— Да.
— Но отказался сказать, каким образом?
— Да.
— Так вот, — Вульф поджал губы, — как раз в это я и не могу поверить. Не могу поверить, поскольку он мог надеяться выиграть пари только с вашей помощью.
Тяжёлые брови Мак-Миллана, казалось, срослись вместе и почти прикрыли глаза. Не отрывая взгляда от Вульфа, он сказал:
— Вот это вы зря. Не надо со мной так говорить. Не советую.
— Надо, — заверил Вульф. — Таков мой метод. Я строю предположения, основанные на умозаключениях, и вовсе не хочу оскорблять вас. Я говорю только о том, на что мог рассчитывать Клайд. Прежде чем заняться убийством, я должен понять, каким образом он хотел выиграть пари. Я тщательно перебрал все возможные варианты, которые могли прийти ему в голову. Один из них кажется мне логичным и практически выполнимым, хотя и нелёгким. Я сказал, что он не мог надеяться на то, что ему удастся похитить и спрятать быка. Но вот почему бы не попытаться подменить Цезаря другим быком?
— Скажем, хорошим голштинцем, — презрительно фыркнул скотовод.
— Нет. Сделайте честь, отнеситесь к моему вопросу со всей серьёзностью. Итак, что мешало ему сделать это?
— Это просто невозможно.
— Но почему же? На ярмарке, в каких-нибудь семнадцати милях отсюда, не счесть быков гернзейской породы и фургонов для перевозки скота. Быки есть и гораздо ближе — например, здесь, на ферме мистера Осгуда, откуда ничего не стоит доставить быка на пастбище Пратта. Разве трудно найти быка, который, конечно, уступая чемпиону Цезарю во многих прекрасных качествах, о которых я не берусь судить, достаточно походил бы на него по размеру и масти, чтобы послужить заменой? Причём всего на один день — мясник должен был приехать в среду. Кто бы заметил подмену?
— Я бы заметил, — буркнул Мак-Миллан.
— Принято. Вы бы не спутали своего Цезаря ни с каким другим быком на свете. Но всех остальных можно было легко оставить в дураках. Шанс на успех был, по-моему, велик. Совершенно очевидно, когда именно возник этот замысел в голове Клайда. Вчера днём он сидел на заборе и разглядывал Гикори Цезаря Гриндона в бинокль. Он про себя подметил, что похожего быка видел либо в стаде своего отца, либо на ярмарке, откуда только что приехал. Случайная мысль переросла в план. Когда его прогнали от пастбища, он прошёл в дом и заключил пари с Праттом. А во время разговора с вами сделал вам предложение. — Вульф тяжело вздохнул. — По крайней мере, он мог сделать вам предложение. Например, предложил с вашего ведома заменить Цезаря другим быком, потом отвести Цезаря в осгудовский коровник, чтобы в течение всей среды вы караулили подменённого быка и не позволяли никому приближаться к пастбищу. После того как мнимого Цезаря зарежут, можно уже не опасаться разоблачения. В четверг гости Пратта под фанфары рекламы съедят быка, а в воскресенье, когда истечёт неделя, Клайд гордо продемонстрирует Пратту неопровержимое доказательство того, что в жертву был принесён вовсе не Цезарь. Пратт, конечно, взорвался бы от ярости, но деваться некуда — пришлось бы ему выложить денежки во избежание огласки. Насмешек он не вынес бы. Посетители его пратторий подтрунивали бы: «А это и вправду говядина? А не кошатина ли?» Словом, Пратту пришлось бы раскошелиться и впридачу держать язык за зубами. Более того, он бы даже не получил Цезаря назад. Да и зачем? Клайд Осгуд выиграл бы десять тысяч, а Цезаря по взаимной договорённости уступил вам. Не знаю, как бы вы выкрутились, поскольку официально Цезарь был мёртв, но, вероятно, выход нашёлся бы. Во всяком случае, вы могли его использовать как производителя.
Вульф сплёл пальцы на своём необъятном пузе.
— Вот в общих чертах, что мог вам предложить Клайд. Думаю, он продумал всё до мелочей, включая время и способ подмены. Проще всего было это провернуть после часа ночи, когда пастбище охраняли вы, но вы могли не согласиться с доводами Клайда и провели операцию раньше. Возможно, что Цезарь цел и невредим, а от сибирской язвы пал лже-Цезарь. Это, конечно, гипотеза. Впрочем, вы, без сомнения, знаете больше меня. Однако что вы думаете о самом замысле? Видите ли в нём какие-нибудь изъяны?
Мак-Миллан разглядывал Вульфа с мрачной улыбкой.
— Ну и фантазёр же вы, — спокойно произнёс он.
— Умеренный. — Вульф прикрыл глаза. — Не думайте, что я пытаюсь подстроить вам ловушку. Возможно, я и впрямь изрядный фантазёр, но моё любимое оружие — откровенность. Войдите в моё положение. Я могу удовлетворительно объяснить поразительную уверенность Клайда в выигрыше пари только с помощью той гипотезы, что изложил вам. План осуществим лишь с вашей помощью. Если он обратился к вам, то вы либо согласились, либо отказались. В любом случае я хотел бы знать, что он вам сказал. Я отнюдь не оскорбляю вас и не осуждаю за отказ признаться Уодделлу. Я бы сам с огромной неохотой доверил ему любой хоть мало-мальски щекотливый факт. Скажите, пожалуйста, предлагал ли вам Клайд что-нибудь, и если да, то приняли вы его предложение или отклонили?
Хмурая улыбка не покидала лица Мак-Миллана.
— А вы не просто фантазёр, но и пройдоха. Потом вы спросите, не я ли убил Клайда за то, что он оскорбил меня.
— Я никогда не шучу, когда речь идёт об убийстве. Потом до убийства я ещё не добрался. Сначала я должен узнать, на чём основывался оптимизм Клайда по поводу пари, и ещё выяснить, кого он хотел здесь увидеть. Он предлагал вам что-нибудь?
— Нет. — Мак-Миллан резко встал.
— Уходите? — Вульф поднял брови.
— Не вижу смысла оставаться. Я пришёл только из любезности к Фреду Осгуду.
— И из любезности к нему отказываетесь помочь нам. Не хотите сказать ничего, что могло бы объяснить…
— Нет. Я ни черта не могу объяснить. — Скотовод шагнул к двери и обернулся: — А вы не сможете впутать меня в неприятности.
Он распахнул дверь и вышел.
Вульф вздохнул и не двинулся с места.
Минуту я стоял и глазел на него, пытаясь подметить на его физиономии хотя бы малейшие признаки ликования или триумфа, потом отказался от бесплодной затеи и занялся подносами. Не зная, полагается ли горничной быть на посту в десять вечера, я взгромоздил подносы один на другой и устремился к служебной лестнице. Задевая за стены и чуть не застревая на поворотах — дурацкая лестница оказалась слишком узкой, — я без потерь добрался до кухни, разгрузился и через буфетную и столовую прошёл в главный холл. В библиотеке горел свет, и через открытую дверь я разглядел Говарда Бронсона, углубившегося в газету. Больше никто там не маячил, и я завершил кругосветное путешествие, возвратившись по главной лестнице.
Вульф пребывал в прежней позе. Я сел, зевнул во всю пасть и объявил:
— Теперь наконец дело в шляпе. Его убила Лили, вознадеявшись, что, уничтожив свидетельство своего злодейского прошлого, она очистится от скверны и станет достойной меня. Каролина убила его, чтобы потренировать свой знаменитый удар. Джимми прикончил его, чтобы замести следы и убрать очевидца прошлого Лили — с таким мотивом у нас уже двое. Пратт расправился с ним, чтобы досадить Осгуду. Мак-Миллан отправил его на тот свет, потому что бык, которым Клайд подменил Цезаря, оказался дойной коровой. Дэйв умертвил его…
— Проклятье! Не юродствуй, Арчи.
— Слушаюсь, сэр. Я заткнусь навеки и залью себе глотку бетоном, если вы только объясните мне, каким образом вы держали это дело в руках вот так. — Я сжал кулаки, но мой жест пропал даром, потому что Вульф так и не соизволил открыть глаза.
Он явно был не в форме и вопреки моим ожиданиям вполне миролюбиво пробормотал:
— Я и впрямь держал дело в руках.
— Что же с ним сталось?
— Оно сгорело в огне и улетучилось с дымом.
— Опять вы о быке! — Я присвистнул. — Фу! Попробуйте меня убедить… Кстати, почему бы вам не перестать ябедничать всякому встречному, что я разбил вашу машину о дерево? Чего вы добиваетесь такими ребяческими выходками? Но вернёмся к нашему делу: теперь, видно, наша песенка спета? Думаю, деревенщина прокурор впадёт в экстаз в четверг утром, глядя, как знаменитый Ниро Вульф, поджав хвост, улепётывает в южном направлении. Пожалуй, я продолжу перечислять варианты, покуда вам не приглянется один из них. Так вот, Дэйв отправил Клайда к праотцам, потому что в тот день, когда его уволили, он остался без завтрака и с тех пор так и не возместил его. Бронсон укокошил его… кстати, о Бронсоне — я его только что видел…
— Бронсона?
— Ага. Сидит в библиотеке и читает газеты, как у себя дома.
— Приведи его. — Вульф пошевелился и даже едва не приоткрыл глаза. — Прямо сюда.
— Сейчас?
— Немедленно.
Я отправился на вылазку. По пути мне пришло в голову, что не мешало бы разжиться кое-какими припасами на случай, если разговор затянется; я прокрался на кухню и похитил из холодильника кувшин гернзейского молока. С кувшином в руке я с важным видом переступил порог библиотеки и сообщил Бронсону, что мистер Ниро Вульф выразил желание встретиться с ним.
