– Сядьте, Мейсон.
Мейсон сел на стул возле стола прокурора.
– Я предупреждаю вас, Мейсон, что этот разговор будет записан, и все, что вы скажете, может быть использовано против вас. Если вы не хотите этого, слушайте. Если вы не хотите сделать какого-либо заявления – ваше дело. Но если хотите, можете чистосердечно признаться.
– Бросьте формальности, – сказал Мейсон. – Я сам знаю все это.
Бюргер кивнул Маттерну.
– Мистер Маттерн, – сказал он, – я хочу, чтобы вы рассказали мистеру Мейсону все, что вы рассказали мне. Можете рассказывать самое главное.
– Зачем? Он все знает.
– Тем не менее я хочу, чтобы вы повторили.
Маттерн холодно посмотрел на Мейсона:
– Я был секретарем Тидгинса. В прошлый вторник утром мистер Мейсон позвонил к нам в контору.
– В какое время? – спросил Мейсон.
– В начале десятого, – сказал Маттерн.
– Не перебивайте свидетеля, мистер Мейсон, – сказал Бюргер. – У вас еще будет время для защиты. Я просто хочу, чтобы вы знали, какая информация попала мне в руки. Сейчас не время для перекрестного допроса.
– Если вы хотите обвинить меня, – сказал Мейсон, – и ждете от меня ответа на обвинение, учтите, что подробности я знаю. Продолжайте, Маттерн.
Бюргер нахмурился.
– Мистер Мейсон, – продолжал Маттерн, – сказал мне, что случайно виделся с мистером Тидгинсом. Он не сказал, что это была за случайность. Он сказал, что мистер Тидгинс, насколько он знает, мертв, что Бирл Гейлорд находится под опекой мистера Тидгинса, что он знает, что мистер Тидгинс приобрел большой пакет акций «Вестерн проспектинг компани» и что он считает эту сделку незаконной, поскольку пятьдесят тысяч взяты из денег Бирл Гейлорд.
– Он не говорил об интересах других клиентов, связанных с сокрытием факта смерти Тидгинса? – спросил Бюргер.
– Говорил, – хмуро ответил Маттерн. – Я уже говорил вам это, мистер Бюргер.
– Повторите еще раз, – сказал Бюргер.
– Он сказал, что есть причины, по которым его клиенты могли бы иметь преимущества в случае, если бы смерть Тидгинса наступила после полудня во вторник.
– Он сказал «клиент» или «клиенты»?
– Клиенты, это я точно помню.
– Но никого особо из клиентов не выделял? Или он имел в виду мисс Гейлорд?
– Нет, но я помню, он употребил слово «клиенты». Во множественном числе.
– Очень хорошо, – сказал Бюргер. – Продолжайте.
Мейсон взглянул на миссис Тамп и Бирл Гейлорд и спокойно достал сигарету, размял ее и стал рыться по карманам в поисках спичек. Пока он искал спички, ему удалось развернуть записку, которую ему передал Дрейк. Прикуривая, он скосил глаза на узкую полоску бумаги. Пол Дрейк писал:
«„Сен-Джермен“ под именем Харкимер Смит из Шовеспорта, Луизиана».
Мейсон бросил спичку в пепельницу, а бумажку сунул в карман.
Маттерн тем временем продолжал рассказывать:
– Мистер Мейсон сказал, что я по закону не имел права заключать сделку, если Тидгинс был мертв, что его клиенты хотят аннулировать сделку. Он сказал, что, если я буду сотрудничать с ним, он даст мне десять тысяч долларов, когда цель будет достигнута.
– Вы не согласились сотрудничать с ним? – спросил Бюргер.
– Сперва я протестовал, – сказал Маттерн. – Естественно, информация потрясла меня, и я был изумлен, что такой человек, как мистер Мейсон, может обратиться ко мне с подобным предложением.
– И вы неохотно согласились?
– Я сказал ему, что не могу принять его предложение.
– Что сказал Мейсон?
– Мейсон говорил, что Тидгинс мертв и что я все равно не верну его к жизни, что гораздо лучше для его клиентов…
– Он снова употребил это слово во множественном числе?
– Да.
– Продолжайте.
– Что гораздо лучше для его клиентов, если окажется, что мистер Тидгинс умер во вторник днем. Он спросил, правда ли, что мистер Тидгинс заплатил наличными за пакет акций. Я сказал, что это правда. Потом мистер Мейсон сказал мне, что позвонит позже. И посоветовал мне, чтобы я разговаривал от имени Тидгинса с его секретарем. Мейсон сказал, что будет сам у телефона и чтобы я разговаривал осторожно, как будто это Тидгинс. Он хотел, чтобы у всех сложилось впечатление, что Тидгинс жив. Он сказал, что мне придется поклясться, что я с мистером Тидгинсом вышел из кабинета и вместе с ним спустился на лифте.
– И за это он обещал вам десять тысяч долларов?
– Да.
– Были ли выплачены эти десять тысяч долларов?
– Да.
– Какими деньгами?
– Пятидесяти– и стодолларовыми бумажками.
– Что вы сделали с ними?
– Положил в банк.
– В банк, где находится ваш счет?
– Нет, в другой банк, где меня не знали. Я сказал им, что хочу открыть счет.
– На чье имя?
– На имя Энтони Блейка.
– Вы говорили кому-нибудь об этом?
– Нет. Только вам я рассказал сегодня утром.
Бюргер посмотрел на Мейсона:
– Что вы на это скажете, Мейсон?
– Я хочу задать пару вопросов, – сказал Мейсон.
– Не думаю, что здесь время и место, – сказал Бюргер. – Это не суд. Я только открыл карты, чтобы вы видели, какой информацией я располагаю.
Мейсон, не обращая внимания на Бюргера, обратился к Маттерну:
– Я полагаю, Маттерн, окружной прокурор мог бы обнаружить этот фиктивный счет и потребовал бы у вас объяснения.
– Ничего подобного, – с негодованием возразил Маттерн. – Никто ничего не знает об этом. Меня замучила совесть, поэтому я пришел к окружному прокурору. И объяснил ему все.
Мейсон повернулся к Бюргеру:
– Вы должны понять, что случилось. Маттерн знал, что Тидгинс мертв. Он признался мне в этом рано утром во вторник. Болус, президент «Вестерн проспектинг компани», планировал сбыть свои акции. Он предложил Маттерну десять тысяч долларов за совершение сделки. Я знал, что в вашей упряжке Маттерн придумает все, что угодно, но вы в состоянии проследить все банковские операции. Маттерн знал, что попался, и придумал свою версию.
– Это ложь, – сказал Маттерн.
– Вам следует отказаться от своих фокусов, Мейсон, – сказал Бюргер. – Я разговаривал с Эмери Болусом. Это правда, что он продал акции. Я полагаю, он был вправе сделать это. Но он ничего не знает ни о каких десяти тысячах долларов, так же как не знал, что Тидгинс был мертв в тот момент, когда была совершена сделка. Вам придется давать объяснения относительно своих поступков.
– А Болус, – продолжал холодно Мейсон, – консультировался со своим адвокатом. Болус знал, что по закону о корпорациях сделка аннулируется, если основной член сделки мертв ко времени ее совершения. Я действовал как представитель Бирл Гейлорд. Болус настаивает на законности сделки, и он обещал Маттерну деньги, если тот будет держаться за свой рассказ. Это дает возможность Болусу оставить деньги Тидгинса у себя, хотя его акции, возможно, ничего не стоят.
– Это попытка извратить факты, – холодно заявил Бюргер, – но, к несчастью для вас, доказательства не в вашу пользу.
– Хорошо, – сказал Мейсон, – я зайду с другой стороны. Как насчет вас, миссис Тамп? Вы ведь наняли меня представлять интересы Бирл Гейлорд. Вам известно, когда вы пришли ко мне. Когда это было?
– Я обратилась к вам во вторник утром. Но вы знали, что я обращусь к вам и что вам придется представлять Бирл Гейлорд.
– Бог мой! Откуда я мог это знать? Я ведь не телепат!
– Вы узнали это от Роберта Полтхема, – сказала она. – Вы поддерживали с ним связь с самого начала. Вы, наверное, не станете отрицать, что Роберт Полтхем был у вас и предложил защищать его интересы в понедельник вечером?
– Почему вы думаете, что это было? – спросил Мейсон.
– Он сказал мне…
– Не отвечайте на этот вопрос, – перебил ее Бюргер. – Мы здесь не для того, чтобы снабжать мистера Мейсона удобной ему информацией.
– Какова же цель этой беседы? – спросил Мейсон.
– Я хочу, чтобы вы поняли, что мой долг – выдать ордер на ваш арест по обвинению в преступном сговоре и соучастии в преступлении.
– В каком преступлении?
– В убийстве Альберта Тидгинса!
– Понимаю, – холодно сказал Мейсон. – А с кем я был в сговоре?
– С Робертом Полтхемом.
– О, так теперь оказывается, что он – убийца? – спросил Мейсон.
– Вы знаете это.
– Откуда я это могу знать?
– Он сказал вам это ночью в понедельник или рано утром во вторник. Вы устроили алиби Полтхему и его любовнице. Чтобы сделать алиби достоверным, вы настаивали на том, что Тидгинс утром во вторник был еще жив, и хотели доказать, что он был убит во вторник днем. Вы всё знали, Мейсон. Всё свидетельствует об этом. Улики против вас. Так же как и заявление Маттерна. Я чувствую, что мой долг – арестовать вас, если вы не докажете, что вы невиновны.
– А как я могу убедить вас? – спросил Мейсон. – Мне не разрешается задавать свидетелям вопросы. Я не могу узнать, что вам известно. Вы связали мне руки.
– Нет. Если вы невиновны, вам нечего устраивать свидетелям перекрестный допрос. Вы можете сделать правдивое и откровенное заявление.
