– Миссис Блаунт, я – Ниро Вульф, – сказал он, поклонившись, как посол на приеме или как дворецкий.
Затем он подошел к своему письменному столу, поставил на него стакан и бутылку, сел и обратился к Салли:
– Не хотите ли подняться наверх? Доктор Уолмер сказал, что вам нужен покой.
– Да нет. Я прекрасно себя чувствую, – ответила она. Хотя по виду ее нельзя было этого заключить.
Тогда он обратился к матери:
– Вы хотели меня видеть?
Она кивнула.
– Да. И мой муж. Он хочет, чтобы вы пришли к нему поговорить. Сегодня.
– А вы с ним разговаривали? – ворчливым голосом спросил он.
– Нет. Но с ним разговаривал мистер Маккини. Он старший партнер юридической фирмы. Они виделись сегодня утром. И мой муж сказал ему, что он не… Ох, наверное, вы не знаете. Мистер Комус не говорил вам до своей… он вам вчера не говорил, что муж желая воспользоваться вашими услугами, написал вам письмо?
– Нет.
– А мне он об этом сказал вчера вечером по телефону. Он сказал…
– В котором часу он вам звонил?
– Часов в шесть. Может, немного раньше.
– А откуда он звонил?
– Не знаю. Он рассказал только, что сообщил моему мужу, что вас следует нанять для кое-какой работы, и что муж написал вам записку. А сегодня утром…
– А не сказал ли мистер Комус, что именно предстоит мне расследовать?
– Нет, но он сказал, что речь идет о чем-то, что известно лишь им двоим, ему и моему мужу. А сегодня утром мистер Маккини пошел на свидание с моим мужем, и… – Она запнулась и улыбнулась. Это была даже не улыбка, а едва заметный изгиб губ, который не так легко было заметить. – Я совершенно не привыкла, – призналась она, – говорить «мой муж, мой муж». Раз вы собираетесь… Я буду называть его Мэт. Не возражаете?
– Как вам угодно, мадам.
– Сегодня утром мистер Маккини пошел к нему, чтобы рассказать о Дэне, о мистере Комусе, и тогда Мэт сказал, что хочет встретиться с вами. Он не согласился рассказать мистеру Маккини, что именно вы должны выяснить. Мистер Маккини достанет для вас разрешение окружного прокурора на посещение. Он собирался вам позвонить и попросить вас прийти, но я сказала, что уж лучше я сама приду к вам. Я… настояла на своем.
Она совсем не была похожа на человека, который может настоять на своем; но все же твердость есть твердость, вот она сидит перед нами, и глаза не красные, и зубы не стучат, а ведь всего несколько часов тому назад она узнала о смерти Комуса. Но все же, несмотря на холодность рук, холодной ее назвать было нельзя; глядя на нее, просто подумать было невозможно о том, что она холодна.
Вульф сложил руки вместе.
– Пропуск нужен на имя мистера Гудвина, – сказал он, – я выхожу из дому только по личным делам. Но мне нужно…
– Но Мэт сказал мистеру Маккини, что ему необходимо увидеться именно с вами.
– За пределами этого дома я – это мистер Гудвин. Но мне нужно кое-что узнать и у вас. Насколько я понимаю, вы разделяете точку зрения, что ваш муж не убивал Пола Джерина.
– Причем здесь моя точка зрения? Конечно, он этого не делал.
– А вы задумывались над другими возможностями?
– Ну… в общем, да. Конечно.
– Если исключить из списка подозреваемых двух человек с кухни, повара и официанта, здесь я полностью согласен с мнением полиции и окружного прокурора, то получается, что мышьяк в шоколад должен был подложить кто-то из четырех «посредников». Вы это понимаете?
– Да.
– Это очевидно. Но какой мог быть мотив? Никто из них никогда не имел никаких контактов с Полом Джерином. Поэтому я решил, что возможный мотив – нанести урон вашему мужу, то есть фактически его уничтожить, и эта цель была достигнута. Вчера еще я считал мистера Комуса наиболее вероятным убийцей. Ему нужны были вы, а ваш муж стоял на пути. Когда же мистер Гудвин…
– Но это совершенно абсурдно, мистер Вульф, абсурдно.
Он покачал головой.
– Нет, теперь, когда я воочию вас увидел, я понял, что это совсем не так абсурдно. Для любого мужчины, чувствительного к женским чарам, а таких большинство, вы являетесь источником большого соблазна. Смерть Комуса полностью сняла с него все подозрения, но оно не поставило под сомнение мою гипотезу как таковую. Что ж, теперь остались трое – Хаусман, Йеркс и ваш племянник Ферроу. И единственное, что нам остается предположить, это то, что один из них убил двоих – Джерина и Комуса; Джерина, чтобы уничтожить вашего мужа, а Комуса, потому что тот знал или подозревал правду и пригрозил разоблачением. Когда Гудвин пойдет к вашему мужу, может быть ему удастся выяснить, что же все-таки Комус знал, но сейчас передо мной вы, и я хочу кое-что у вас спросить; и если вы действительно хотите увидеть мужа на свободе, то ответите искренне. Кому из этих троих мешал ваш муж?
Она твердо посмотрела ему в глаза
– Никому, – сказала она. – Если все же… нет. Это невозможно.
– В отношениях между мужчиной и женщиной нет ничего невозможного. Вот, например, ваш племянник, Мортон Фэрроу. Высказывалось предположение, что в случае ухода вашего мужа он будет целиком контролировать деятельность корпорации. Это что, тоже невозможно?
– Конечно. Он прекрасно знает, что я ничего не позволю ему полностью контролировать. – Снова едва уловимое движение губ. – Он ведь приходил к вам?
– Да.
– И я права?
Вульф подтвердил:
– Совершенно правы. Но все же можно предположить, что он ошибся в своих расчетах. Мистер Хаусман?
Она сделала выразительный жест.
– Эрнст Хаусман – давний приятель Мэта. Крестный отец нашей дочери. Он готов что угодно сделать для Мэта, что угодно. В нем я совершенно уверена.
– Но он полоумный. По меньшей мере, у него не все дома. Он явился ко мне в понедельник и предложил план освобождения вашего мужа, не имеющий себе равных по идиотизму. Либо он, действительно, не в своем уме, либо, дьявольски хитер, в последнем случае он просто втирает нам очки. Мистер Йеркс?
Она снова покачала головой:
– Нет.
– Ваша дочь заставила его прийти ко мне, и он сам рассказал о конфликте, который произошел у него в последнее время с вашим мужем. Он хочет стать президентом банка, а ваш муж поддерживает другого кандидата.
Она кивнула.
– Знаю. Мэт мне рассказывал. Но мистер Йеркс знает его мотивы и не винит его. Это никоим образом не отразилось на их дружбе.
– Ерунда. Они что у нас, образцы добродетели? Но даже образец добродетели остается мужчиной, и если можно было предположить, что мистер Комус домогался вас, то что вы скажете про мистера Йеркса? Он ведь часто с вами виделся?
Секунд пять я думал, что она вообще не собирается отвечать. Она сидела совершенно спокойно, глаза ее невозмутимо смотрели на Вульфа. Но она все же ответила:
– Мистер Вульф, неужели вы не можете сменить этот оскорбительный тон?
– Ну вот еще! – отрезал он. – Кого же это я оскорбляю? Я предполагаю, что вы способны возбуждать желание: разве это для вас оскорбление? Я предполагаю, что мистер Йеркс не лишен зрения и чувственности, разве это для него оскорбительно? Мы же с вами, мадам, не светской болтовней занимаемся, мы обсуждаем судьбу вашего мужа. Так как же мистер Йеркс к вам относится?
– Мы – друзья, – ее трудно было сбить. – Но лишь постольку, поскольку он дружен с моим мужем. Моя дочь создала у вас совершенно ложное впечатление. – Она взглянула на дочь: – Я не виню тебя, Салли, но это действительно так. – Снова Вульфу. – Если вы не имели в виду ничего оскорбительного тогда ладно. Но все-таки я уже не молодая женщина, и мне действительно трудно поверить, что ваши предположения могут быть верны. И конечно, мне трудно представить себе, что они могут быть верны в отношении Йеркса.
Она говорила совершенно искренне, это было видно. Лон Коэн был прав, она действительно не осознавала своей притягательности для мужчин. Вульф посмотрел на нее, прищурив глаза. Когда мы останемся наедине, он, конечно, выяснит у своего эксперта по женскому полу всю ее подноготную, эксперт уже готов к докладу.
– Ну что ж, значит, мы просто потеряли десять минут нашего времени, – он взглянул на стенные часы. – Значит, наши планы будут целиком и полностью зависеть от того, что мистер Гудвин выяснит у вашего мужа, а строить предположения на этот счет бессмысленно. Вы можете сейчас связаться с мистером Маккини и сказать ему, что разрешение должно быть дано на имя мистера Гудвина?
– Могу. Он у себя в конторе. Во всяком случае, обещал быть там.
– Вы знаете номер его телефона?
Она сказала, что знает, вспорхнула со своего стула, я освободил ей мое место, она села и сняла трубку. Я встретился глазами с Салли и в ее взгляде ясно прочел: «Ну вот, теперь и вы тоже в нее влюблены» Но это было неверно. Я лишь целиком и полностью разделял высказанную Вульфом мысль, что она возбуждает желание у мужчин, а это абсолютно объективное суждение.
