Кремер сдавленно хмыкнул.
– Вам требуется совсем немного, верно? Получите. Ответ на этот вопрос: нет. А теперь послушаем вас.
– Только тогда, когда я буду к этому готов. Пока же я принимаю все, рекомендованные в подобных случаях, предосторожности. Согласно сведениям, которыми располагаю я, оба убийства могли быть совершены Отисом Джареллом, его женой, Уименом Джареллом, его женой, Лоис Джарелл, Норой Кент и Роджером Футом. Или же двумя или тремя, а может, и всеми сообща. Итак, следующий вопрос: известно ли вам что-либо такое, что снимало бы подозрение с кого-нибудь из этих людей?
– Нет. – Кремер сузил глаза. – Вот, оказывается, в чем дело. Неудивительно, что вы с ним развязались. И вернули ему аванс. А ну-ка выкладывайте.
– Только тогда, когда я буду к этому готов, – повторил Вульф, – Мне необходимо кое-что взамен. А именно: полный отчет о продвижениях семи названных мной людей, чтобы этот отчет отражал значительный отрезок времени – от двух часов дня в четверг до трех часов дня в воскресенье. Я хочу знать, где они в это время были. Только непременно с пометками, что проверено вашими людьми точно, а что нет. Я не прошу…
– Оставьте! – прохрипел Кремер. – Вы не просите! Черт побери, вы не в таком положении, чтобы просить. Все это время вы утаивали вещественные доказательства, а теперь, когда вас здорово припекло, вы решили дать им ход. Ну-ка выкладывайте!
На Вульфа эта речь Кремера никак не подействовала. Он начал с того же самого места, где его прервали:
– Я не прошу о многом. Кое-что из этого у вас уже имеется, остальным вы рано или поздно займетесь. От вас всего-навсего требуется разрешить мистеру Гудвину скопировать отчеты об их продвижениях. Поймите, я не торгуюсь. Ведь если вы откажете в моей просьбе, вы все равно получите то, за чем пришли, – выбора у меня нет. Я обратился к вам с этой просьбой в самом начале, потому что, как только вы ознакомитесь с моим сообщением, вы тут же сорветесь с места. У вас сразу же появятся безотлагательные дела, и вы не удосужитесь меня выслушать. Сделаете мне такое одолжение?
– Посмотрю. Подумаю. Ну выкладывайте же!
Вульф повернулся ко мне:
– Арчи, валяй!
Поскольку мне не дали никаких указаний, я сказал им правду, одну только правду, ничего, кроме правды о револьвере, вот и все. Я начал с того, как в среду в четверть седьмого ко мне в комнату влетел Джарелл, и закончил свой рассказ тем, что произошло двадцать четыре часа спустя в кабинете Вульфа, когда я перед ним отчитывался. Когда я кончил, Пэрли готов был немедленно сорваться со своего кресла, но, не получив такого приказа, крепко стиснул челюсти и, в буквальном смысле слова, сверлил меня взглядом. Кремер в упор уставился на Вульфа.
– Черти бы вас забрали! – буркнул он. – Четыре дня!
– Да.
Кремер перевел свой взгляд на меня.
– О'кей. Продолжайте.
– Это все.
– Черта с два я вам поверил. Если вы…
– Мистер Кремер, – перебил его Вульф, – теперь, когда вы тоже располагаете этими сведениями, воспользуйтесь ими. От того, что вы начнете поносить нас, ничего не изменится. Если вы считаете, что нам можно пришить обвинение в чинении препятствий правосудию, достаньте ордер. Но я вам не рекомендую это делать. Как только возможность превратилась в вероятность, я сразу начал действовать. Когда это была всего лишь возможность, я ее со всех сторон изучал. В пятницу я собрал их всех у себя, мистера Брайэма в том числе, и потребовал, чтобы они предъявили револьвер. Вчера, когда стало известно об убийстве Брайэма, положение стало критическим. Сегодня, когда мистер Гудвин выяснил насчет пуль, все стало в высшей степени правдоподобно. Тем не менее я понимал, что должен обойтись со своим клиентом по-джентльменски, то есть хотя бы соблюсти внешние приличия, и я снова собрал их всех у себя. Мои старания пропали даром. Я вернул аванс мистеру Джареллу, отпустил их и позвонил вам. И я никому не позволю на меня орать. Я и так достаточно натерпелся. Или достаньте ордер, или забудьте про меня и займитесь обработкой тех сведений, которые вы только что получили от меня.
– Четыре дня, – повторил Кремер. – Стоит мне только подумать, чем мы занимались все эти четыре дня… Что там еще у вас? Кто из них это сделал?
– Нет, сэр, так не пойдет. Если бы я это знал, я бы позвал вас просто за тем, чтобы назвать имя убийцы, а для этого не стал бы вступать с вами в длинные беседы. И в таком случае я был бы возбужден, а не подавлен. Относительно этого у меня нет ни малейшего представления.
– Это сделал сам Джарелл. Это сделал он, а поскольку он был вашим клиентом, вы его разоблачили, но из-за вашей проклятой гордости не хотите его выдать.
Вульф повернулся ко мне:
– Арчи, сколько у нас в сейфе наличными?
– Три тысячи семьсот долларов крупными купюрами и около двух сотен мелкими.
– Дай мне три тысячи.
Я отсчитал три тысячи крупными купюрами и вручил деньги Вульфу. Зажав их в кулаке, он обратился к Кремеру:
– Пари заключается в следующем: когда все будет окончено и станут известны факты, вы признаете, что в этот час, в понедельник вечером, я не имел ни малейшего представления о том, кто убийца, кроме того, что я сделал вывод, что им является один из семи названных мной людей, о чем вам и сказал. Ставлю три тысячи против трех долларов. Тысячу против одного. У вас найдется три доллара? Мистер Стеббинс может быть свидетелем.
Кремер посмотрел на Стеббинса. Тот неопределенно хмыкнул. Он перевел взгляд на меня. Я улыбнулся и сказал:
– Соглашайтесь. Тысяча к одному? Да если бы мне такое выпало, сроду бы не отказался.
– Все вовсе не так забавно, как вам, Гудвин, кажется. Вы-то, конечно бы, выиграли. – Он снова уставился на Вульфа. – Дело в том, что я вас уж слишком хорошо знаю. Согласитесь, мне еще никогда не приходилось наблюдать, чтобы вы развязали мешок и вытряхнули из него все без остатка, В одном уголке вы непременно припрячете что-нибудь для себя. Если вы играете в открытую, если у вас нет клиента и вам никто не платит жалованье, зачем тогда вам нужны сведения о продвижениях джарелловской семейки?
– Чтобы поупражнять мозги. – Вульф положил деньги на стол и придавил их сверху грузом – глыба нефрита, которой одна почтенная дама проломила череп своему супругу. – Одному Богу известно, как они в этом нуждаются. Как я уже вам сказал, мне необходимо получить хоть крошечное удовлетворение. Вы верите честному слову?
– Верю, если у человека есть честь.
– Разве у меня ее нет?
Кремер выпучил глаза. Он был ошеломлен. Хотел было что-то сказать, но передумал. Очевидно, ему требовалось все переварить.
– Честно говоря, на этот вопрос мне трудно дать отрицательный ответ, – наконец вымолвил он. – Вы хитры, коварны, вы самый ловкий лжец из тех, кого я знаю. Но если меня попросят назвать хотя бы один совершенный вами бесчестный поступок, мне придется призадуматься.
– Очень хорошо – призадумайтесь.
– Оставим это. Предположим, вы человек чести. Ну и что из этого?
– А то, что эти отчеты я попросил у вас лишь для упражнения мозгов. Даю вам честное слово, что у меня нет никакой информации, которую бы я от вас скрывал и которая бы пригодилась вам в связи с этими отчетами. Когда же я их изучу, вам станет известно все, относящееся к вашему делу. Разумеется, из того, что буду знать я.
– Заманчиво звучит, – Кремер встал. – Уже собирался домой, а тут вдруг… Кто дежурит за моим столом, Пэрли? Роуклифф?
– Да, сэр.
Стеббинс встал.
– О'кей, пора за дело. Пойдемте, Гудвин. И прихватите с собой шляпу, если есть, большую.
Я знал, что это неизбежно. Скорей всего на всю ночь. А мне даже не светит развернуться с точки зрения стиля – ведь если они разозлятся, у Вульфа не будет этих самых отчетов для упражнения мозгов.
Уходя, я по рассеянности забыл надеть шляпу.
Это произошло в десять двадцать вечера в понедельник. А в среду в шесть вечера, когда Вульф спустился из своей оранжереи, я, отпечатав последнее расписание, приступил к раскладыванию экземпляров.
На выполнение его распоряжения у меня ушло много времени по трем причинам.
Во-первых, городские и районные власти взялись за Джареллов лишь во вторник утром, плюс к тому же, прежде чем результаты докладывались Кремеру, каждого субъекта обрабатывали дважды. Во-вторых, Кремер раздумывал до самого полудня в среду, позволить или нет воспользоваться Вульфу этими материалами, хотя я был на все сто процентов уверен в том, что он позволит, поскольку там не было ничего секретного с его точки зрения, плюс ко всему вышесказанному его мучило любопытство, что Вульф будет со всем этим делать. И в-третьих, когда мне все-таки дали разрешение взглянуть в протоколы допросов, пришлось изрядно попотеть, прежде чем я откопал то, что требовалось Вульфу, не говоря уже о моей обработке и перепечатывании, чем я занялся дома.
