В конверте, который вы мне прислали, была ее фотография. Как только я смог, я выбрался со студии и пришел спросить вас о фото.
– Вы были с ней близки, мистер Бингхэм?
– Нет. Но мы никогда не были в плохих отношениях.– Он взглянул на часы. – Мне пора возвращаться.
– Мы скоро закончим. Мистер Хафт, все внимание теперь к вам. По словам мистера Бингхэма, Кэрол Мардус могла обратиться к вам за помощью. Как вы это расцениваете?
Хафт сидел в кресле развалясь, вытянув ноги. Некоторым мужчинам это идет, но только не ему. Он выпил скотч с содой и поставил стакан на стол Вулфа.
– Я считаю, что должен быть польщен, – начал он. Его тонкий тенор резко контрастировал с баритоном Бингхэма. – Я признателен тебе, Лео, что ты считаешь, будто Кэрол доверила бы мне такое личное дело и по такому деликатному вопросу. Даже если ты первым поставил Мэни Аптона, а меня последним. Лео вполне точно охарактеризовал мои отношения с Кэрол, мне нечего добавить. Вы спросили их о прошлой ночи. Обычно я провожу уикэнды у себя дома в Вестпорте. Но один из моих значительных авторов, по крайней мере значительных для меня, прибыл днем из Англии, и вечером я пригласил его пообедать, а затем пойти в театр. Я спал– в своей квартире на Черчилл Тауэрс и был там, когда позвонил Бингхэм. Я ничего не знал о мисс Мардус, пока он мне не рассказал. Есть вопросы?
Вулф взглянул на него хмуро.
– Как зовут вашего значительного автора?
– Лук Чейтхэм.
– Он написал «Без луны ночью»?
– Верно.
– Вы его издавали?
– Да.
– Привет ему от меня.
– С удовольствием.
Вулф взглянул на часы. Без двенадцати четыре.
– Джентльмены,– начал он,– у нас не может быть взаимного доверия, но у нас есть общий интерес. Ваши объяснения могли удовлетворить меня или нет, но они никогда не удовлетворили бы полицию. Никто из вас не мог бы доказать свою искренность. Поэтому в ваших интересах не говорить о нашей беседе или даже о том, что вы здесь были. Так же, как и в моих интересах. Что касается результата – посмотрим. Убийца, несомненно, будет привлечен к ответу. – Он встал. – Во всяком случае, я благодарю вас от имени моей клиентки.
Он направился в холл на пять минут раньше обычного.
Я проводил всех и вернулся в кабинет. Было над чем подумать. Весьма вероятно, что убийца – один из четверых. Который? Это глупейший пасьянс, в который мы играем, пытаясь выбрать из группы людей убийцу, основываясь на том, как они говорили, как выглядели, как вели себя. Так вы играете, если не можете обнаружить просвет.
Беда еще и в том, что мы не знали, сколько времени у нас есть. Месяц, неделя, или день, или час. Убийство будет рассматриваться с разных сторон, с разных точек... один из них может проговориться. А все, что нужно полицейскому Крамеру – это намек на связь между Кэрол Мардус и ребенком или на факт, что она приходила сюда. Мы ходили по тончайшему льду.
Я хотел высказать Вулфу свои соображения. Но он не должен был застать меня сидящим в кабинете, как в заключении. Поэтому, когда послышался шум лифта, я вышел и занял позицию напротив его дверцы. Вулф вышел и обнаружил, что стоит лицом к лицу со мной. Только я собрался говорить, как раздался звонок во входную дверь, и мы оба взглянула в сторону прозрачного с одной стороны стекла. За ним стоял инспектор Крамер.
Вулф тихо сказал «пошли» и направился вглубь дома. На кухне у раковины стоял Фриц и обрызгивал кресс-салат ледяной водой. Фриц взглянул на Вулфа, оценил выражение его лица и засуетился.
– У двери мистер Крамер, – сказал Вулф. – Арчи и я уходим через черный ход и неизвестно, когда вернемся. Не впускай его. Закрой дверь на цепочку. Скажи ему, что нас нет и ничего больше. Если он вернется с ордером на обыск, тебе придется его принять, но ты не знаешь, куда мы ушли.
В дверь снова позвонили.
– Ты понял?
– Да, но...
– Иди.
Вулф спросил меня:
– Пижамы и зубные щетки?
– Нет времени. Если с ним Стеббинс, он пошлет его вокруг дома на тридцать четвертую улицу перекрыть нам путь.
– У тебя есть деньги?
– Недостаточно. Сейчас возьму.
Я на цыпочках прошел в кабинет к сейфу, достал деньги, закрыл дверцу и набрал код. Вулф еще был в холле, собираясь спуститься вниз. Внизу я обогнал его и мы вышли из дома, по четырем ступенькам поднялись наверх и направились вдоль кирпичной стены к воротам. Затем к 34-й улице. Оглядываться не имело смысла. Было непохоже, что Крамер заранее послал сюда человека, но если он это сделал, мы скоро об этом узнаем. Мы свернули налево. Кто бы поверил, что человек, который ходит пешком так мало, как Вулф, способен шагать так легко, но Вулф был способен на это. Он мог даже говорить.
– За нами идут следом?
– Сомневаюсь. Мы никогда так не уходили. Думаю, за нами бы не шли, нас бы остановили.
На улице было большое для июля движение. Нас разъединила группа людей, а затем мы снова встретились. Вулф спросил:
– Отправимся в отель?
– Нет. По фотографиям в газетах вас сразу узнают. У меня есть предложение. Сегодня утром на побережье я подумал, что нам может понадобиться убежище, и попросил у миссис Вэлдон ключ от ее дома. Он у меня в кармане.
– За домом не наблюдают?
– Зачем? Она вчера уехала на побережье. Там никого нет.
На углу мы подождали зеленый свет, перешли через тридцать четвертую улицу и направились к Девятой авеню.
– Нам идти около двух миль, – сказал я. – Ходьба на свежем воздухе укрепляет тело и оживляет мозг. Шоферы такси слишком болтливы. Например, когда он будет есть суп у стойки, он скажет: «Ниро Вулф вышел из дома. Я только что подвез его на одиннадцатую улицу, где эта женщина держит ребенка». Через час об этом будет знать весь город. Мы можем выпить в баре пива. Скажите, когда.
– Ты слишком много говоришь. Ты, наконец, увидел меня странствующим бродягой.
– Да. И никогда этого не забуду.
Мы остановились лишь у магазина деликатесов на Шестой Авеню, и когда вошли, наконец, в вестибюль, где однажды был оставлен подкидыш, вздохнули с облегчением. Вулф купил ветчину, солонину, осетрину, анчоусы, салат, редиску, огурцы, апельсины, лимоны, персики, сливы, три сорта печенья, кофе, масло... Хлеба не было. Если умрет Фриц, Вулф больше никогда не будет есть хлеб. Только в десять минут восьмого я освободил руки от покупок и смог взглянуть на часы. Без четверти восемь я убрал все лишнее, а Вулф накрыл на кухне стол для обеда.
