— Мистер Натаниэль Паркер хотел бы поговорить с мистером Холмером, — сказал я. — Он интересуется, как скоро это будет возможно.
— Мне это неизвестно, — ответила она.
Я продолжал настаивать, действуя согласно разработанному плану, и упомянул имя миссис Джеффи. Это возымело свое действие. Через секунду Холмер был у аппарата. Я передал трубку Вулфа Паркеру, а сам взял параллельную, держа блокнот наготове.
Назвав свое имя и должность, Паркер представился как собрат Холмера по профессии и сразу же приступил к делу:
— Я готов начать действия в пользу моего клиента и звоню вам, исходя из соображений профессиональной этики. Моей клиенткой является Сара Джеффи. Полагаю, она вам известна.
— О, я знаю ее всю жизнь. О каких действиях идет речь?
Паркер был добродушен и разговаривал вполне дружелюбно:
— Возможно, мне следует объяснить вам, что миссис Джеффи направил ко мне Ниро Вулф. Это было в…
— Этот мошенник?! — Холмер пришел в неистовство. — Этот подлец!
Паркер усмехнулся, но продолжал разговор довольно терпеливо:
— Я так не считаю. Но вы, видимо, не совсем правильно меня поняли. Я сказал только, что миссис Джеффи решилась предпринять некоторые действия по совету Ниро Вулфа. И она хочет начать дело немедленно. Оно направлено против Джека Л. Брукера, Бернара Квеста, Оливера Питкина, Виолы Дьюди и Перри Холмера. Она хочет, чтобы я судебным порядком наложил запрет этим пятерым войти в данное время во владение капиталом корпорации «Софтдаун», который должен был перейти к ним согласно завещанию Натана Идза.
Она требует также отклонения всех их попыток оспаривать эти права.
— Что? — Голос Холмера звучал недоверчиво. — Можете ли вы повторить то, что сказали?
Паркер с готовностью повторил, добавив:
— Я думаю, коллега, что это новый подход к делу, причем чрезвычайно интересный. Ее идея такова, что данное постановление должно оставаться в силе до тех пор, пока в суде не будет доказана невиновность всех вышеупомянутых лиц в совершении преступления относительно Присциллы Идз.
Откровенно говоря, вначале я сомневался, согласится ли суд принять подобное постановление, но при дальнейшем размышлении пришел к выводу, что такой вариант вполне возможен. Во всяком случае, стоит попытаться, ведь миссис Джеффи, как акционер корпорации, является, безусловно, заинтересованным лицом.
Я дал ей свое согласие вести дело и приступаю к нему немедленно.
Он замолчал на несколько секунд.
В трубке раздался голос Холмера:
— Такое решение вашей клиентки никак нельзя назвать благожелательным. Определенно, действия миссис Джеффи инспирированы Ниро Вулфом. Я намерен переговорить с миссис Джеффи.
— Не думаю, что это вам поможет. — Голос Паркера зазвучал несколько прохладнее. — Как адвокат миссис Джеффи, я посоветовал ей не обсуждать это дело с кем бы то ни было, конечно кроме Ниро Вулфа, если у нее появится такая необходимость. Сейчас она здесь со мной, в кабинете Ниро Вулфа. И, как я уже сказал, я звоню вам лишь исходя из профессиональной этики.
Кроме того, я верю, так же как и вы, что деловой разговор всегда предпочтительнее драки или даже вооруженного столкновения.
— Но ни один судья не вынесет подобного постановления.
— Это покажет будущее. — Теперь интонации голоса Паркера были почти ледяными. — Я обсуждал этот вопрос с Ниро Вулфом, который направил ко мне миссис Джеффи. Он тоже считает, что медлить не следует. Я отправляюсь в свой офис, чтобы составить черновик заявления. Но я предупредил Вулфа, что нам следует все же предпринять шаги к защите общих интересов. Может быть, без вмешательства суда. Он сказал, что, по его мнению, такие шаги совершенно бесполезны, но все же согласился попытаться договориться, конечно, на определенных условиях. Они таковы: мы встретимся сегодня вечером в кабинете Вулфа. При этом должны присутствовать все лица, вовлеченные в это дело.
— В кабинете Вулфа? — Холмер снова пришел в неистовство.
— Да, — твердо сказал Паркер.
— О, никогда! Никогда! Он сам убийца.
— Я думаю, коллега, вы все же немного вольно обращаетесь со словами. Я, конечно, понимаю, что ваши нервы напряжены, но давайте поговорим серьезно.
— Хорошо, — согласился Холмер. — Но не думайте, что вы можете заставить меня прийти в контору Вулфа. Я не согласен!
И тем не менее он все же согласился. Хотя сначала заявлял, что ни за что не придет, даже если ему придется выбирать между этим визитом и судебным постановлением. Когда же он пошел на попятный, то заявил, что не может позволить своим четырем компаньонам подобную встречу без консультации с ним. И не уверен, как скоро сумеет войти с ними в контакт. Он просил отсрочки до шести часов вечера, но Паркер сказал, что это его не устраивает и крайний срок всех согласований — до половины четвертого.
За это время Паркер должен был подготовить текст заявления и все остальные документы, включая договоренность о встрече с судьей. Он сказал Холмеру, что обратится в суд, если к указанному им сроку не получит известия о согласии софтдаунской компании прибыть в кабинет Ниро Вулфа к девяти часам.
Паркер положил трубку и выпрямился.
— Они обязательно придут, — сказал он уверенно, но без удовлетворения. — Черт бы вас всех побрал, ведь у меня билеты в театр!
— Ну и идите, — сказал Вулф. — Вы нам не нужны.
Паркер фыркнул:
— А моя клиентка останется здесь незащищенной?
Между прочим, вам следует учесть, что один из ваших будущих гостей — возможный убийца, а вы… Разве вы не становитесь диким зверем, когда чувствуете добычу?
— Можете не волноваться, — успокоил его Вулф.
— Ха! Теперь, миссис Джеффи, одна из моих главных обязанностей, как вашего адвоката, — сказал он, обращаясь к Саре, — держать вас как можно дальше от всех опасных лиц и уберечь от посторонних влияний, а эти два человека готовы заманить вас во все волчьи ямы вместе взятые. Вы не пообедаете со мной?
Они вышли вместе.
Я гордился этой женщиной! Еще и потому, что Натаниэль Паркер был холостяк, у него было совершенно особое отношение к женщинам, и он никогда не приглашал их на обед просто так. Но я не ревнив. Я все равно занимал первое место, так как теперь в ее прихожей не было пальто и шляпы ее покойного мужа, которые он мог бы подарить Армии Спасения.
Теперь Вулф по-настоящему занялся делом. Он даже и пальцем не шевельнул, чтобы взять, как обычно, книгу, приняться за кроссворд или заняться еще какой-нибудь из своих игрушек.
До обеда он сидел, откинувшись на спинку кресла с закрытыми глазами. Временами шевелил губами: то вытягивая их, то втягивая обратно. Я решил оставить его одного с его страданиями. Когда дело станет по-настоящему жарким и мы начнем наступление, он так же будет волноваться, как и любой другой, хотя и постарается всеми силами это скрыть. Но на данном этапе он еще пытался доказать, что все это дело его не очень-то волнует. Ну, а я должен был взяться за работу вовсю.
В оставшееся до обеда время я позвонил в «Пан-Атлантик». Мне ответили, что рейс 198 прибудет, как всегда, около двух тридцати. Я вновь снял трубку и попросил приехать к нам Эрика Хафа в половине четвертого. Если, конечно, он сможет. По другому варианту ему со своим адвокатом следует приехать в шесть.
После обеда все шло по-прежнему. Вулф был терпелив, не желая показывать свое бедственное положение, которое всегда возникало у него, когда предстояла большая работа. Кроме того, ему досаждал я, у которого на языке постоянно вертелось несколько ехидных замечаний.
Вскоре после трех позвонил Паркер с сообщением о том, что он только что разговаривал с Холмером и встреча состоится. Пятеро сотрудников корпорации прибудут в девять, а он с миссис Джеффи немного раньше. Я спросил, сопровождает ли он миссис Джеффи лично.
— Разумеется, — ответил Паркер скромно. — Она же моя клиентка. А, собственно, к чему весь этот шум?
— О, нам предстоит нечто необычное, можно сказать, специфическое, — сказал я ему. — Дело, доступное только большим специалистам. И никаких экспромтов, в противном случае результат может оказаться смехотворным.
Я прошел на кухню обсудить с Фрицем ассортимент напитков. Существовало непреложное правило: на вечерние сборища в этом доме, какой бы характер они ни носили, подавались напитки на любой вкус. Мы с Фрицем всегда советовались по этому вопросу, если, конечно, я не был очень занят. Но я всегда спорил, поскольку Фриц считал обязательным подавать белое и красное вино, а я утверждал, что вино вообще не годится, поскольку вгоняет американцев в сон, а нам желательно видеть их бодрыми и энергичными.
Мы как раз пришли к обычному компромиссу — пара бутылок белого, а от красного отказаться совсем, — когда в дверь позвонили, и я пошел открывать.
Появился Ирби в сопровождении своего спутника в белом полотняном костюме, кое-где помятом и не слишком чистом.
