Ознакомительная версия.
– И она попросила принести грелку для мужа, – продолжила Айрис.
– Ничего подобного, она поручила мне отправить телеграмму, как только мы будем в Триесте. А вот теперь самое интересное. Ее муж должен оставаться в полном неведении. Согласившись на это условие, я, увы, не вправе передать содержания телеграммы.
– Да кому оно нужно, – пробормотала Айрис.
– Прошу прощения, вижу, вы и вправду вымотались. Не буду вас беспокоить, пойду лучше выпью за ваше здоровье.
Хэйр вышел, но тут же просунул голову обратно:
– В соседнем купе я увидел ангела милосердия, причем страшней я еще не встречал. Впрочем, я вернулся по другому поводу… Знаете ли вы, кто такой Гэбриэл?
– Архангел?
– Понятно. Ничего-то вы не знаете.
Время шло, официант с супом не появлялся, и Айрис решила, что в суматохе тот забыл о заказе. Впрочем, сил переживать по этому поводу не осталось. Ее не интересовало ничего, кроме стрелок часов, движение которых неумолимо приближало ее к Триесту.
Официант между тем обладал ответственнейшим характером, а также ладонью, подергивание которой, подобно лозе водоискателя, безошибочно указывало на чаевые. Даже находясь в дикой запарке, он непременно выкроил бы время, чтобы доставить чашку супа по назначению. К несчастью, бедолага понятия не имел, о чем его попросили.
Как и многие его соотечественники, он приобрел неплохие лингвистические навыки, общаясь с соседями разных национальностей. По природе амбициозный, юноша полагал также, что еще один язык может оказаться решающим фактором при устройстве на работу. Вследствие этого он поступил на курсы английского, преподаватель которых, в свою очередь, изучил язык по разговорнику. Прилежный ученик вскоре научился выпаливать целые цепочки английских фраз и успешно сдал экзамены, однако первая же встреча с британцем поставила его в тупик – он не смог понять ни слова.
К счастью, английские туристы встречались ему не так уж и часто, и все их разговоры сводились к еде. Как следствие, слегка попрактиковавшись, официант научился справляться и с ними – иногда при помощи догадок, иногда блефуя. В частности, незажженная сигарета в руке мисс Роуз подсказала ему, что даме нужны спички. К тому же мисс Роуз обращалась к нему громко и короткими фразами.
В лице Айрис, однако, его ожидало фиаско. Девушка говорила быстро и употребляла множество незнакомых слов. Начиная с самого первого случая, когда он с огромным трудом сохранил присутствие духа, единственной доступной тактикой оказалось механически повторять «да, мадам», а при первой возможности со всех ног бежать прочь.
Прежде чем вернулись остальные пассажиры, у Айрис случился еще один посетитель – профессор. Сняв очки и нервно полируя стекла, он объяснил свою миссию:
– Я разговаривал с Хэйром и не стану скрывать – молодой человек о вас беспокоится. Разумеется, вы не больны, во всяком случае, не настолько больны, тем не менее мы с ним сомневаемся, что вы способны продолжать путешествие в одиночку.
– Конечно же, способна! – в панике вскричала Айрис. – Я в полном порядке! И не надо за меня переживать!
– Если силы вас оставят, и вы, и все окружающие определенно окажутся в сложном положении. Я побеседовал на эту тему с доктором, буквально только что, он согласился прийти на помощь и даже сделал благородное предложение.
Возникла пауза, и сердце Айрис забилось от предчувствия беды – инстинкт подсказал ей, в чем это предложение будет заключаться.
– Доктор, – продолжил между тем профессор, – везет свою пациентку в клинику в Триесте и готов взять вас с собой, чтобы вы переночевали в палате под медицинским наблюдением.
Глава 21. Ложь во спасение
Айрис увидела в предложении расставленную мышеловку. Однако профессор забыл про приманку! Айрис обладала свободой воли, и ничто не могло заставить ее добровольно сунуть нос в мышеловку.
– Я никуда не поеду! – объявила она.
– Но…
– И не желаю это даже обсуждать!
Похоже, профессор намеревался ее переубедить, и Айрис решила, что для вежливости сейчас не время.
– Я не стану делать вид, что благодарна вам за внимание. По-моему, это вообще не ваше дело.
Профессор буквально застыл.
– Я не имел ни малейшего желания лезть в чужие дела, – обиженно произнес он. – Однако Хэйр очень волнуется и просил меня использовать все мое влияние…
– Никакое влияние не заставит меня иметь дела с этим жутким доктором!
– В таком случае и говорить больше не о чем.
Профессор был только рад избавиться от подобной ответственности. Раз уж девушка оттолкнула протянутую ей руку, у него по крайней мере будет время покурить в ожидании второй смены ужина.
Хотя Айрис и не нравилось лицо профессора, но когда он развернулся, чтобы уходить, его обтянутая шотландским твидом спина показалась такой британской, такой надежной!.. Айрис почувствовала укол стыда и, повинуясь внезапному импульсу, воскликнула:
– Я никуда не поеду с доктором, он выглядит страшнее, чем сама смерть! Но если бы я и переменила решение, пусть это и крайне маловероятно, я могла бы вам позволить сопровождать себя.
Испуганная Айрис полагала, что подсказывает профессору выход из ситуации, однако теперь страшно перепугался и второй участник беседы.
– Это совершенно невозможно, – резко ответил он, чтобы скрыть панику. – Тем более при данных обстоятельствах. Доктор не просто добрый и самоотверженный человек, самое главное для вас, что он – представитель медицинской профессии!
Мышеловка снова была взведена, но Айрис покачала головой. Она туда не полезет. Разве что ее заманят хитростью.
Эта мысль ее встревожила, поскольку Айрис подозревала, что не может доверять вообще никому. Даже Хэйр ее предал. Он, видите ли, беспокоится о ее состоянии – а сам при этом рассказывает какую-то чушь про миссис Барнс! Якобы она попросила его отправить телеграмму некоему Гэбриэлу, причем за спиной у мужа. Поскольку представить миссис Барнс вовлеченной в какие-то шашни абсолютно невозможно, ясно было, что Хэйр зачем-то ее дурачит.
Айрис рассердилась – миссис Барнс и без того вызывала у нее неприятные воспоминания. Именно она окончательно поставила крест на мисс Фрой, отправив ее в страну призраков. Айрис не могла простить жену викария, поскольку отчаянно нуждалась в поддержке маленькой учительницы. Под ее опытным руководством сейчас она была бы в полной безопасности. Вместо этого она испугана, больна и без друзей – все мосты сожжены. Кроме того, любая мысль о загадочном исчезновении мисс Фрой подталкивала Айрис все ближе к границе того заполненного неясными тенями мира, где фантазии берут верх над реальностью и сама Айрис существует только во сне Черного Короля. Если она не возьмет себя в руки, ее рассудок так и будет висеть на волоске существования мисс Фрой – волоске, в любую секунду готовом оборваться.
Однако, как ни страдала сейчас Айрис, в поезде, полном туристов, были пассажиры, которым приходилось хуже, чем ей. В частности, хуже приходилось прикованной к койке женщине в соседнем купе. Большую часть времени она была без сознания, а в краткие моменты прояснения каждый раз испытывала ужас, заново переживая шок, обрушивший ее во тьму. Стоило же сознанию задержаться чуть дольше, сразу начинали сгущаться тучи мрачных вопросов:
– Где я сейчас? Что со мной будет? Куда меня везут?
К счастью для нее, она опять проваливалась в забытье, не успев найти ответа. Поэтому надо признать, что ей повезло больше, чем Эдне Барнс, которая переживала непрерывные душевные муки, находясь в полной ясности рассудка.
А ведь она была так счастлива, предвкушая их с мужем последнюю совместную прогулку по горам, когда заметила письмо в ячейке за конторкой. Почерк свекрови на конверте сразу уколол ее неприятным предчувствием.
«По правде, я долго сомневалась, – писала эта достойная женщина. – Мне вовсе не хочется, чтобы вы лишний раз переживали в дороге. С другой стороны, я чувствую себя обязанной вас предупредить. Я надеялась, что Гэбриэл встретит вас в добром здравии, и до сих пор он оправдывал мои надежды. Однако на днях малыш простудился. Он совсем не страдает, и доктор говорит, что основания для опасений нет. Так что вам не стоит волноваться».
Мгновенно пробежав письмо глазами, Эдна Барнс успела очень многое прочесть между строк. Если в планы свекрови входило, чтобы миссис Барнс впала в панику, то она, безусловно, добилась успеха. Свекровь не пропустила ни одной стандартной успокоительной формулы. «Не стоит волноваться», «основания для опасений нет», «он не страдает» – так добрые люди отзываются о совершенно безнадежных случаях. «Простуда» могла маскировать под собой бронхит или даже пневмонию, а миссис Барнс слыхала о случаях, когда совершенно здоровый младенец с подобным диагнозом угасал за считаные часы. Ее сердце чуть не разорвалось, когда она представила, что в этот самый момент Гэбриэл, возможно, уже мертв.
Ознакомительная версия.
