— Не надо колебаний, мисс Таппенс. Что же?
— Вы.., вы знаете, кто такой мистер Браун?
— Да, — ответил Эджертон. — Наконец-то я знаю.
— О! Но я думаю… — она замолчала.
— Вы правильно думаете, мисс Таппенс. У меня есть моральное право говорить так после таинственной смерти миссис Вандемейер.
— Ох! — выдохнула Таппенс.
— Есть две версии. Или хлорал она приняла сама, что я полностью отвергаю, или…
— Да?
— Или хлорал добавили в бренди. Только три человека: вы, мисс Таппенс, я и мистер Юлиус Гершеймер были при этом в комнате.
Джейн Финн изумленно уставилась на Эджертона.
— Вы отпадаете. Мистер Гершеймер, сын миллионера, хорошо известен в Америке. Совершенно невозможно, чтобы он был мистером Брауном. Но вспомните необычайное волнение миссис Вандемейер, когда мы вошли к ней в спальню! Еще одно доказательство, если оно нужно. Мне позвонил мистер Бересфорд и сказал то, что я уже подозревал: у мистера Гершеймера никогда не было фотографии мисс Джейн Финн…
Но девушка перебила его. Она сердито закричала:
— На что вы намекаете? Что мистер Браун — это Юлиус, мой кузен?
— Нет, мисс Финн, — сказал Эджертон. — Человек, называющий себя Юлиусом Гершеймером, не ваш родственник.
Девушки, разинув рты, изумленно смотрели на него. Эджертон подошел к письменному столу и протянул Джейн газету. Это было сообщение о таинственной смерти человека в Нью-Йорке.
— Итак, Юлиус Гершеймер не тот, за кого выдает себя, — продолжал он. — Юлиус Гершеймер узнал о своей кузине и решил отправиться на ее поиски. Но в Нью-Йорке он был убит. Тело его переодели в лохмотья, а лицо изуродовали до неузнаваемости. Его место занял мистер Браун и немедленно отплыл в Англию. Единственный человек, который знал его тайну, — это миссис Вандемейер. Он действительно мог бояться, что за деньги она предаст его. Но, к счастью, мисс Таппенс не покидала комнату до нашего прибытия. Он боялся разоблачения и сделал отчаянную попытку уйти от подозрений. И ему это удалось, хотя и не полностью.
— Я не могу поверить в это, — пробормотала Джейн.
— Настоящий Юлиус Гершеймер был великолепным парнем. А мистер Браун — отличный актер. Но спросите у мисс Таппенс о ее подозрениях.
Джейн повернулась к Таппенс. Та кивнула.
— Я не хотела говорить, Джейн, зная, что тебе будет неприятно… И потом, я не могу быть уверенной… Если он мистер Браун, зачем он спас нас?
— Так это Юлиус Гершеймер помог вам бежать?
Таппенс повернулась к Эджертону.
— Да, но я не могу понять, почему.
— Не можете понять? Просто Юлиус Гершеймер надеялся получить документы прямо из рук Джейн Финн. Она могла доверять своему кузену. Выстрелы? Но никто же не ранен. Я даже догадываюсь, что было потом.
— Потом появился Томми, — сказала Таппенс.
— Да. И Юлиус был груб с ним. Да, есть основания для беспокойства.
— Почему?
— Потому что Юлиус — это мистер Браун, — повторил Эджертон.
Таппенс побледнела.
— И что же мы можем сделать?
— Ничего, пока не попадем в дом в Сохо. Если Бересфорд одержит верх, тогда бояться нечего. Если же победит другой, то… — Эджертон достал из ящика стола пистолет, — то и мы будем готовы. Я думаю, мисс Финн безопаснее будет остаться здесь. К тому же она устала.
Но Джейн покачала головой.
— Нет, я тоже поеду. Эти бумаги мои. Я должна довести дело до конца.
Во время поездки сердце Таппенс бешено колотилось. Она волновалась за Томми.
Когда машина остановилась у дома в Сохо, Эджертон подошел к полицейскому и что-то сказал. Потом повернулся к девушкам.
— Больше в дом никого не пустят. Каждый, кто попытается войти, будет арестован. Пошли!
Полицейский протянул им ключ. Они вошли в дом, закрыли за собой дверь и медленно поднялись по лестнице. Таппенс с интересом осматривалась. Даже сейчас ей казалось, что за ними кто-то следит… Может быть, мистер Браун уже ждет их…
Они вошли в комнату. Увидев, что здесь негде спрятаться, Таппенс облегченно вздохнула. Она не должна поддаваться глупым страхам. Чу! Что это? Шаги по лестнице? Нет, она определенно становится истеричкой.
Джейн направилась к картине и сняла ее. Эджертон достал перочинный нож и вскрыл бумагу… Внутри находились два ценных листка. Не поддельные! Подлинные
Эджертон взял бумаги и внимательно осмотрел их.
— Да, — сказал он. — Это злополучный черновик договора!
— Удача! — воскликнула Таппенс.
Эджертон положил бумаги в свою записную книжку и с любопытством осмотрел мрачную комнату.
— Это здесь сидел наш юный друг? — спросил он. — Мрачная комната. Нет окон и солидная дверь. Да, никто не услышит снаружи, что здесь происходит.
Таппенс вздрогнула. Его слова насторожили ее. Что если кто-нибудь скрывается в доме? Кто-нибудь, кто может захлопнуть за ними дверь и оставить их в этой западне? Она усмехнулась своим мыслям. Дом окружен полицией. Если они не выйдут отсюда, полиция перевернет весь дом. Она улыбнулась собственной глупости и посмотрела на Эджертона. Он кивнул ей.
— Правильно, мисс Таппенс. Вы чувствуете опасность. Я тоже. И мисс Джейн.
— Да, — призналась Джейн. — Это смешно, но я не могу избавиться от этого чувства.
Эджертон снова кивнул.
— Вы чувствуете присутствие мистера Брауна?
Таппенс сделала движение.
— Да, не сомневайтесь, мистер Браун здесь…
— В этом доме?
— В этой комнате… Вы не поняли? Я — мистер Браун…
На его лице появилась злорадная улыбка. Девушки застыли.
— Ни одна из вас не выйдет из этой комнаты живой. Вы сказали «удача». Моя удача! Черновик договора мой! — он посмотрел на Таппенс. — Я скажу вам, как это произойдет. Рано или поздно полиция ворвется сюда, и они найдут здесь три жертвы мистера Брауна. Три, а не две. Понимаете? Но третья жертва, к счастью, будет только ранена и сможет описать нападение мистера Брауна. Договор? В руках у мистера Брауна. Никто не станет обыскивать карманы сэра Джеймса Пила Эджертона. — Он сунул руку в карман.
— Вы проиграли, молодые искатели приключений! — сказал он и поднял пистолет.
Но не успел он прицелиться, как почувствовал железные объятия. Пистолет упал на пол и голос Юлиуса Гершеймера произнес:
— Я полагаю, что вы пойманы на месте преступления. Кровь бросилась в лицо Эджертону.
— Вы! — прошипел он. — Вы! Воспользовавшись тем, что Юлиус чуть ослабил свою хватку, Эджертон с быстротой молнии поднес ко рту перстень.
— Салют, Цезарь! Идущие на смерть приветствуют тебя, — прошептал он и упал.
Ужин, данный Юлиусом Гершеймером в честь своих друзей, надолго останется в их памяти. Всевозможные деликатесы, столовое серебро, вино, искрящееся в бокалах из дорогого хрусталя…
Гостей было мало. Посол США, мистер Картер, который наконец-то получил свободу, как, сказал он своим молодым друзьям, сэр Вильям Бересфорд, доктор Холл, двое молодых искателей приключений: мисс Пруденс Коули и мистер Томас Бересфорд и, конечно, мисс Джейн Финн.
Появлению на ужине мисс Финн предшествовала целая история. Как-то в дверь номера, где жили Таппенс и Джейн, раздался стук. Это был Юлиус. В руке он держал чек.
— Скажите, Таппенс, — начал он, — вы сделаете для меня одно дело? Помогите Джейн одеться. Сегодня мы ужинаем в «Савое». Ясно? Возражения не принимаются.
— Конечно, — сказала Таппенс. — Мы обязательно будем… И я помогу Джейн.
— Вот и хорошо, — сказал Юлиус и собрался уйти.
— Одну минуту, Юлиус, — притворно застенчиво сказала Таппенс. — Я еще не дала вам ответ.
— Ответ? — Юлиус растерялся.
— Вы помните… вы просили меня… вы хотели жениться на мне… — Таппенс жеманно опустила глаза. — Я вам тогда не ответила. Я думаю…
— Да? — Юлиус побледнел. Таппенс сжалилась над ним.
— Вы идиот! — рассмеялась она. — Испугались!
— Таппенс! Я восхищен вами!
— М — м, эти сентиментальности оставьте при себе. Ладно, идите, идите, все будет в порядке.
— О чем это вы? — спросила Джейн.
— О, я припомнила ему нашу глупую шутку. Ну, нам пора идти. Сегодня ты должна быть неотразима.
Для большинства людей двадцать девятое было обычным днем. Газеты, которые предсказывали всеобщую забастовку и всякий ужас, молчали. В воскресных газетах была напечатана небольшая заметка о внезапной смерти сэра Джеймса Пила Эджертона, известного королевского адвоката.
Краменин уехал в Россию. Банда из Эстли Прайорс разбежалась. Правительство убедило лейбористских лидеров, что их хотели использовать, как пешек в чужой игре.
Обо всем этом поведал мистер Картер. Он прибыл в ресторан одним из первых. С ним был старый джентльмен, при виде которого Томми покраснел до корней волос.
— Ха, — сказал старый джентльмен, — так это ты и есть мой племянник? Вид у тебя ничего, но ты, кажется, сделал важное дело. Твоя мать могла бы гордиться тобой. Ну ладно, кто старое помянет, тому глаз вон. Можешь приезжать в Чалмерс Парк, как к себе домой.
