Он учтиво улыбался, но видно было, что он непреклонен.
– Я вас понял, – сказал Мейсон. – Тем не менее, спасибо. Пойдем, Пол.
В машине Дрейк сказал:
– Тебе не кажется, что мы могли бы выяснить немного больше, если бы...
– Нет, – сказал Мейсон. – Мы только настроили бы его против нас. А главное – мы все же узнали, что миссис Мейнард принесла ему разбитые очки. И когда она займет свидетельское место, я спрошу ее, как она видит без очков, и попытаюсь доказать, что во время путешествия она не вынимала их из сумочки, где они разбились.
– Ты думаешь, в суд она придет в очках?
– Я думаю, теперь она всегда будет в очках, – сказал Мейсон, – но не думаю, что она надевала их, когда ехала в автобусе.
– Это будет трудно доказать, – сказал Дрейк.
– Вот поэтому-то я и не стал приставать к доктору Рэдклиффу с расспросами.
– Я не понял, Перри.
– Если бы я стал настаивать, он мог предупредить миссис Мейнард. Теперь же примерно шансов пятьдесят, что он не обратил на наш приход внимания. Он, очевидно, не сплетник. Самое важное для него, чтобы к нему не приставали и не мешали работать.
– Возможно, ты прав, Перри, – кивнул Дрейк.
– Но в суд мы его вызовем, – сказал Мейсон.
– А когда это будет?
– Думаю, что очень скоро.
Дрейк нахмурился.
– Бросил бы ты это дело, Перри. В нем не за что зацепиться.
– Не в моих это привычках – бросать дела, – ответил Мейсон. И добавил: – Я и сам не в восторге, что в него ввязался, но на попятный не пойду.
Предварительное слушание дела Миртл Фарго по обвинению в убийстве мужа не вызвало большого интереса у публики.
Секретари судебной канцелярии, которые давно уже внимательно следили за захватывающей и блистательной карьерой Перри Мейсона, подозревали, что кульминационной точкой этого процесса окажется перекрестный допрос миссис Ньютон Мейнард. Она производила впечатление уверенной, бойкой и острой на язык дамы, способной дать отпор любому адвокату.
Из людей непосвященных почти никто не сомневался в виновности миссис Фарго. Дело казалось совершенно ясным, и поэтому Мейсону впервые за все время его карьеры пришлось выступать перед полупустым залом. Все это очень раздражало Гамильтона Бергера, окружного прокурора, который отобрал это дело у своих помощников. Бергер поступил так не потому, что считал дело Фарго особенно важным, а потому, что надеялся наконец осуществить честолюбивую мечту всей своей жизни – разгромить Перри Мейсона.
Предвкушение триумфа было так сладостно для окружного прокурора, что он старался растянуть опрос свидетелей как только можно. Он добросовестно вызывал свидетелей, одного за другим, однако старался, чтобы они не выболтали лишнего.
Бергер предъявил план помещения, где было совершено убийство, и фотографии всех комнат. Полицейский хирург, производивший вскрытие, дал заключение о смерти. Среди вещественных доказательств фигурировало орудие убийства – кухонный нож, заостренный и хорошо заточенный, покрытый зловещими пятнами, но без отпечатков пальцев.
Бергер даже нашел свидетеля, который сообщил, что вечером накануне убийства он уплатил Артману Фарго пятьсот долларов наличными и Фарго в его присутствии положил эти деньги в сейф, выдав свидетелю расписку. Свидетелю был задан вопрос о достоинствах купюр. Он ответил, что это были пятидесятидолларовые билеты, десять штук на сумму пятьсот долларов. Он сказал, что взял деньги из банка в тот же день.
Потом Бергер предъявил присяжным фотографию открытого сейфа, его содержимого, грудой сваленного на полу, и в довершение всего полицейский офицер сообщил, что в момент ареста в кошельке миссис Фарго было десять пятидесятидолларовых билетов.
Затем началась самая драматичная часть процедуры – опрос свидетелей, наблюдавших разные этапы бегства миссис Фарго. Бергер вызвал Перси Дэнверса, служителя со стоянки машин у Юнион-Терминал.
Дэнверс сообщил, что около одиннадцати часов утра в день убийства какая-то женщина поставила свою машину на стоянку в его секции. Она оплатила стоянку и получила квитанцию. Корешок квитанции он положил под дворник на лобовом стекле. Свидетель ушел с работы за два часа до того, как полиция нашла автомобиль.
Свидетель назвал номер машины, номер мотора и имя на регистрационном удостоверении – Миртл Ингрем Фарго.
Потом последовал волнующий вопрос:
– Вы сможете опознать эту женщину?
– Да, сэр, смогу.
– Вы ее видели после того?
– Видел.
– Где?
– В Управлении полиции.
– Сколько женщин там находилось?
– Пять.
– Все они были примерно одинакового роста, телосложения и возраста?
– Да.
– И вы нашли среди них ту, которая ставила машину на стоянку?
– Да, сэр.
– Кто она?
– Обвиняемая, миссис Фарго, – сказал свидетель, указав на нее театральным жестом.
– У меня вопросов нет, – торжествующе объявил Бергер.
Мейсон подбадривающе улыбнулся свидетелю.
– Мистер Дэнверс, это вышло у вас очень мило, – сказал он. – А почему вы указали на обвиняемую пальцем? Ведь вы могли просто сказать, что женщина, которую вы видели на стоянке, обвиняемая.
– Ну... Я это сделал, чтобы не вышло какой ошибки.
– А кто вам посоветовал так сделать? – спросил Мейсон.
Свидетель, казалось, смутился.
– Ну же, ну же, мистер Дэнверс, – подбодрил его Мейсон. – Ваш жест не показался мне непроизвольным. В нем было что-то заученное, как будто вы его уже репетировали. Помните, ведь вы под присягой. Говорил вам кто-нибудь, чтобы вы указали пальцем, когда вас попросят опознать свидетеля?
– Да.
– Кто?
– Ваша Честь, – обратился к судье Кейсу Гамильтон Бергер с наигранной дрожью в голосе, дабы дать понять, что его терпение уже на пределе, – к чему все эти мелкие, не относящиеся к делу детали? Свидетель опознал эту женщину. Так ли важно, кто велел ему указать на нее пальцем? Я готов признать, что именно я, когда мы обсуждали со свидетелем дело, посоветовал указать на обвиняемую пальцем, если она окажется той женщиной, которую он видел. Я беру на себя ответственность за это.
Гамильтон Бергер одарил зрителей сияющей улыбкой.
– Благодарю вас, – сказал Мейсон, обращаясь к Бергеру. – Я ничуть в этом не сомневался. – Он снова повернулся к свидетелю. – Так, значит, это окружной прокурор вас научил, что вы должны делать во время дачи показаний? А не сказал ли он вам, что вы должны говорить?
– Ваша Честь! – вскричал Гамильтон Бергер. – Это же полное нарушение процедурных правил. Это несущественно, не относится к делу, и защитник не имеет никакого права задавать подобные вопросы.
– Возражение отклонено. Отвечайте на вопрос защитника, – сказал судья Кейс.
– Ну... он сказал мне, чтобы я отыскал глазами эту женщину и указал на нее пальцем, когда буду о ней говорить.
Бергер вспыхнул и медленно опустился на краешек стула, всем своим видом показывая, что он в любой момент готов вскочить и отстаивать, с одной стороны, права человека и достоинство окружного прокурора – с другой.
– Какого цвета чулки были на той женщине? – спросил Мейсон.
– Не знаю. Я не заметил, как она была одета.
– Какая юбка?
– Я уже вам сказал, что не заметил, но, по-моему, вроде, темная... Точно не скажу.
– Какого цвета туфли?
– Не знаю.
– Была ли на ней шляпка?
– Кажется, была.
– Вы помните, какого цвета?
– Нет.
– Похоже, вы не очень-то хорошо ее рассмотрели.
– Я не рассмотрел ее одежду, но я рассмотрел лицо. Она поставила машину на стоянку, а потом решила взять такси. Это необычно, вот я ее и запомнил.
– А разве вы не знаете, что довольно много людей предпочитают не водить машину по улицам города и, воспользовавшись услугами платной стоянки при вокзале, для поездки по городу берут такси?
– Может, и так.
– Вы этого не знаете?
– Кто их знает... Я не спрашивал у них.
– И поэтому из всех ваших клиентов вы запомнили одну эту женщину?
– Да, сэр.
– Вы обратили на нее внимание, когда она уходила со стоянки?
– Да, сэр.
– А много тогда автомобилей въезжало?
– Порядком.
– Мистер Дэнверс, – сказал Мейсон, – если я правильно себе все это представляю, ваши клиенты сперва подъезжают к воротам. Вы даете им квитанцию, корешок от которой помещаете на ветровом стекле, потом получаете деньги, после этого клиент въезжает на территорию и оставляет там машину.
– Именно так.
– Значит, между получением квитанции и уходом клиента проходит какое-то время?
– Минута или две.
– А иногда и больше?
