— Приезжай скорее, мой милый! — проговорила Дьякова, не поднимаясь с кресла.
Хлопнула дверь, раздались торопливые шаги.
— За ним! — сказал Патмосов Алехину, который уже надевал пальто и держал в руках шапку.
Константин Иванович стремительно вышел. Патмосов выглянул в коридор и позвал Пафнутьева:
— Не жалей денег, поезжай к Переверзеву и вези его сюда. Он ждет.
— Я уже заказал автомобиль. Обернусь мигом!
Патмосов вернулся к Прохорову:
— Пойдемте к ней! Сейчас приедет доктор.
— Идемте, — весь дрожа, ответил Сергей Филиппович.
Прохоров распахнул дверь соседнего- номера. Дьякова сидела неподвижно. Сергей Филиппович подошел к ней и громко воскликнул, стараясь сделать радостное лицо:
— Елена Семеновна, вот не ожидал встретить вас!
Дьякова подняла на него безучастный взгляд. Ее лицо выразило удивление, она приподнялась и спросила:
— Что вам угодно? Про какую Елену Семеновну вы говорите?
— Про вас, — сказал Прохоров.
— Вы ошиблись. Я — Васса Алексеевна Томилина.
— Вы не узнаете меня? Я — Прохоров… Сергей Филиппович Прохоров, которого вы обещали позвать к себе, если вам будет грозить опасность. Неужели вы позабыли?
Дьякова отшатнулась.
— Вы ошибаетесь, я позову прислугу! А вам что угодно? — обратилась она к Патмосову.
— Ничего, — ответил тот беспечным тоном. — Хотел представиться как сосед. Борис Романович Патмосов!
— Очень приятно, но мне некогда. Я должна одеться и прошу вас пожаловать ко мне в другое время.
Патмосов кивнул с улыбкою, сел в кресло и сказал:
— Простите меня великодушно, но я устал и посижу у вас немного. Мой приятель, может быть, сумеет напомнить вам о себе.
— Я возмущена вашим поведением, — резко сказала Дьякова. — Я позову прислугу.
Она направилась уже к звонку, но в этот момент дверь открылась, и вошел Пафнутьев в сопровождении высокого господина со строгим лицом.
Патмосов встал ему навстречу и тихо сказал:
— Она сейчас под гипнозом.
Вошедший доктор решительно подошел к Дьяковой, которая смотрела на него изумленным взглядом, резко протянул к ней руку и громко, повелительно сказал:
— Спите!
Дьякова вздрогнула.
— Спите! — повторил доктор.
Пафнутьев и Прохоров подскочили к молодой женщине, которая пошатнулась. Голова ее запрокинулась, глаза закрылись.
— Положите ее на постель, — сказал доктор, — занавесьте окна! Нужен совершенный покой.
Он откинул полог алькова. Прохоров опустил шторы.
— Теперь расскажите, что было.
Прохоров взволнованно передал все виденное. Доктор слушал его внимательно, потом на мгновение задумался, после чего спросил:
— Как вы думаете, сколько времени могли продолжаться его опыты?
— Со дня знакомства, то есть три-четыре месяца.
Переверзев покачал головою, но затем успокоил:
— Ничего! Мы, может быть, поможем ей. Пусть теперь она спит; надо совершенно устранить его влияние. Сейчас я сделаю ей соответственное внушение, а потом, когда она проснется, было бы хорошо перевести ее в совершенно иную обстановку.
— Мы это можем сделать сейчас, — сказал Пафнутьев. — Автомобиль здесь, я возьму номер в "Большой Московской" гостинице, и она очнется там.
— Это было бы хорошо. Сейчас я сделаю ей внушение. Одну минуту.
В это время дверь распахнулась, и в комнату вошел Чемизов, но тотчас остановился, словно парализованный.
— Негодяй! — воскликнул Прохоров, быстро подходя к нему. — Теперь все ваши проделки открыты. Вор, убийца, мерзавец!
Но Чемизов не дослушал его обвинений и быстро повернул назад.
— Он убежит! — растерянно сказал Прохоров.
— Не беспокойтесь! — ответил Патмосов. — За ним есть надзор. Давайте думать о ней, — и он указал на Дьякову.
Доктор наклонился над молодой женщиной и сказал:
— Когда вы проснетесь, то должны помнить, что вы — Елена Семеновна Дьякова. Кто — вы?
— Васса Алексеевна.
— Неправда! — перебил Переверзев резким голосом. — Вы — Елена Семеновна Дьякова. Повторите!
— Я — Елена Семеновна Дьякова.
— Да! Вы приехали из Петербурга.
— Я приехала из Петербурга.
— С негодяем Чемизовым.
— С негодяем Чемизовым.
— Вы должны будете вспомнить все, что он приказывал вам. Поняли?
— Да.
Переверзев выпрямился.
— За успех еще не ручаюсь. Она будет спать еще долго. Я часов в шесть приду к вам в "Большую Московскую" гостиницу. А теперь везите ее.
Прохоров горячо пожал ему руку.
— Доктор, вы думаете, что она совсем будет освобождена от его влияния?
— О да, несомненно! Но для этого надо время. Необходимо чем-нибудь рассеять ее, отвлечь ее мысли.
— А на ее здоровье это сказалось сильно?
— На нервной системе отчасти, но и это пройдет, едва она освободится от его влияния. Необходимо увезти ее сейчас же, да так, чтобы тот господин не знал, где она находится.
— Я понял.
— Оденем ее и повезем, — сказал Пафнутьев. — Я уже заказал номер и автомобиль.
Они бережно завернули Дьякову в ее дорогое манто, надели на нее шляпу с вуалью, взяли под руки, осторожно вывели из грязных номеров и усадили в автомобиль. Прохоров сел рядом с нею, а Пафнутьев — напротив.
— Ну, с Богом! — сказал Патмосов. — Ты, Семен, как только устроишь ее, сейчас отправляйся в «Метрополь». Там будем я и Алехин.
— Мигом! — пообещал Пафнутьев.
Автомобиль загудел и помчался по московским улицам.
Патмосов вернулся, уложил свой сак, убрал с Таней вещи Дьяковой и отправил их с посыльным; после этого он дружески простился с Колчиным и поехал в "Метрополь".
— Здесь? — спросил Борис Романович Алехина.
— Вошел и заперся.
— Ну, отопрет! — сказал Патмосов. — Идем!
Они пошли в подъезд и поднялись в лифте на третий этаж. Там они быстро прошли по коридору и остановились у двери номера сто семнадцать.
Чемизов с побледневшим лицом дрожащими руками быстро складывал вещи в чемодан. Вдруг в дверь раздался осторожный стук. Чемизов, еще ранее приказавший лакею подать счет, решил, что это он, и спокойно отпер дверь. В ту же минуту инженер с проклятием отшатнулся: вошел Патмосов в сопровождении Алехина.
— Не рекомендую вам кричать, это рискованно, потому что прибегут люди, — сказал Патмосов с усмешкой и быстро повернул ключ в двери, после чего спокойно опустился в кресло.
Чемизов с нахмуренными бровями, с искаженным от злобы лицом смотрел на незваных гостей.
— Господин Чемизов, или господин Кругликов, как вас именно звать — точно мне не известно. Что вы теперь нам скажете? — спросил Борис Романович.
— Я не понимаю, о чем вы говорите и как вы смели ворваться ко мне?!
— Смеетесь, господин хороший! — спокойно ответил Патмосов. — Я сорву с вас парик и бороду, позову полицию, и вы сразу узнаете, смею ли я. А спрашиваю я с вас многое. Дарственная запись на имение Дьяковой — раз… Второе — все квитанции на вещи, которые вы выманили у Дьяковой и заложили в качестве инженера Платонова. А как господин Кругликов вы должны чистосердечно рассказать, что вы сделали с несчастной Настасьей Петровной Коровиной. Что натворили как Чемизов — того не знаю, а в этом уж удовлетворите. Если не желаете, то мой помощник сходит за полицией.
В дверь постучались. Чемизов вздрогнул.
— Не бойтесь! Это — только мой приятель, — сказал Патмосов. — Впусти, Алехин.
Вошел коридорный и подал счет.
— Хорошо, милый человек, — властно распорядился Патмосов, — положи и оставь нас.
Человек с удивлением посмотрел на Чемизова, потом на Патмосова, поклонился и вышел. Почти следом за ним в номер вошел Пафнутьев.
— Запирай двери! — сказал опять Борис Романович, и Алехин повернул ключ в замке. — Ну что, как? — спросил Патмосов Пафнутьева, который с любопытством глядел на Чемизова, тщетно старавшегося сохранить спокойствие и походившего на загнанного зверя.
— Все, кажется, благополучно: перевезли, положили, и она спит прекрасным сном. Говорил по телефону с Переверзевым; он сказал, что в шесть часов приедет.
— Отлично! — Борис Романович снова обратился к преступнику: — Так вот, господин Платонов, Чемизов или Кругликов, теперь у госпожи Дьяковой будет доктор Переверзев, специалист по гипнозу. Он узнает всю историю. А вслед за этим уже в Петербурге, в камере следователя, вы расскажете историю госпожи Коровиной. Хотите вы сейчас отдать нам дарственную запись и те деньги, которые успели выманить?
— Не будет ли это много? А что вы мне дадите за это?
— Вам? Ничего, кроме некоторых удобств по доставке в Петербург.
В дверь снова постучались.
— Это — Сергей Филиппович!
— Впусти! — приказал Патмосов. — Одним свидетелем больше.
