— У вас уже нет на это времени, пошли, Маджери.
Она помедлила, прижимаясь к Дорэю, потом отвернулась и шагнула к адвокату.
— Закройте дверь на замок, Дорэй, — сказал Мейсон. — И не спешите ее открывать.
Он взял Маджери Клун за руку, и они двинулись по коридору. За углом Мейсон постучал в первую попавшуюся дверь. За ней послышался голос и звук шагов.
— Быстро, — прошептал он и затащил Маджери за угол. Не мешкая постучал в другую дверь. За ней была тишина. Он достал из кармана связку ключей, тут же отобрал один и открыл дверной замок.
— Входите, — пригласил он Маджери Клун.
Едва она вошла, двери лифта распахнулись, и два человека, один из них был в форме, зашагали по направлению к Мейсону. Тот со скучающим лицом вошел в комнату, заслоняя Маджери своими массивными плечами, и не спеша закрыл дверь.
— Маджери, там, в шкафу, должна быть табличка: «Пожалуйста, не мешайте». Принесите мне ее.
Она без слов все исполнила. Мейсон стоял, прислушиваясь к шагам за дверью. Звук шагов стихал, а потом их и вовсе не стало слышно.
Мейсон повернул ручку, открыл дверь, повесил табличку на дверную ручку и повернул изнутри ключ в замке. Он оглядел комнату.
— Да, номер не занят. Возможно, нас какое-то время не будут беспокоить.
— Что вы собираетесь делать?
— Попытаюсь вытащить вас отсюда и вернуть в город, где вам и следует находиться все на той же исходной позиции. Молчите, ничего не говорите. Сядьте на стул!
Маджери, повинуясь, опустилась на стул. Перри Мейсон прислонился к двери. Прошло несколько минут. В коридоре послышались шаги. Перри Мейсон подвинул к двери стул, поднялся на него и прильнул ухом к щели.
Зазвучали голоса неких людей, задававших вопросы. После каждого вопроса наступала глубокая пауза. Ответов слышно не было. Перри Мейсон с облегчением вздохнул, слез со стула и улыбнулся Маджери Клун.
— Есть шанс, что этот человек будет держаться…
— Конечно, будет, — утвердительно кивнула девушка.
Как только Маджери Клун села на стул, Перри Мейсон тихо сказал:
— Итак, вы решили выйти замуж за Брэдбери, поскольку узнали, что Боб Дорэй виновен в убийстве…
Она безжизненно молчала.
— А Брэдбери был готов выложить деньги на защиту Дорэя, не так ли?
— Конечно, — вздохнула она.
— Брэдбери разыскал вас после того, как вы общались со мной у Тэльмы и пообещали, что будете ждать в «Бостуик-отеле»?
Она посмотрела ему в глаза и не проронила ни слова.
— Вы звонили Брэдбери или он вам звонил?
— Этого я не могу сказать.
— Почему?
— Просто не могу.
— Иными словами, вы пообещали об этом не говорить?
— Я даже не собираюсь отвечать на такой вопрос.
Перри Мейсон зашагал по комнате, засунув руки в проймы жилета.
— Полицейские сейчас бьются над доктором Дорэем. Если я собираюсь защищать его, мне необходимо знать факты. Вы расскажете мне все?
— Да.
— Тогда вперед!..
Она заговорила грудным негромким голосом:
— Я действительно ликовала, выиграв конкурс в Кловердале. Думала, смогу стать кинозвездой. Я поехала в город, мечтая о славе. И тут поняла, что попала в ловушку. Конечно же, я была слишком горда для того, чтобы написать домой и все объяснить. Решила, если Фрэнк Пэттон лукавит со мной, рассказывая сказки о блестящем будущем, я просто пошлю его подальше и попробую стать кинозвездой и без него… Я не представляла тогда, против чего пошла. Вы, наверное, знаете, вы живете в городе. Я испробовала все шансы, чтобы выскочить на поверхность этого болота, потом встретила Тэльму Бэлл. Я познакомилась с ней через Фрэнка Пэт-тона. Мне пришлось обратиться к нему, чтобы как-то рассчитаться с долгами. У меня заканчивались деньги, а я хотела еще хотя бы ненадолго остаться здесь… — Она перевела дыхание.
— Продолжайте, — участливо сказал Перри Мейсон. — Я все это знаю и о многом догадываюсь. Рассказывайте, что произошло.
— С Фрэнком Пэттоном я должна была встретиться в тот день, когда его убили. Он назначил встречу на восемь часов. Я ведь подъехала туда в машине Боба Дорэя… Перед этим мне стало известно, что он в городе. Я принялась обзванивать отели, чтобы выяснить, зарегистрирован ли у них доктор Дорэй. Это бесконечно нудное занятие. Я звонила с телефона подруги. Не скажу, кто она, чтобы ее в это дело не впутывать. Я весь вечер просидела на телефоне, наконец нашла. Он был в «Мидуик-отеле». Я просила передать, как только он появится, — пусть позвонит мне. И он позвонил, сказал, где находится, и примчался ко мне. Я ужасно рада была его видеть, по-моему, даже заплакала: я была так счастлива увидеть в этой пустыне близкого человека, что у меня покатились слезы… Он узнал, что у меня встреча с Фрэнком Пэттоном, и так не хотел, чтобы я туда ехала. Все грозился, что убьет мошенника. Вы ведь понимаете, это просто было сказано в горячке, он совсем не имел в виду реальное убийство.
— Продолжайте, — негромко попросил Перри Мейсон, увидя ее страдальчески-взволнованный взгляд.
— Но у него в машине был нож… Только Богу известно, почему Боб решился на это, он, наверное, просто сошел с ума. Я хотела встретиться с Пэттоном, но не желала, чтобы меня подвозил Боб. А он настаивал на этом. В конце концов я согласилась, и Боб подвез меня к дому Фрэнка Пэттона. Еще до этой встречи я все порывалась сказать Пэттону, что у нас с ним все кончено раз и навсегда и я выхожу замуж за Боба Дорэя. Боб должен был вернуться к себе в отель. Я не дала точного адреса Пэттона, а просто сказала, где остановить машину. Когда мы притормозили, я попросила Дорэя уехать и обещала увидеться с ним в отеле.
Боб не хотел отпускать меня одну и умолял взять его с собой. Мне было ужасно не по себе. Боб поставил машину, по-моему, рядом с пожарным краном. Думаю, он был настолько взволнован, что просто не соображал, что творит; да и я была в таком же состоянии. Я на скорую руку придумала, что мне хочется пить, и попросила принести мороженого. А сама пошла в дамскую комнату и выжидала, выжидала, выжидала… Потом послала горничную узнать, там ли еще Боб. Он все равно был там, тогда горничная сказала ему, что я ушла через черный ход. Там, конечно, никакого черного хода не было, но мне пришлось так поступить, чтобы от него отделаться.
— И вы все находились в дамской комнате? — спросил Перри Мейсон.
— Да.
— Долго?
— Не знаю, может, минут пять, может, дольше. Мне показалось долго.
— Что потом?
— Потом, когда путь был свободен, я вышла на улицу. Боба я не видела. И как можно быстрее пошла к Фрэнку Пэттону.
— Подождите, — перебил ее Перри Мейсон. — Но перед приходом вы позвонили и оставили записку, что опоздаете.
— Да. Понимаете, я встретила Дорэя, и мне хотелось побыть с ним подольше. Я знала, что придется опоздать.
— У Тэльмы Бэлл тоже была назначена встреча с Фрэнком Пэттоном?
— Да, в это же время.
— Хорошо, продолжайте.
— Я прошла через вестибюль к лифту, поднялась на третий этаж и подошла к номеру Фрэнка Пэттона. Постучала в дверь, но никто не ответил. Я подергала ручку, ручка повернулась, и дверь открылась. Итак, я оказалась в комнате. Свет был включен; на столе лежали шляпа, перчатки и трость. Я крикнула: «О, мистер Пэттон», или что-то такое и прошла в спальню. Там я увидела его…
— Подождите-ка, — сказал Перри Мейсон. — Ванная была открыта или закрыта?
— Открыта.
— И когда вы вошли в комнату, он был уже мертв?
— Конечно, он лежал весь в крови, и на полу — кровь. Это было ужасно!
— Что произошло потом? — поинтересовался Перри Мейсон.
— Ничего ровным счетом, — ответила она. — Я сразу выскочила, захлопнув за собой дверь. У меня ведь не было ключа, чтобы ее запереть. Когда я вошла, она была не заперта, и когда уходила — тоже. Я прошла по коридору, спустилась на лифте; в вестибюле никого не было; я вышла на улицу и пошла, еще плохо соображая что к чему, потом увидела вас. Вы так пронзительно на меня смотрели, будто просвечивали рентгеновскими лучами, считывая мысли из моего помраченного сознания. Уже тогда я поняла, что могу попасть в историю.
— А как?
— О, да при моей неопытности — вдруг какой-нибудь хитроумный допрос… Вы же знаете, сенсационные отчеты об уголовных преступлениях публикуются в газетах. И мои фотографии попали бы в газеты…
— Вы были в белых полусапожках? Где они?
— Их взяла Тэльма Бэлл.
— Зачем?
— На них была кровь.
— Вы тогда знали об этом?
— Нет, обнаружила уже дома. Тэльма увидела на сапожках кровь.
— Откуда она взялась, эта кровь?
— Я наступила на скользкое темное пятно, вот и остались следы на белых сапогах.
— А на пальто?
— Нет, на пальто не было, да и на чулках тоже, только на сапогах…
— Вы уверены, что на чулках ничего не было?
— Ну конечно уверена.
— А на платье?
— Разумеется, нет. Как же кровь может попасть на платье, если она не попала даже на пальто?
