– Так вы заключили или нет сделку с мистером Мак-Картни о купле-продаже рукописи? – поинтересовался доктор Фелл.
Эрбор пожал плечами:
– Фактически да. У меня был должным образом оформленный опцион сроком на три месяца. Разумеется, я не собирался выкладывать пять тысяч долларов за манускрипт, которого не видел, даже на основании сказанного доктором Робертсоном. Тем более за рукопись, которая могла быть утеряна или уничтожена к тому времени, когда я заявлю на нее свои права. Однако фактически она принадлежала мне.
– Значит, вы сказали Биттону, что она ваша?
Ноздри Эрбора затрепетали от злости.
– Разумеется, нет! А иначе разве он пошел бы на такой безумный поступок – стал бы искать помощи полиции, когда она исчезла? Но мы еще не дошли до этого. Представьте сложность моего положения. Я начал понимать, что, если я спрошу его напрямик, этот… этот одержимый может поднять скандал. Он мог отказаться и сомневаться в моем праве. Мои права легко доказуемы; но это будет означать задержку и всякого рода осложнения. И что хуже всего, он мог заявить, что потерял рукопись! Я представлял себе, что он вполне способен вызвать полицейского, чтобы меня выгнали из его дома.
Весь вид мистера Эрбора выражал острейшее нежелание видеть себя в этом положении. Генерал Мейсон деликатно покашлял, а доктор Фелл ухитрился покрутить свои усы, скрывая усмешку.
– И в этот решающий момент, – продолжал Эрбор, постукивая кончиком зонта по полу, – все разлетелось в прах! Рукопись украли. И заметьте, я – именно я – понес потери.
Итак, джентльмены, – он обвел всех по очереди внимательным взглядом, – вы понимаете, почему я пустился в столь длительные пояснения и почему я стремлюсь установить принадлежность этой рукописи. Биттон наверняка считает, что ее украл я. Меня не слишком тревожит, что он обо мне думает; я даже не намерен открывать ему на это глаза. Но мне не хотелось бы, чтобы и полиция придерживалась этого мнения.
В тот уик-энд, когда пропала рукопись, меня не было в доме Биттона. Я вернулся только сегодня утром. Я гостил у мистера и миссис Спенглер, у моих друзей, которые живут неподалеку от моего коттеджа, о котором я говорил, в Голдерс-Грин. «Ага, – говорит проницательный Биттон, – у него есть алиби». И проявляет неслыханную наглость, позвонив им, чтобы его подтвердить. «Ага, – говорит он тогда, – это сделал человек, которого он нанял».
Приблизительно такие мысли могли возникнуть в воспаленном воображении Биттона. Но скажите, бога ради, зачем мне организовывать кражу рукописи, которая и так мне принадлежит?
Эрбор замолчал и сложил руки на груди с видом закончившего выступление оратора.
Наступила пауза. Присевший на край стула Хэдли кивнул.
– Полагаю, мистер Эрбор, – сказал он, – вы готовы доказать законность вашего заявления?
– Естественно. Договор между мной и мистером Мак-Картни составлен в присутствии моего нью-йоркского юриста и должным образом заверен. Копия этого договора в настоящее время имеется у моего поверенного в Лондоне. Если вы пожелаете все это проверить, я буду рад вручить вам его визитную карточку.
Хэдли развел руками:
– В таком случае, мистер Эрбор, больше нам нечего сказать. Сэр Уильям просто надеялся, что его открытие пройдет незамеченным. – Хэдли говорил холодно и спокойно. – Даже если бы вы… гм… изъяли рукопись, чтобы избежать проблем с сэром Уильямом, полиция ничего не смогла бы с вами поделать. Не могу сказать, что это было бы этичным поступком, скажу откровенно, я назвал бы его весьма похожим на кражу, но, по существу, все это вполне законно.
Мистер Эрбор всем своим видом выражал неудовольствие и даже раздражение. Он даже попытался напыжиться, но наткнулся на ледяной взгляд старшего инспектора. Тогда мистер Эрбор снова приобрел безмятежный вид.
– Но опустим все это, – несколько натянуто заметил он. – Абсурдность вашего предположения настолько же очевидна, насколько… гм… ваше примечательное поведение. Чтобы человек известного положения… – Он снова передернулся от неприязни и негодования, но овладел собой. – Для моих знакомых в Нью-Йорке это прозвучало бы просто смешно. Ха-ха! Очень смешно, поверьте. Но думаю, мы согласились на том, что все совершенно законно.
– Не совсем, если дело касается убийства, – возразил доктор Фелл.
В комнате повисло внезапное и гнетущее молчание.
Доктор обронил это замечание небрежным тоном и наклонился, чтобы потрепать по голове собаку, свернувшуюся у его ног. В тишине слышался шорох падающих на каминную решетку угольков и отдаленное пение рожков на плацу. Услышав звук рожков, генерал Мейсон машинально потянулся посмотреть на часы, но вдруг замер с напряженным взглядом.
Эрбор уже надевал пальто, собираясь уйти, но после фразы доктора Фелла тоже остановился.
– Простите? – недоуменно спросил он.
– Я сказал: «Не совсем законно, если дело касается убийства», – громче повторил доктор Фелл. – Не уходите, мистер Эрбор. Теперь мы поговорим об убийстве. Это ведь вас не удивляет? Некоторое время назад вы сами предлагали обсудить эту тему. – Его полусонный взгляд стал осмысленным и проницательным. – Разве вам неизвестно, мистер Эрбор, кто убит? – продолжал он.
– Я… Я слышал, как об этом говорили, – ответил тот, пристально глядя на вопрошавшего. – Кто-то назвал имя Дрэкелл или Дрисколл, что-то в этом роде. Но я не вмешивался в эти разговоры. Какое отношение ко мне может иметь человек, убитый в Тауэре?
– Его звали Дрисколл, Филип Дрисколл. Это племянник сэра Уильяма Биттона.
Какого бы эффекта ни ожидал добиться доктор Фелл своим сообщением, результат был поразительным. Эрбор побледнел, даже побелел, и на его щеках проступили красные пятна. Изящные очки дрогнули у него на носу, и он поправил их дрожащей рукой. Ясно было, что у мистера Эрбора слабое сердце. Потрясение было как моральным, так и физическим. Хэдли встревоженно шагнул к нему, но мистер Эрбор махнул ему рукой.
– Вы должны простить меня, джентльмены, – пробормотал он. Затем его голос стал тверже. – Я… Для меня было потрясением услышать имя человека, которого я… которого я знал. Этот Дрисколл… Он был невысоким молодым человеком… дайте вспомнить… с рыжими волосами?
– Да, – флегматично подтвердил доктор Фелл. – Значит, вы были с ним знакомы?
– Я… Да… То есть мы встретились с ним… э… в прошлое воскресенье, за обедом у Биттона. В тот самый день, когда я приехал в Лондон. Я не расслышал тогда его фамилию. Все называли его Фил, так я запомнил. Племянник Биттона…
Генерал Мейсон вытащил из кармана брюк плоскую фляжку и протянул ему.
– Выпейте, – ворчливо предложил он. – Это бренди, он поможет вам прийти в себя.
– Нет, благодарю вас, – с достоинством отказался тот. – Я в полном порядке. Но уверяю вас, мне ничего не известно об этом ужасном деле. Как он умер?
– Его закололи вот этой стрелой от арбалета, – сказал доктор Фелл, поднимая со стола орудие убийства. – Она из дома Биттона.
– Невероятно… интересно… – произнес Эрбор голосом, в котором еще звучал ужас. Но ему уже было лучше. – Не хочу, джентльмены, чтобы вы подумали, – продолжал он с неуклюжей шутливостью, – что мне что-либо известно об убийстве бедного юноши, потому что я проявил… некоторое замешательство, когда вы об этом сообщили. В конце концов, убийца не стал бы вести себя подобным образом, не так ли? Иначе было бы слишком легко его обнаружить. Человек, обладающий достаточной смелостью, чтобы пустить в ход столь страшное орудие, не потерял бы сознание, когда ему предъявили бы его позднее… Это было… так сказать, уличением. Доктор предостерегает меня от потрясений, джентльмены, я не так здоров, как выгляжу. Но Биттон… Бедняга Биттон! Он уже знает?
– Знает, мистер Эрбор. Однако вернемся к молодому Дрисколлу. Вам не приходит в голову какая-либо причина его убийства?
– Господи, нет, конечно! Я и видел его только один раз, на том обеде. И с тех пор с ним не встречался.
– Он был убит у ворот Изменников, – продолжал доктор Фелл. – Тело сбросили на лестницу. Вы не заметили ничего подозрительного, пока находились в Тауэре? Каких-либо людей поблизости от ворот, что-нибудь в этом роде?
– Нет. Я хотел сказать, как только пришел к вам, что меня вообще задержали по чистой случайности. Понимаете, я хотел ознакомиться с экземпляром «Истории мира» сэра Уолтера Рэйли, который выставлен в Кровавой башне, в той самой комнате, где он ее написал. Я пришел сюда вскоре после часу дня и сразу направился в Кровавую башню. Признаюсь, меня поразило, что столь ценная книга лежит открыто весь день в таком сыром месте. Я предъявил визитную карточку дежурному по залу и спросил, могу ли я ознакомиться с книгой. Он выразил сожаление, объяснив, что, поскольку книга – экспонат Тауэра, я могу взять ее в руки только с письменного разрешения управляющего музея или его заместителя… – Казалось, Эрбор удивлен заинтересованностью своих слушателей. – Даже тогда, сказал он, вряд ли я получу такое разрешение. Но я все-таки попросил его подсказать, где я могу найти директора или его заместителя. Он направил меня…
