Сержант Голкомб предъявил суду фотографию.
– Обвинение просит приобщить фотографию к вещественным доказательствам, – многозначительно произнес Хендри.
– Минутку, – подал голос Мейсон. – Я хотел бы по поводу этой фотографии задать свидетелю вопрос.
Присяжные под впечатлением того, что адвокат наконец подал голос, с интересом уставились на него.
– Сержант Голкомб, на этой фотографии видно оружие, лежащее на столе? – начал Мейсон.
– Да, сэр.
– Это то оружие, которое вы только что опознали?
– Да, сэр.
– Оружие находилось в том самом положении, в котором вы его обнаружили?
– Да, сэр.
– В таком случае фотография была сделана перед тем, как его взяли со стола?
Сержант Голкомб замялся, переменил позу и ответил:
– Ну… оно было взято со стола, осмотрено, а потом возвращено на место.
– Кто его осматривал? – Я.
– Кто еще?
– Со мной был лейтенант Трэгг.
– Каким образом производился осмотр?
– Мы открыли барабан револьвера, увидели, что в нем не хватает одного патрона, и понюхали дуло.
Вы сняли отпечатки пальцев?
– Да.
– Ваши дальнейшие действия?
– Потом мы положили револьвер точно так, как он лежал раньше, чтобы его можно было сфотографировать.
– И только после этого была сделана фотография?
– Да, сэр, именно так.
– Вам неизвестно, – продолжал Мейсон, – была ли выпущена пуля из этого револьвера, которым был убит Кассельман?
– Постойте, постойте, – вмешался Гамильтон Бюргер. – Этим займется мой следующий свидетель – эксперт по баллистике, и тогда вы сможете подвергнуть его перекрестному допросу.
– Я понимаю, но мне только хотелось узнать, проводилась ли такая экспертиза?
– Да, сэр.
– Когда?
– Вскоре после того, как был обнаружен револьвер. Точно я не могу сказать, но, по всей видимости, через несколько часов.
– Что значит «через несколько часов»?
– Спустя короткий промежуток времени.
– Например, двадцать четыре часа? Свидетель заколебался, не зная, что ответить.
– Может быть, прошло сорок восемь часов?
– Нет, не сорок восемь часов.
– В таком случае, возможно, двадцать четыре часа?
– Вероятно. Но думаю, что много меньше.
– Кто положил револьвер на стол, где он лежал раньше?
– Я.
– Откуда вам было известно точное положение?
– Я запомнил его.
– Вы как-нибудь отметили это положение?
– Нет.
– Скажите, когда вы вошли в комнату и увидели этот револьвер, его дуло было обращено к двери или наоборот?
– Он лежал точно так, как показано на фотографии. Держа фотографию так, чтобы свидетель не мог ее видеть, Мейсон повторил свой вопрос:
– Дуло револьвера было обращено к двери или нет?
– Сейчас я не могу припомнить. На фотографии изображено точное положение револьвера. Я положил его на место через пять минут точно так, как он лежал.
– Благодарю. У меня нет больше вопросов к свидетелю.
– Обвинение просит приобщить фотографию к делу, – сказал Хендри.
– Нет возражений, – согласился Мейсон. Хендри повернулся к свидетелю:
– Говорила ли обвиняемая вам, какое она имеет отношение к этому оружию?
– Да. Я спросил ее об этом, и она ответила, что револьвер ей дал мистер Гомер Гарвин.
– Вы о чем-нибудь еще с ней говорили?
– Да. Я спросил, знает ли она, что из револьвера был произведен один выстрел, и она ответила, что ничего не знает об этом.
– Обвинение просит приобщить этот револьвер к делу.
– Принято, – постановил судья. – Он будет вещественным доказательством номер 30, а фотография получает номер 29.
– Можете допрашивать свидетеля, – сказал Хендри адвокату.
– Обвиняемая не говорила вам, от кого она получила этот револьвер: от Гарвина-старшего или Гарвина-младшего?
– Она просто сказала, что получила его от Гомера Гарвина.
– Она не говорила, когда именно получила револьвер?
– Нет, сэр, не говорила. Гамильтон Бюргер произнес:
– С разрешения суда, обвинение еще вернется к вопросу о времени. А сейчас я хочу задать сержанту Голкомбу еще один вопрос. В котором часу вы прибыли в квартиру обвиняемой, сержант?
– В одиннадцать сорок пять.
– У меня нет больше вопросов, – сказал Мейсон.
– Вызовите Александра Рэдфилда, – попросил Хендри.
Рэдфилд, эксперт по баллистике, которого Мейсон неоднократно подвергал перекрестному допросу и который очень хорошо знал, как искусен Мейсон в этой области, принес присягу и занял свое место.
Судя по отношению Хендри к Рэдфилду, бросалось в глаза, что обвинение успело помучиться с ним и что Рэдфилд со своей стороны, зная о блестящей способности Мейсона вести перекрестный допрос, твердо решил давать только такие показания, которые являются совершенно неоспоримыми.
– Я предъявляю вам вещественное доказательство номер 30 – оружие, только что приобщенное к делу. Вам оно знакомо?
Рэдфилд взял револьвер в руки, внимательно осмотрел его, взглянул на номер и ответил:
– Да, знакомо.
– Я предъявляю вам пулю, которая значится в деле как вещественное доказательство номер 14, – фатальную пулю. Вам знакома эта пуля?
Свидетель вынул из кармана увеличительное стекло, тщательно исследовал основание пули, потом ответил:
– Да, сэр. Мне знакома эта пуля, на ней имеется моя отметка.
– Эта пуля уже была идентифицирована в качестве фатальной, – продолжал Хендри. – Суд просит вас сказать, была ли эта пуля выпущена из револьвера, который только что был зарегистрирован как вещественное доказательство под номером 30?
– Да, сэр. Эта пуля была выпущена из этого оружия.
– Не могла ли она быть выпущена из другого оружия?
– Нет, сэр. Только из данного револьвера.
– Можете приступать к перекрестному допросу, адвокат, – сказал Хендри.
– Вопросов не имею, – заявил Мейсон.
– Вызовите Пола Клинтона, – попросил Хендри. Пол Клинтон вышел вперед и представился как научный сотрудник полицейского управления, – указав, в частности, что занимается дактилоскопией и химическим анализом.
– Вам была предоставлена возможность осмотреть квартиру, занимаемую обвиняемой?
– Да, сэр. – Когда?
– Девятого октября.
– Этого года?
– Да, сэр.
– Нашли ли вы в квартире обвиняемой какую-нибудь одежду или обувь, испачканные кровью?
– Да, сэр. Нашел, сэр.
– Что именно?
– Левую туфлю с пятнами крови на подошве и каблуке.
– Ее количество оказалось достаточным для установления группы крови?
– Нет, сэр.
– Ее количество оказалось достаточным для того, чтобы определить, что это кровь человека?
– Нет, сэр! Туфля была тщательно вымыта, но тест дал типичную реакцию на кровь.
– Она у вас с собой?
– Да, сэр.
– Предъявите ее суду, пожалуйста. Это именно та туфля, которую вы обнаружили в квартире обвиняемой?
– Да, сэр.
– У этой туфли имеются какие-нибудь отличительные признаки?
– Да, сэр. Подошва сделана оригинальным способом.
– А теперь ответьте мне: не нашли ли вы в квартире Кассельмана испачканных полотенец?
– Да, сэр, нашел. Я предъявляю суду одно полотенце, которое я считаю особенно важным.
– Почему?
– На нем имеются пятна крови. Им пользовались, чтобы стереть кровь с какого-то предмета. Помимо пятен крови на нем остался кусочек инородной ткани. Спектроскопический анализ показал, что это частичка того же материала, из которого сделана подошва данной туфли.
– Прошу суд приобщить указанную туфлю к делу в качестве вещественного доказательства номер 31, а данное полотенце как вещественное доказательство номер 32.
– У защиты нет возражений.
– Принято, – объявил судья Даккер.
– Перейдем теперь к фотографии, вещественному доказательству номер 12. Я хочу спросить: вы тщательно ее изучили?
– Да, сэр, самым тщательным образом.
– Что вам удалось установить?
– Я установил, что на этой цветной фотографии имеются два следа, оставленные ногой. Хорошо виден след дамской туфли на высоком каблуке с металлической набойкой, на которой стоит номер 33, правда с трудом различимый, так как на этот первый след позднее был наложен другой.
– Вы можете сказать, когда появился второй след?
– Я бы сказал – через два-три часа.
– Давайте вернемся снова к туфле обвиняемой. Вы можете сказать, что след этой туфли оказался именно тем следом, на котором оказался второй отпечаток?
– С разрешения суда, – вмешался Мейсон, – я хотел бы внести возражения по данному вопросу, поскольку только жюри присяжных будет решать, был ли оставлен след в луже крови этой туфлей. Данный свидетель вправе говорить только о том, что он обнаружил. Он вправе говорить только то, что касается его профессиональной компетенции, и не может касаться того, что является прерогативой жюри.
– Разрешите мне взглянуть на эту фотографию и туфлю? – спросил судья. Он рассматривал их в течение нескольких секунд, потом сказал: – Возражение защиты принимается. Присяжные должны самостоятельно сделать окончательный вывод. Свидетель может давать показания только относительно фактов, на основании которых присяжные вынесут свое решение.
