Свидетель замялся, и Мейсон полез в свой портфель.
– У меня есть копия вашего свидетельства, данного под присягой. Если желаете, можете освежить его в памяти, мистер Кэрролл.
– Да, – ответил Кэрролл, – я это говорил.
– И вы привезли его туда, где два санитара по вашей просьбе вытащили старого человека из машины и водворили в санаторий против его воли.
– Я не просил их делать это.
– И вы не имеете к этому ни малейшего отношения?
– Нет.
– Вы попросили это сделать доктора Паркина К. Лондонбери? Разве не так?
– Я попросил его обеспечить моему дяде необходимое лечение.
– И объяснили, что под словами «необходимое лечение» вы имеете в виду то, что его надо насильно оставить в санатории?
– Что-то вроде этого, – буркнул Джейсон.
– Теперь следующий вопрос. Знакомы ли вы с Инес Колтон?
– Нет! – поспешно воскликнул Джейсон Кэрролл.
– Вы ее не знаете?
– Нет.
– И никогда не встречали?
– Нет.
– А вы знаете кого-нибудь из живущих в доме, где Джон Миликант снимал квартиру?
– Нет.
Мейсон спросил, хищно прищурившись:
– Вы хорошо осознаете, что даете показания под присягой по делу об убийстве?
– Конечно!
– И продолжаете настаивать на своем ответе?
– Да.
– Тогда у меня все, – развел руками адвокат.
Было очевидно, что судья Кнокс абсолютно не верит свидетелю.
– Мистер Кэрролл, – произнес он, – уж не хотите ли вы сказать суду, что за все время, пока ваши родственники обсуждали проблему, каким образом вашего дядю, в данном случае подсудимого, объявить недееспособным, ни разу в вашем присутствии не заходил разговор о том, какие выгоды в материальном плане сулит это семье?
Кэрролл поднял глаза на Мейсона, потом перевел взгляд на Киттеринга и прошептал едва слышно:
– Таких разговоров никогда не заходило.
– Достаточно! – зловеще объявил судья.
Киттеринг выглядел весьма озабоченным.
– Конечно, мистер Кэрролл, – произнес он, – вы могли в каком-нибудь разговоре заметить, хотя бы к слову, что являетесь наследником дяди и поэтому стремитесь сохранить его состояние.
– Протестую! Это наводящий вопрос! – вмешался Мейсон.
– Протест принимается, – отреагировал судья Кнокс.
– Ну хорошо, – поправился Киттеринг. – Обсуждали ли вы когда-нибудь, хотя бы косвенно, вопрос о деньгах, которые вам могут достаться?
– Нет, – ответил Кэрролл.
– Допрос свидетеля окончен, – несколько поспешно объявил Киттеринг. – Приглашается свидетель Фриман Лидс.
Фриман Лидс, сильный человек, чье лицо с годами приобрело угрюмое и вызывающее выражение, был приведен к присяге, сообщил свои имя, адрес и подошел к барьеру.
– Вы приходитесь обвиняемому братом?
– Да.
– Вы когда-нибудь разговаривали с ним о человеке по имени Билл Хогарти?
– Да.
– Когда?
– Да всего два или три раза. Когда именно – не помню.
– И что же обвиняемый говорил о Хогарти?
– Возражаю! – заметил Мейсон. – Вопрос несущественный, неправомерный и к делу не относится.
– В дальнейшем я покажу, что он имеет непосредственное отношение к делу, – пообещал Киттеринг.
– В связи с этим протест отклоняется, – произнес судья Кнокс.
– Олден был на Клондайке, – сказал Фриман Лидс. – Он рассказывал мне о своих приключениях. Билл Хогарти был его компаньоном. Им удалось найти там золото.
– Обвиняемый описывал вам когда-нибудь внешность Вильяма Хогарти?
– Он говорил, что Хогарти моложе его и физически очень сильный.
– Что еще он рассказывал о Хогарти?
– Говорил, что у них были какие-то неприятности.
– Он уточнял, какие именно?
– Как я понял, дело касалось женщины.
– Вопрос не о том, как вы его поняли, – поправил свидетеля Киттеринг. – Он вам говорил об этом?
– Да, он говорил, что были неприятности из-за какой-то танцовщицы.
– Что еще об этом он рассказывал?
– Что однажды из-за женщины между ними произошла перестрелка.
– Он рассказывал, где это произошло?
– На Клондайке.
– Можете начинать перекрестный допрос, – предложил Киттеринг.
– Могу ли я уточнить предмет разговора? – задал первый вопрос Мейсон. – Правильно ли я понял, что обвинение собирается использовать это туманное свидетельство и показать, что убитым был Билл Хогарти?
– Да, мы утверждаем, что это так, – заявил Киттеринг. – Ваша честь, мы собираемся это доказать и предъявим доказательства того, что обвиняемый подписывался именем Билла Хогарти в регистрационных книгах отелей, что он покинул Клондайк под именем Билла Хогарти, что он присвоил долю золота, принадлежащую Биллу Хогарти, что убитый не кто иной, как Билл Хогарти, что он пытался получить от обвиняемого денежную компенсацию, но тот предпочел его убить, нежели расстаться со своими нечестно нажитыми деньгами. Таким образом, становится понятен и мотив убийства.
– И у вас имеется достаточно фактов, чтобы доказать все это? – вежливо поинтересовался Мейсон.
– Мы располагаем всем, что для этого необходимо, – с достоинством ответил Киттеринг. – Кое-что будет доказано на основе логических доводов. Только не пытайтесь разыгрывать удивление, мистер Мейсон. Ваше частное объявление в сиэтлской газете говорит о том, что вы…
– Достаточно! – перебил его судья Кнокс. – Не будем переходить на личности. Можете задавать свидетелю вопросы, мистер Мейсон.
– Благодарю, ваша честь, – поклонился адвокат. – Мистер Лидс, я задам вам тот же вопрос, что и Джейсону Кэрроллу. Велись ли разговоры в вашем присутствии или в присутствии Джейсона Кэрролла о выгодах, которые будет иметь семья, если объявить Олдена Лидса недееспособным или поместить в санаторий?
Лидс тяжело вздохнул:
– Мне бы не хотелось отвечать на этот вопрос.
– Боюсь, что вам придется это сделать, – заметил Мейсон.
– Вопрос совершенно уместный, – согласился судья Кнокс.
– Ваша честь, – возразил Киттеринг, – если адвокат хочет поставить под сомнение показания Джейсона Кэрролла, он должен это делать сам, а не оказывать давление на свидетелей.
– Я не согласен с вами, – заявил судья. – Этот вопрос поможет понять намерения части свидетелей. Очевидно, если Олдена Лидса признают виновным, то его женитьба будет расстроена, что весьма выгодно для родственников. Можете отвечать на вопрос, мистер Лидс.
– Был разговор насчет того, чтобы меня назначить опекуном.
– Шла ли при этом речь, что это для вас выгодно?
Несколько секунд Фриман Лидс тяжело молчал.
– Нет, – наконец ответил он.
– И не было разговора о том, что вы унаследуете часть его состояния?
– Нет, – ответил Лидс после некоторого колебания.
– Обвиняемый – ваш старший брат?
– Да.
– Сколько вам было лет, когда он ушел из дома?
– Мне было семь лет.
– И когда вы с ним снова встретились?
– Около пяти лет назад.
– И все эти годы вы не поддерживали с ним связи?
– Нет.
– И даже не слышали о нем?
– Нет.
– И не знали, где он находится?
– Нет.
– Откуда же вы знаете, что обвиняемый – ваш брат? – подвел итог адвокат.
– Я узнал его, – ответил Лидс.
Мейсон хитро улыбнулся.
– А вы узнали бы брата, – учтиво осведомился он, – если бы он разорился?
По залу пронесся шепот. В двух или трех местах раздался смех.
Судья Кнокс сказал, с трудом сдерживая улыбку:
– Суду надо вынести решение, поэтому мы не можем допустить веселья в зале. Дело очень серьезное, поэтому попрошу публику сдерживать свои эмоции. Отвечайте на поставленный вопрос, мистер Лидс.
– Конечно, – подтвердил тот, – я бы его узнал и в этом случае.
– А если бы он появился у вашего черного хода оборванный, с сумой через плечо и попросил у вас хлеба, вы полагаете, что и тогда узнали бы в нем брата, с которым расстались давным-давно? – продолжал Мейсон.
– Да, несомненно.
– Где вы впервые встретились с братом после разлуки, мистер Лидс?
– Олден Лидс приехал ко мне домой.
– На такси?
– Да.
– И что он сказал вам?
– Он спросил, еще не входя в дом, помню ли я его и не может ли он у меня немного пожить, и после небольшой паузы спросил: «Разве ты не помнишь своего родного брата, Олдена Лидса?»
– Понятно! – с улыбкой ответил Мейсон. – А сколько времени длилась эта пауза, то есть с момента его вопроса о том, помните ли вы его, до того, как он попросил разрешения остановиться у вас?
– Минуту или две.
– И за это время вы его не узнали?
– Я просто не был абсолютно уверен.
– Понятно. И вы его узнали после того, как он назвал свое имя?
– Я пригласил его в дом.
– И обвиняемый вошел?
– Да.
– И вы с ним поговорили?
– Да, мы говорили примерно около часа.
– Именно тогда он сообщил вам, что нашел золото на Клондайке?
– Он просто сказал, что живет очень хорошо.
– И это, – заметил Мейсон, – окончательно вас убедило, что он – ваш брат?
