Возмущение и горе Елены были неподдельны. Клэр почувствовала, что это не игра. Ни одна актриса в мире не смогла бы имитировать те глубочайшие терзания, которые разрывали душу Елены. Никогда больше, поклялась себе Клэр, не буду выполнять такую грязную работу для Найджела.
Молчание наступило в комнате, где выплеснувшиеся эмоции, казалось, все еще трепыхались, словно клочья тряпки на заборе с колючей проволокой. Клэр уже хотела удалиться, когда с лужайки перед домом донеслись крики ссорящихся. Она прошла к окну мимо взволнованной Елены, сидевшей в кресле…
Найджел был внизу. Услышав громкие голоса, он поспешил выйти и, обогнув дом, увидел Лэнса Аттерсона, пытающегося засунуть снежок за воротник Лики.
— На, ешь, старый паршивый ублюдок! — кричал Лэнс. — Ты меня довел. Почему бы тебе не отправиться в одно место и там не отдать концы? Можешь ли ты понять своей башкой, что Черри не забавляется?
— Это уж точно, не забавляюсь, — сказала девушка, выйдя из-за куста на краю дороги. — Давай закидаем снежками этого вонючку.
Черри и Аттерсон принялись делать снежки почти рядом с несчастным Джастином, который, увидев Найджела, попытался сделать вид, что это всего лишь шумная игра, и бросил снежок в ответ, но вскоре стал ругать своих мучителей. Он пытался убежать в дом, но Лэнс подставил ему подножку. Джастин Лики с визгом растянулся у ног Лэнса, стащил его на землю и ткнул пальцем ему в глаз. Черри напала на Лики, когда он попытался встать, вцепилась ему в волосы и вонзила свои ногти ему в шею.
— Почему вы не остановите их, мистер Стрэйнджуэйз? — крикнула жена адмирала, стоя у окна в гостиной. — Это самое постыдное зрелище, которое я вообще…
— Не волнуйтесь, — отозвался Найджел. — Они дилетанты и не причинят друг другу много вреда. — Он уже бежал к дому, потому что одна фраза Лэнса буквально ужалила его. Он без стука влетел в комнату четы Рэгби. Обе женщины уставились на него в немом изумлении, когда он обежал комнату, обследуя электрическую арматуру над двуспальной кроватью, верхнюю лампу, штепсель для электрического камина.
— Бога ради, что ты делаешь, Найджел? — спросила Клэр.
— Я думаю, он сошел с ума. — От возмущения и недоверия голос Елены дрожал.
— Извините. Надеюсь, вы не возражаете, — пробормотал Найджел, распахивая дверцы шкафа. Отодвинув платья Елены, он стал обследовать заднюю его стенку. Затем, к ужасу Клэр, он на четвереньках залез под туалетный столик и посмотрел вверх. После этого он залез под кровать и обследовал ее снизу. Наконец он отодвинул комод от стены, снова встал на колени и издал вздох облегчения.
— Это будет уроком мне, миссис Рэгби. Покорнейше прошу прощения.
— Думаю, что вы должны это сделать, не врываясь в мою комнату подобным образом. Объясните, пожалуйста…
— У вас был потайной микрофон.
— Потайной микрофон? О чем вы говорите?
— Смотрите. Через деревянную стенную панель просверлена дырка. Видите? Остались следы опилок. Не очень-то аккуратный мастер. Должен был их удалить. За комодом микрофон не был виден. Провод был просунут через дырку… Чья комната рядом с вашей?
— Мистера Лики, — ответила Елена.
— Отвратительная личность. Следовательно, голос, который слышала миссис Салливан в его комнате в то утро, был ваш.
— Мой? Но я никогда… В какое утро?
— В последнюю пятницу. Ваш муж рассказывал вам, как он намеревается отнестись к требованию похитителей, когда они уже вошли с ним в контакт. Вы были расстроены и не соглашались с ним. Лики в своей комнате слушал этот разговор. Он должен был в Белкастере каким-то образом предупредить похитителей уже через три часа. После этого он не решился оставить потайной микрофон на месте.
В прекрасных глазах Елены Рэгби отразились облегчение и взволнованность.
— Слава Богу, что мы знаем это. Теперь вы его арестуете?
— Нет. Сейчас мы не можем себе позволить это.
— Но он должен знать, где находится Люси.
— Сомневаюсь. А если и знает, то не скажет.
— Но полиция сможет выудить у него эти сведения.
— Ей запрещено подвергать пыткам заключенных. Если Спаркс обнаружит устройство в комнате Лики, то это нам поможет. Но у Лики хватит ума избавиться от него. И все же мы не должны пока никому говорить о нашем открытии. Если Лики узнает, что мы знаем о «жучке», то он не будет пытаться снова установить контакт с похитителями. А мы хотим, чтобы он это сделал. Он ведь наша единственная нить, которая ведет к ним. С этих пор за ним будут следить более внимательно, чем раньше.
— Я только что подумала вот о чем, Найджел, — сказала Клэр. — Все телефонные звонки из Домика для гостей и Даункомби прослушиваются. Так?
— Да.
— И никто из нас не может покинуть деревню без того, чтобы за ним не следили?
— Да.
— Но допустим, кто-то из этих газетчиков — осведомитель… Я просто пытаюсь представить, как мистер Лики может снестись с похитителями…
— Это хорошая мысль. Но все полномочия Спаркса строго определены и согласованы с его руководством. Я должен ему сейчас позвонить. — У двери Найджел обернулся: — Миссис Рэгби, вы обещали не проронить ни слова об этом открытии.
— Но я, конечно, могу рассказать все моему мужу?
— Я бы предпочел, чтобы вы этого не делали.
— Хорошо.
— А если вы будете разговаривать с Джастином Лики, ведите себя, как будто ничего не произошло. Не дайте ему возможности подозревать…
— Я понимаю. Можете положиться на меня. — Елена улыбнулась своей очаровательной улыбкой. — Я ведь актриса и приучена носить маску.
— Как это говорят в Шотландии? «Фальшивое лицо»? — заметила Клэр. — Елена, думаю, что теперь мне удастся лучше схватить ваше истинное лицо. Можете ли вы позировать мне опять?
Найджел поговорил по телефону с суперинтендантом, в результате чего Спаркс приказал человеку в штатском, находившемуся в Домике для гостей, осмотреть комнату Джастина Лики. Это должно было быть сделано сегодня вечером во время обеда, когда сыщик мог быть уверен, что ему не помешают.
Когда Найджел вошел в гостиную, там были трое.
— Кончили играть в снежки? — спросил он у Черри, сгорбившейся у камина. — Как чувствует себя побежденный?
— О, хорошо, я думаю. Он и Лэнс немного подрались. Теперь оба отдыхают наверху.
— Отвратительно. Взрослые люди — и так скандалят. Сегодня же воскресенье! — сказала жена адмирала.
— Но здесь, видимо, по воскресеньям больше и делать нечего.
Адмирал оторвался от своей книги о восточной мистике.
— Вы не доводите учение об отказе от применения насильственных методов до крайности, Черри?
— На деле я не могла бы убить Лики.
— А вы бы убили скорпиона, окажись он на вашей подушке?
— Фу! Я бы убежала.
— Но вы не убежали от мистера Лики, — сказала жена адмирала. — Ведь вы, трое, видимо, неразлучные друзья.
— Интересное выражение, — мечтательно заметил адмирал. — Я всегда считал, что члены криминальных классов ни на йоту не доверяют друг другу.
— Ну, я не принадлежу к криминальному классу.
— Конечно нет, моя дорогая. Вы не так меня поняли. Я хотел сказать, что, если бы вы считали, будто всякая жизнь неприкосновенна, как, например, вот эти люди… — И он указал на книгу. Но Черри перебила его:
— Неприкосновенна? Почему она должна быть такой? Я думаю, что жизнь — это проклятое бремя. Я ненавижу ее. Между прочим, для чего она? Вы рождаетесь, опорожняете кишечник, чтобы быть живым, затем умираете. Вы едите, вы гадите. Какая болтовня! Все приходит к концу.
— «Участь тех, кто не родился, я чту превыше всего. А потом и тех, кто умер и снова ушел в небытие», — процитировал Найджел. — Вы считаете, что это можно отнести к Люси? — спросил он.
— Что вы имеете в виду?
— Вы же сказали, что ей было бы лучше, если бы похитители убили ее?
— Вы знаете, что я не имела этого в виду. Она ангел, а не ребенок.
— Вот в этом все и дело, Черри, — произнес адмирал. — Один человек не видит, ради чего ему оставаться в живых. Другой же чувствует и знает, не испытывая и тени сомнения, какую ценность представляет жизнь Люси.
— Да, безусловно. Но чувствует ли она сама? Чувствует ли это она сейчас в отношении самой себя? — Голос Черри дрожал.
Миссис Салливан вмешалась в разговор с язвительностью человека, желающего прекратить разговор, который она не может поддержать:
— Вся беда в том, моя дорогая, что вы мало бываете на свежем воздухе. Это делает вас склонной к меланхолии.
Черри взглянула на нее.
— Меня всегда учили не делать замечаний в чей-либо адрес.
— Миссис Салливан права, — заметил Найджел. — А теперь пойдемте со мной на прогулку.
Три минуты спустя они уже шли по дорожке. У ворот Найджел повернул вправо, пошел вверх по холму.
— Вы предпочитаете этот путь, — сказал он.
