Ознакомительная версия.
– Ну, и риторика у тебя! Это, какие же пункты? – спросил он.
– Например, пункт о том, что актриса обязуется в течение десяти лет не выходить замуж, не приобретать собственность в виде квартиры, или дома…
– Откуда ты взяла эту чушь? Ничего подобного и близко нет в этом контракте!
– Нет? Ты уверен?
– Я могу тебе показать копию этого документа.
– Покажи.
Я понимала, что прав Фирс, но смириться с тем, что меня так надули, было вовсе не просто.
Итак, я теперь опять оказалась перед вопросом: а есть ли у меня хотя бы пара-тройка фактов, в которых я могла бы не сомневаться? Самое неприятное и непривычное состояло в том, что мне даже посоветоваться было не с кем. Я не понимала, что происходит, я боялась навредить людям, которые, возможно, и так попали в беду. И я даже толком не понимала, на кого я работаю, и что я, в конце концов, знаю.
Я приехала домой, заварила крепкий кофе, приготовила апельсиновый сок со льдом, включила диск Россини, обожаю итальянскую оперу, и приступила к тому, с чего следовало начать. Я стала мысленно перебирать все факты и проверять их на истинность, используя свой здравый смысл и законы логики, насколько мне это было доступно. С чего же все началось?
Пожалуй, с того, что пропала Дженни Перлин. Теперь попробуем понять, как и почему она пропала. Начнем с вопроса «Как?». В пропасть она, судя по всему, не свалилась. Однако, версию о том, что она сбежала от кабальных условий контракта, тоже рассматривать бессмысленно. Контракт между нею и ее продюсером был абсолютно стандартный. Что заставило девушку поступить именно так? И кто-то ей, очевидно, помогал. Ну, не пешком же она ушла с того места, где осталась ее машина. Скорее всего, ей помогали отец и сестра. Стоп! Кто и кому помогал? Какой-то информации мне тут явно не достает!
Теперь перейдем к вопросу о медальоне. Он был потерян, или эта ситуация была создана искусственно? Нет, слишком много там было замешано посторонних людей. Итак, что же тут правда, а что… Ну, конечно! Какая же я дура!
Мне нужно самой поехать в выставочный комплекс «Экстроподиума» и выяснить, как там на самом деле все произошло, и каким образом это реально можно было устроить. И необходимо поговорить с режиссером Шерманом. Это обязательно!
Кое-что в этот момент я уже поняла, но никак не могла ответить на самый существенный вопрос – зачем?
Итак, мое расследование мне предстояло фактически начать с самого начала. Поскольку на этом этапе я не собиралась выдавать те чужие секреты, которые мне все равно ничего не давали, почему бы не попросить моего друга, составить мне компанию, да и в Гринвер Д лучше бы съездить на его машине, а не на автобусе.
– Привет Дэвид, ты очень занят сейчас в редакции? – дипломатично начала я нашу беседу по телефону.
– Как обычно, а что есть предложения или пожелания? – сразу понял мой друг, к чему я клоню.
– Это связано с похитителями медальона Дженни Перлин, – привела я самый убедительный из аргументов, – мне нужно съездить в Гринвер Д.
– Ну, наконец, хоть какие-то понятные действия! – воскликнул Дэвид, – когда едем?
– Завтра утром часов в восемь, сможешь?
– Без проблем.
Я вдруг подумала опять о медальоне. Не люблю я совпадения! Что-то тут не так! Тут мне мог бы подкинуть, если не факты, то повод к размышлению, комиссар Катлер. Было неудобно, но я ему все равно позвонила.
– Как продвигается ваше расследование? – спросил Эрик Катлер после привычного обмена приветствиями.
– Похвастаться пока нечем, хотя мысли начали с трудом пробиваться в мои затуманенные мозги, – призналась я.
– У вас есть ко мне вопросы, – догадался комиссар.
– Да, нельзя ли мне посмотреть запись, которую сделали на том месте, где была обнаружена машина Дженни Перлин?
– Я думаю, что можно. Ее ведь не раз прокручивали в новостях, не полностью, конечно, но все же. Давайте завтра ближе к вечеру, устроит?
– Более чем! Я вам буду очень признательна, комиссар. Вы будете первым, кому я все расскажу, – я сама удивилась, но в моем голосе прозвучала уверенность, а это был хороший признак.
Продумав план действий на следующий день, я почувствовала себя значительно спокойнее. До завтра можно было просто отдохнуть, послушать Россини и почитать какую-нибудь прекрасную историю о страстной и чистой любви.
Марк Шерман и секреты рекламного шоу
Дэвид почти не опоздал. В десять часов утра мы были в Гринвере Д. Поскольку мне уже приходилось однажды бродить по коридорам «Экстроподиума», я знала куда нужно отправиться в первую очередь. Нам очень повезло, и мы почти сразу наткнулись именно на того человека, который мог и хотел мне помочь. Я бы не решилась беспокоить генерального директора, но мы с ним встретились еще до того, как я успела обратиться к кому-нибудь другому.
Ронен Критц узнал меня и даже обрадовался нашей встрече.
– Чем я могу вам помочь, -спросил Ронен, как только мы оказались в его кабинете.
– Мне бы хотелось осмотреть ваш выставочный комплекс, зал для показа коллекций, коридор, ведущий на подиум, кабинет, в котором работала ваш младший менеджер Бригитта Норман. Еще мне бы хотелось переговорить с Марком Шерманом, если это возможно. Ну, и с человеком, который занимается охраной тех аксессуаров, которые создают интригу ваших рекламных шоу.
– Вот, в чем дело! Что ж, возможно вам и удастся решить эту головоломку, – заметил господин Критц, – я сейчас дам поручение одному из своих заместителей, думаю, что он все сможет устроить. Удачи, вам Мэриэл.
– Спасибо.
Заместитель Ронена Критца, Анджей Разумовский, действительно помог нам выполнить все, что было мною намечено на этот хлопотный день.
Сначала мы осмотрели демонстрационный зал выставочного комплекса. Сейчас он, естественно был пуст. Работа, связанная с подготовкой новых мероприятий, здесь обычно начиналась после полудня.
Я прошла тем маршрутом, по которому проходили девушки, демонстрирующие и обычные модели одежды, и те, которые составляли главную сенсацию текущего показа. Прежде всего, меня интересовал путь, по которому шла та модель, что должна была изображать Дженни Перлин. Коридор, через который девушки выходили на подиум, был совсем короткий. Дверь комнаты-сейфа находилась примерно в двух метрах от выхода непосредственно в поле зрения публики. Дверь кабинета младшего менеджера по подбору временных кадров находилась чуть дальше от этого выхода и располагалась по противоположной стене.
– Работает сейчас кто-нибудь в этом кабинете? – спросила я.
– Нет, мы решили, что вполне можем обойтись без этого помещения, – ответил Анджей.
– А посмотреть его внутри можно?
– Конечно.
Он куда-то позвонил, и буквально через пару минут мы уже входили в тот самый кабинет.
Это была маленькая квадратная комната с небольшим окошком, защищенным снаружи фигурной решеткой. Когда здесь еще была хозяйка, это окно, видимо прикрывали шторы от которых сейчас остался только карниз. Посредине этого кабинетика стоял обыкновенный письменный стол, к которому прилепился компьютерный столик. Кресло и пара стульев, – вот и весь набор мебели. В углу я заметила еще одну дверь и спросила, куда она ведет.
– Она никуда не ведет, – ответил Анджей, – раньше здесь был еще один выход в коридор, помещение ведь изначально должно было служить чем-то вроде артистической уборной. А потом этот выход закрыли тонкой стенкой, там получилось что-то вроде гардероба. Так его, во всяком случае, использовали.
Я открыла дверь и заглянула в это пространство. Глубина этого шкафчика была сантиметров семьдесят. Сейчас он был пуст. В верхней части действительно была перекладина, на которую можно было повесить верхнюю одежду.
Я попробовала представить все то, что описала в своем рассказе Бригитта. Не скажу, что это мне показалось совсем уж невозможным, но что-то все же было не так. Я не могла бы в тот момент точно сформулировать, что меня беспокоило, просто не было пока времени, чтобы осмыслить свои впечатления.
* * *
Марк Шерман, как мне показалось, не просто согласился ответить на мои вопросы, а был очень рад этому небольшому приключению. Он производил впечатление человека, которому все интересно. Кроме того, артист не только в профессиональном смысле, но и по сути своей, он был не прочь показать себя. Некоторая театральность его манер не раздражала, а скорее забавляла. Невысокого роста, худой, лет пятидесяти, одет с продуманной небрежностью, черные с едва заметными седыми проблесками густые волосы чуть длиннее, чем это принято для мужчин его возраста, – все это я ухватила сразу, словно сделала мгновенный снимок для памяти, но через пять минут разговора я уже видела только его глаза, а воспринимала только его мягкий и вкрадчивый голос.
Я прекрасно понимала, что задавать господину Шерману какие-то конкретные вопросы не стоит. Вряд ли в этом случае я получу столь же конкретные ответы. Зато, если я предоставлю ему свободу для самовыражения, то среди прочей информации, которую он нам обязательно поведает, я смогу найти и те факты, которые могут оказаться важными в этом запутанном деле. Если вы меня спросите, почему я так думала, то вряд ли мой ответ будет настолько внятным, чтобы не только вам, но и мне самой стала понятна логика моих мыслей. После того, как нас представили, я сказала:
Ознакомительная версия.
