Миссис Дрейк казалась Пуаро женщиной суровой и властной, но откровенной. Такие женщины часто становятся судьями, председателями комитетов или благотворительных обществ и вообще занимаются тем, что обычно именуют «полезной деятельностью». Как ни странно, они чрезмерно верят в обстоятельства, могущие служить оправданием, и склонны к снисходительности в отношении малолетних преступников — тем более умственно отсталых. Если Ровена Дрейк видела выходящим из библиотеки кого-то, относящегося к упомянутой категории, то в ней мог пробудиться покровительственный инстинкт. К сожалению, в нынешнее время преступления нередко совершаются даже детьми семи-девяти лет, и суду нелегко решить, что с ними делать. Обычно для них находят оправдания — неблагополучные семьи, отсутствие внимания со стороны родителей и тому подобное. Но люди, особенно горячо их защищающие, как правило, принадлежат к типу Ровены Дрейк — строгих и властных женщин, в таких случаях неожиданно проявляющих снисхождение.
Пуаро не мог с ними согласиться. Он привык думать прежде всего о правосудии. У него всегда вызывало подозрения избыточное милосердие. По своему опыту в Бельгии и в этой стране он знал, что оно зачастую приводит к новым преступлениям, невинные жертвы которых не стали бы таковыми, если бы о правосудии заботились в первую очередь, а о милосердии во вторую.
— Понятно, — медленно произнес Пуаро.
— Вам не кажется возможным, что мисс Уиттейкер видела, как кто-то входил в библиотеку? — предположила миссис Дрейк.
Пуаро был заинтригован.
— Вы думаете, такое могло произойти?
— По-моему, это не исключено. Она могла видеть, как кто-то вошел в библиотеку, скажем, пять минут назад, а когда я уронила вазу — подумать, что я увидела того же человека и узнала его. Возможно, ей не хотелось делать предположения относительно того, кто это был, так как она толком его не разглядела, а просто, скажем, увидела со спины ребенка или подростка.
— Вы полагаете — не так ли, мадам, — что это был всего лишь ребенок, мальчик или девочка? Вам кажется, что именно ребенок или подросток, скорее всего, мог совершить преступление подобного типа?
Миссис Дрейк задумалась над его словами.
— Пожалуй, — ответила она наконец. — Раньше я не думала об этом. В наши дни преступления часто совершает молодежь. Они не вполне осознают, что делают, — некоторые из них одержимы нелепой жаждой мести, некоторых обуревает инстинкт разрушения. Даже те, кто ломают телефоны-автоматы и протыкают автомобильные шины, поступают так только потому, что ненавидят все человечество. Это симптом нашего века. Поэтому, когда ребенка топят в ведре на вечеринке без какой-либо видимой причины, поневоле предполагаешь, что это дело рук кого-то, не вполне отвечающего за свои действия. Вы согласны, что такое предположение… ну, наиболее вероятно?
— По-моему, полиция разделяет вашу точку зрения — во всяком случае, разделяла.
— Неудивительно. У нас здесь хорошие полицейские, усердные и настойчивые. Они раскрыли немало преступлений. Надеюсь, они раскроют и это убийство, хотя вряд ли это произойдет скоро. Обычно в таких случаях уходит много времени на сбор улик.
— В этом деле улики будет не так легко собрать, мадам. — Да, по-видимому. Когда погиб мой муж… Он был калека, и, когда переходил дорогу, его сбила машина. Того, кто это сделал, так и не нашли. Может быть, вам известно, что мой муж был жертвой полиомиелита — остался частично парализованным шесть лет назад. Правда, потом его состояние улучшилось, но ему было нелегко увертываться от мчащихся автомобилей. Я чувствую себя виноватой, хотя он всегда настаивал, что будет выходить из дому один, и старался осторожно переходить улицы. Его возмущала сама мысль о том, чтобы зависеть от сиделки или от жены в качестве сиделки.
— Это несчастье произошло после смерти вашей тети?
— Нет. Она умерла вскоре после этого. Беда никогда не приходит одна, не так ли?
— Увы, это истинная правда, — согласился Эркюль Пуаро. — Значит, полиция не смогла обнаружить автомобиль, который сбил вашего мужа?
— Это был «грассхоппер» седьмой модели. Но почти каждая третья машина, которую вы видите на дороге, этой марки. В полиции мне объяснили, что это самая популярная модель. Они считают, что ее угнали на рыночной площади в Медчестере, — она принадлежала мистеру Уотерхаусу, пожилому торговцу зерном. Мистер Уотерхаус водит автомобиль очень осторожно — тогда за рулем был явно не он. Очевидно, безответственная молодежь опять решила прокатиться. Такие беспечные и бессердечные люди обычно отделываются штрафом, но, по-моему, их следует наказывать более сурово.
— Возможно, тюремным заключением. От штрафов мало толку — все равно их выплачивают снисходительные родственники.
— Но нельзя забывать, — заметила Ровена Дрейк, — что молодые люди не должны прерывать обучение. Важно, чтобы у них оставался шанс преуспеть в жизни.
— Священная корова образования, — усмехнулся Пуаро. — Такую фразу, — поспешно добавил он, — я часто слышал от людей, занимающих видное положение в сфере науки и, следовательно, знающих в этом толк.
— Очевидно, они недостаточно принимают во внимание плохое воспитание молодежи в неблагополучных семьях.
— Значит, по-вашему, молодые преступники нуждаются не в тюремном заключении, а в иных мерах?
— Они нуждаются в корректных исправительных мерах, — твердо заявила Ровена Дрейк.
— И это поможет — еще одна старинная поговорка — изготовить шелковый кошелек из свиного уха? Вы не верите в афоризм, что «судьба каждого человека со дня рождения висит у него на шее»?
На лице миссис Дрейк отразилось сомнение.
— Кажется, это исламское изречение, — добавил Пуаро.
— Надеюсь, — промолвила миссис Дрейк, — мы не заимствуем наши идеи — вернее, идеалы — на Ближнем Востоке.
— Факты — упрямая вещь, — заметил Пуаро, — и они заключаются в том, что, по мнению современных западных биологов, — он подчеркнул слово «западных», — корни поведения человека лежат в его генетической природе. Следовательно, двадцатичетырехлетний убийца является убийцей потенциальным и в два, и в три, и в четыре года. Разумеется, так же, как гениальный математик или музыкант.
— Мы не обсуждаем убийц, — возразила миссис Дрейк. — Мой муж погиб в результате несчастного случая, в котором повинна беспечная и плохо приспособленная к жизни в обществе личность. Кем бы ни была эта личность — мальчиком или молодым человеком, — всегда есть надежда внушить ей, что ее долг — думать о других, и научить бояться отнять чужую жизнь. Конечно, речь идет о беспечности и легкомыслии, а не преступных намерениях.
— Таким образом, вы уверены, что в данном случае преступные намерения отсутствовали?
— Практически уверена. — Миссис Дрейк выглядела слегка удивленной. — Не думаю, чтобы полиция всерьез рассматривала подобную возможность. Конечно, это был несчастный случай, трагически изменивший жизни многих людей, включая мою.
— Вы говорите, что мы не обсуждаем убийц, — сказал Пуаро. — Но в вопросе о Джойс мы обсуждаем именно это. Тут не может быть и речи о несчастном случае. Чьи-то руки явно с преступными намерениями засунули голову девочки в ведро с водой и держали там, пока не наступила смерть.
— Знаю. Это ужасно. Мне страшно даже думать об этом. Она поднялась и беспокойно зашагала по комнате.
— Но мы все еще не знаем мотива, — настаивал Пуаро.
— Мне кажется, такое преступление может вовсе не иметь мотива.
— Вы имеете в виду, что его совершил какой-то маньяк, которому просто нравится убивать? Возможно, убивать именно малолетних?
— Такие случаи известны. Трудно сказать, что является их первоначальным мотивом. Даже у психиатров на этот счет нет единого мнения.
— Вы отказываетесь принять более простое объяснение?
Она казалась озадаченной.
— Более простое?
— Не маньяк и не объект для дискуссий психиатров, а, возможно, просто тот, кто заботится о своей безопасности.
— Безопасности? О, вы имеете в виду…
— За несколько часов до гибели девочка похвалялась, что видела убийство.
— Джойс была очень глупой девочкой, — спокойно и уверенно произнесла миссис Дрейк. — Боюсь, что и не всегда правдивой.
— Другие говорили мне то же самое, — кивнул Эркюль Пуаро. — Начинаю верить, что так оно и было, — вздохнув, добавил он и поднялся. — Должен принести вам извинения, мадам. Я говорил с вами о малоприятных вещах, которые меня не слишком касаются. Но судя по тому, что рассказала мне мисс Уиттейкер…
— Почему бы вам не узнать у нее побольше?
— О чем вы?
— Она учительница и знает куда лучше меня о потенциале (выражаясь вашим языком) своих учеников. Впрочем, как и мисс Эмлин.
— Директриса? — Пуаро выглядел удивленным.
— Да. Она прирожденный психолог. Вы говорили, у меня могут иметься смутные предположения, кто убил Джойс. у меня их нет, но думаю, они могут быть у мисс Эмлин.
