А вот вошедшая в гостиную Джулия была вся в черном – изящно скроенное черное платье с короткими рукавами изумительно облегало ее фигуру. Немудрено, что Джулия пообещала приодеться – выглядела она просто сногсшибательно. Я так и сообщил ей, после чего увлек к окну.
– Хочу отдать вам первый приказ, – сказал я. – Видите эту каменную ограду? В котором часу вы обычно возвращаетесь после выступления?
– Как правило, в половине второго. Мой последний выход заканчивается в час ночи.
– Прекрасно. В парке никого не будет. Значит, вернувшись сегодня ночью, вы включите свет, подойдете к окну, а человек, затаившийся за этой стеной с винтовкой в руках, нажмет на спусковой крючок, и, если он стреляет не впервые в жизни, – вам конец. Так что вам запрещается подходить к окну и выглядывать на улицу. Перед тем, как уйти, опустите жалюзи и задвиньте шторы. Это приказ.
– И очень глупый. Думаете, легко стрелять вверх, да еще под таким углом? Возьмите винтовку и попробуйте сами. Вы и в окно-то не попадете.
– Это я-то не попаду? Мне и двенадцати лет не было, когда я из ружья сшибал белок с верхушек деревьев такой же высоты. Вы собираетесь подчиниться приказу или нет?
– Собираюсь, – усмехнулась она.
Мы уселись на диван, чтобы обсудить подробности предстоящей операции. Джулия хотела, чтобы я сидел в соседней комнате и слушал ее беседу с Флемингом, я же настаивал на том, что должен присутствовать и следить за ним. В конце концов, мы примирились на том, что присутствовать я могу, но рта раскрывать не буду. Наконец зазвонил телефон, и Джулии сообщили, что мистер Флеминг внизу и готов подняться. Я остался сидеть на диване и сидел на нем, когда в дверь постучали и Джулия пошла открывать. Вошел Флеминг, но меня не заметил, поскольку не сводил глаз с Джулии. Лишь когда она заперла дверь и шагнула в комнату, он повернулся и увидел меня.
С губ Флеминга слетело какое-то восклицание, но он, по-видимому, этого даже не заметил. Он просто стоял и пялился на меня. Джулия повернулась к нему и спросила:
– Вы, кажется, знакомы с мистером Гудвином? Давайте мне ваше пальто.
Рот Флеминга раскрылся, но из него не вырвалось ни одного слова. Он попытался еще разок и проскрипел:
– Я думал, вы... Мне казалось, что мы будем говорить с глазу на глаз.
Она кивнула.
– Я понимаю, что так вам было бы удобнее, но решила, что с вами надо быть поосторожнее. Вы принесли деньги?
Флеминг мучился. Он старался смотреть на Джулию, глаза же все время стремились подглядеть, что делаю я.
– Боюсь, что случилось серьезное недоразумение, – выдавил он. – Боюсь, что Изабель ввела вас в заблуждение. Кажется...
– Ерунда, Мильтон Фейлс. Или Фалес. Я точно знаю, как вы раздобыли эти деньги и кто их вам уплатил. Если бы не Изабель, я бы давно рассказала все полиции. Изабель же хотела, чтобы я отобрала у вас деньги, вот я это и собираюсь сделать. Она бы, наверное, хотела также, чтобы я рассказала все ее сестре, поскольку и сама намеревалась это сделать. Возможно, так я и поступлю, но сперва верните деньги. Вы принесли их?
– Нет. Честное слово, мисс Джекет...
– Черт! – Она развернулась ко мне. – Что вы посоветуете, мистер Гудвин?
Нет чтобы назвать меня Арчи.
– Думаю, что вы зря теряете время, – сказал я. – Пожалуй, я позвоню инспектору Кремеру и скажу, чтобы он приехал и арестовал его. Кремер занимается расследованием убийств, поэтому Флеминг его заинтересует.
Я поднялся, подошел к столику, на котором стоял телефонный аппарат, снял трубку и начал накручивать диск.
– Нет! – крикнул Флеминг.
Я повернулся.
– Нет?
– Я отдам вам деньги. Я не мог взять их сегодня – банк закрыт. Я принесу их в понедельник.
Я положил трубку. Джулия сказала:
– Только все деньги. Пять тысяч.
– Да, конечно. – Его взгляд метнулся ко мне, потом возвратился к Джулии. – Вы сказали... Мне кажется, Изабель не хотела бы, чтобы вы рассказали моей жене... Я уверен, что она... Пообещайте мне, что не расскажете. А я отдам вам все деньги.
Джулия помотала головой.
– Я не могу вам ничего обещать.
– Хотя бы пообещайте, что не расскажете до понедельника. А в понедельник мы поговорим. Я расскажу вам, почему... Словом, все расскажу.
Я вмешался, поскольку Флеминг должен был знать, что немного времени у него еще есть.
– За мисс Джекет обещать я не имею права, – сказал я, – но от своего имени обещаю, что ничего не скажу вашей жене, пока вы не вернете деньги – если вы их вернете в понедельник, конечно. А дальше видно будет.
– Хорошо, – произнесла Джулия. – Раз Арчи обещает, то я тоже пока подожду.
Флеминг нахлобучил на голову шляпу. Если бы он осознал, что надевает шляпу в гостях у дамы, да еще в присутствии дамы, то пришел бы в ужас. Он хотел еще хоть что-то сказать, но так и не решился и одеревенело зашагал к двери. И вновь позабыл хорошие манеры, неплотно прикрыв за собой дверь. Джулия захлопнула ее, повернулась ко мне и спросила:
– Ну, как я сработала?
– Отвратительно. Сначала вы обратились ко мне: «мистер Гудвин», а потом назвали «Арчи».
– Подумаешь. Я думала, что самое главное – вынудить его убить меня.
– Попытаться убить. Так звучит лучше. Особенно после того, как я с вами познакомился поближе.
– Да, но вы все испортили. Я же говорила, что лучше вам было сидеть в другой комнате. Теперь ему придется убить еще и вас.
– Не обязательно. Разве я вам не объяснял? Сядьте.
Я пошлепал возле себя по дивану, и она присела рядом.
– Все крайне просто. Флеминг думает, что без вас за убийство его не притянут, поскольку вы единственная, кто знает, почему он убил Изабель. Вы, конечно, не сможете присягнуть на суде, что Изабель рассказала вам, как говорила ему о том, что собирается открыть глаза Стелле на вымогательство, но Флеминг этого не знает. Он также думает, что пусть не в понедельник, а позже, но вы все равно расскажете про него Стелле. Это его сильно гложет – не знаю, почему; должно быть, он видит в своей жене что-то такое, чего не вижу я. Так что вы для него представляете смертельную опасность, а я нет. Я знаю все от вас понаслышке. И судьи, и Стелла поверят только вам, но не мне. У нас с Вульфом против него нет ни одной улики, но вот если он вручит вам пять кусков, тогда у нас появится улика. Так что он на это не пойдет. А вас, следовательно, ему придется убрать. Извините за резкость.
– Вы меня втянули в эту историю, а теперь еще извиняетесь?
– Втянул по самые ушки. А извиняюсь только за одно. Я должен был предупредить, что, согласившись, вы отрежете себе пути к отступлению. Еще раз извините.
– Я не собираюсь отступать. Думаю, что он убил Изабель.
– Конечно, он.
– Что нам делать теперь?
– То, что у вас запланировано. При условии, что я буду присутствовать, естественно. Сейчас три часа дня. Если у вас дела в городе, мы будем сопровождать вас вместе с Саулом Пензером. Если вы останетесь дома, то я буду сидеть в вестибюле.
– Вы играете в джин-рамми?
Я сказал, что играю, потом спустился и сообщил Саулу, что до конца дня он свободен, если договорится с Фредом, чтобы тот без пяти семь подошел ко входу в «Мейдстоун» и был готов провести ночь в вестибюле девятого этажа после нашего возвращения из «Десяти маленьких индейцев». Три часа игры в джин-рамми облегчили мой бумажник на восемь долларов семьдесят пять центов. Не то чтобы она так здорово играла или мне так не везло, но я решил, что несправедливо обыгрывать девушку, которая и так проиграет десять долларов Саулу. Впрочем, надо отдать ей должное, играла она очень аккуратно. Так играл еще, пожалуй, Лон Коэн. В шесть часов мы кончили играть, заказали и съели сандвичи с кофе, после чего Джулия переоделась.
Я на своем веку перевидал немало увеселительных заведений в Манхэттене, главным образом в компании Лили Роуэн, но «Десять маленьких индейцев» не посещал ни разу. Правда, сидел я в основном в гримерной Джулии, крохотной комнатенке, примерно шесть футов на восемь. Когда Джулия выступала, я стоял за кулисами, а Фред дежурил в зале, ближе к входной двери. Джулия, признаться, стоила той тысячи в неделю или даже больше, что ей платили. Поскольку род ее занятий не имеет прямого отношения к описываемым событиям, я ограничусь только одним: Джулия честно отрабатывала свой гонорар. И посетители явно были со мной согласны – публика ревела от восторга. Один из поклонников даже исхитрился пробраться в ее гримерную ближе к полуночи; воздыхатель так набрался, что, когда я его выталкивал, засыпал на ходу.
Когда мы наконец высунули носы на стужу и ветер, такси уже поджидало у входа – у Джулии была постоянная договоренность с одним водителем на четверть второго. По дороге Джулия с Фредом возобновили разговор, который затеяли еще по пути в кабаре; они договорились, что на лето Фред сдаст Джулии в аренду одного из своих четверых детей, и теперь обсуждали цену и другие условия. Зная Фреда, я надеялся, что Джулия раскусит бесхитростную шутку, а зная Джулию, я надеялся, что Фред догадается, что она валяет дурака.
