На каникулах я работала у дедушки. В мои обязанности входило взвешивать порошки и делать точные пометки на каждом из них. «Ты, ты получишь после меня эту империю», — говорил дедушка с горящими глазами, заставляя тетю Рут покрываться нервной сыпью. «Этот старик сидит на несметных богатствах, — пылала она злобой. — Мы и представить себе не можем, какие сокровища он от нас скрывает…»
В последние годы число заказов, получаемых дедушкой, неуклонно сокращалось. В интернете появились различные формулы порошков, расторопные дельцы предлагали на продажу современные дешевые порошки, но он продолжал утверждать, что владеет самой лучшей формулой. «Наши порошки — это крем де ля крем», — повторял он, и взгляд его был упрям, как всегда.
Я поставила машину возле старого пикапа под сенью мощных смоковниц, посаженных дедом у входа во двор много-много лет назад. Желтые полосы полиэтилена, опоясывающие времянку Газеты, трепетали на холодном ветру. Я неосознанно ждала лая Морица. Тишина, царившая в забытом дворе, пугала сильнее, чем жуткий лай этого чудища. Я пробралась между пустыми ящиками и обломками старой мебели, осторожно поднялась по ведущей в дом лестнице, и остолбенела.
Распахнутая настежь дверь висела на одной петле. Замок был вырван. Я испуганно остановилась. Было так тихо, что я явно услышала скрип старого деревянного пола. Кто-то ходил по дому. В панике я побежала по лестнице обратно в темноту двора. Задела ногой старый деревянный ящик, валявшийся на ступеньках, и он с громким стуком свалился на землю. Звук показался мне оглушительным.
Кто там ходит в дедушкином доме, и какого черта ему надо? Может, он ищет волшебные формулы, которые кормили нашу семью более пятидесяти лет? Если это так, то взломщика ждет разочарование. Дедушка хранил свои формулы у самого сердца. Никогда не оставлял ни тетради, ни блокнота, и уж конечно, ему бы и в голову не пришло доверить свои записи компьютеру. Всю жизнь он боялся, что кто-то украдет его чудесные формулы.
Притаившись за сломанным креслом, я смотрела на дом. У окна в дедушкиной спальне кто-то стоял. К нему подошел второй человек, ростом пониже, и направил во двор большой фонарь. Они слышали стук упавшего ящика! Интересно, они меня видят? А мою машину, стоящую за забором?..
Бежать, быстро, — решила я. И без всякого книжного геройства! Никаких запланированных попаданий в ловушку или встреч лицом к лицу с серийным убийцей, который вешает свои жертвы и вырывает им ногти. Пригнувшись, я выбежала со двора и влезла в машину, но не решилась ее завести. А вдруг преступники услышат звук мотора и расстреляют старый и нерасторопный «форд» из дальнобойных автоматов? Пока эта рухлядь сдвинется с места, они успеют продырявить ее тонкий кузов и подготовить мое тело к отправке на мясокомбинат. Я съежилась на полу под задним сиденьем. Все синяки и ушибы, полученные утром, мигом напомнили о себе.
— Шамир, — прошептала я в телефон, — послушайте! Кто-то взломал дедушкин дом… Я там, во дворе…
— Габи! Разве вы не обещали мне отдыхать?! — рассердился он. Где Вы находитесь? Где именно?
— Лежу, свернувшись, на полу своей машины, — прошептала я.
— Что Вы там делаете?
— Вяжу шапочку из оптического волокна. Говорю вам — здесь воры! Я спряталась и молюсь, чтоб меня не заметили. Даже машину боюсь завести.
— Послушайте! Немедленно вылезайте из машины и бегите, пригнувшись, в сторону центральной улицы. Понятно? Ждите меня там. И, пожалуйста, не разыгрывайте спектакля «Габи Амит — женщина без страха и упрека»!
— Сколько времени…
— Я постараюсь, — сказал он и отключился.
Вперед! Нужно скорее убираться отсюда. Я подняла голову и выглянула из машины. О, боже! Эти двое вышли из дома. Низкий широко шагал рядом с высоким. Они приблизились к машине и остановились. На высоком был темный костюм и под ним — белая рубашка, хорошо заметная в темноте. Элегантный вор…
— Ахтунг, — услышала я и задрожала от страха. Мне захотелось зарыться в пол машины, превратиться в гусеницу, в блоху. Когда я снова осмелилась поднять голову, то увидела, как эти двое скрываются в темном дворе.
Выбравшись из машины, я побежала, пригнувшись, к освещенной улице. Сколько времени прошло с тех пор, как я разговаривала с Шамиром? Где он, черт бы его побрал?! По улице навстречу мне, спотыкаясь на острых шпильках, прогуливались две проститутки, одетые в мини. Они с интересом меня оглядели. Я улыбнулась, и они улыбнулись мне в ответ.
— Сигаретки не найдется? — спросила одна из них, высокая кудрявая блондинка. Я протянула ей пачку. Длинными огненно-красными ногтями она вытащила две сигареты и протянула одну своей подруге.
— А ты? — подмигнула она мне. — Не будешь курить? Разве тебе не положен перерыв? Потрахаешься чуть меньше, ничего не случится…
Она снова подмигнула и вытащила из потертой вечерней сумочки с бахромой позолоченную зажигалку.
— Я Хуанита, а эту зовут Кларисса. В смысле, Рахель.
— Очень приятно, — сказала я, вдруг почувствовав себя совсем нездешней, потерянной, как Газета. — Я Габриэла, а все меня зовут Габи. Что, слабовато сегодня?
— Ночь еще не началась, — она выпустила в меня дым. — Но хорошим девочкам, вроде тебя, не стоит здесь гулять, дорогуша. На этой неделе здесь было убийство.
— Я знаю. Старик, который здесь живет, — сказала я, указывая на двор, — мой дедушка.
— Да ну! — воодушевилась Кларисса. — Классный дядька. Если у какой-нибудь заболит голова, она кричит «Деда, деда», и он всегда выносит чай, воду или таблетку… Пришла дедушку навестить, малышка?
— Нет. Он в больнице. Вы что-нибудь видели в ночь убийства?
— Ничего не видели. Когда открыта п…а, глаза закрыты, — пояснила Хуанита, встряхнув желтой гривой. Кларисса промолчала.
— Не спи, подруга! — подстегнула ее Хуанита и вынула из сумки пудру. Она пошла, на ходу энергично пудря нос. — Ты идешь? — крикнула она Клариссе.
— Ты что-то знаешь об этом убийстве? — тихо спросила я Клариссу. — Полицейские подозревают дедушку. Может, ты сможешь помочь.
Она не ответила.
— Возьми, — я сунула ей в руку стошекелевую купюру и клочок бумаги, на котором поспешно нацарапала свой телефон. — Может быть, что-нибудь вспомнишь, — я чувствовала, что она что-то знает. Уж ее-то глаза были открыты. Широко открыты.
Прошло сорок минут после моего звонка Шамиру, а его всё не было. Рядом со мной притормозил старый пикап.
— Ищешь дружка? — спросил водитель с алчущим взглядом.
— Пошел отсюда! — заорала я.
— Спокойно, курва, — он выругался и уехал.
Я успела отклонить еще шесть подобных предложений дружбы, пока улицу, наконец, осветил синий свет полицейской машины.
— Прошу простить за опоздание, — поспешил Шамир извиниться. — С вами всё в порядке?
— Еще бы! Почему вы спрашиваете? Был обычный тихий вечер. Я получила парочку непристойных, но хорошо оплачиваемых предложений, два взломщика бродят по дому дедушки, который лежит в больнице, — конечно же, я в полном порядке…
— Я рад, что ваш язык не утратил своей обычной активности. Как выглядели эти взломщики? Вы успели что-нибудь разглядеть?
— Нет. Было темно. Но я их слышала. Один из них говорил по-немецки. Если бы вы приехали вовремя, могли бы сами их увидеть.
— Хватит об этом, Габи! Я не в кино ходил. Опоздал, потому что прибыли результаты вскрытия.
— Почему же вы не прислали сюда кого-нибудь другого?! — рассердилась я. — Ну, и что же показало вскрытие?
— Оказывается, Сару Курт задушили. Руками. Почти нет следов борьбы. Скорее всего, она знала душителя и не испугалась, когда он приблизился.
— Но там была кровь, помните?
— Возможно, от падения или от всех ее ночных перемещений — до убийства и после. Оказывается, она, уже будучи трупом, немало попутешествовала.
— Вам еще до вскрытия было известно, что ее перетащили во времянку. Дедушка вам всё рассказал.
— Всё ли? Я в этом совсем не уверен. Что-то не сходится в рассказе вашего дедушки и его странного приятеля. Они знают больше, чем говорят. Мне кажется, они ее ждали. Их встреча была запланирована…
— Простите, капитан, что вы хотите сказать? Что мой дедушка, Макс Райхенштейн, задушил эту женщину? По-вашему, он похож на бостонского душителя женщин?
Он засмеялся:
— Не очень.
Ох, этот низкий смех! Моя киска отозвалась влажной волной желания.
— Довольно новостей!.. Как по-вашему, что там произошло?
— Нам известно, что Сара Курт занималась недвижимостью и, как выяснилось, представляла оч-чень крупных клиентов. Мы полагаем, что ее прислал кто-то, кто желал заполучить участок вашего дедушки или другую часть вашего имущества.
— Имущество дедушкино. Не наше. Пока он жив — всё принадлежит ему. И вообще, кроме этого участка и дома на улице Ахад а-Ам у него ничего нет. Только формулы, которые он придумал, но они, по-моему, ничего не стоят.
