А Харви Ричмонд получил зацепку для расследования дела о возможном убийстве после того, как обнаружил странное вещество при осмотре каюты Трентона. Все подтверждается копиями телеграмм. Полагаю, эти данные вы сможете использовать при предварительном расследовании или же приберечь «на потом».
— Получить из Швейцарии улики, которые мы могли бы использовать в суде, будет не просто, — задумался прокурор.
— Значит ли это, что у нас связаны руки?
— Вовсе нет. Действовать можно как угодно. Подождать, пока Трентон принесет присягу на Библии, и забросать его вопросами при перекрестном допросе: мол, не останавливался ли он в гостинице, не умерла ли мадам Шарто совершенно неожиданно, не было ли ему известно, что Харви Ричмонд изучал причины ее смерти, когда узнал о внезапной кончине, и прочее.
— Кстати, нет никаких причин держать ход расследования в секрете, — подчеркнул прокурор.
— Вы имеете в виду репортеров?
— Я никого не имею в виду, — резко сказал Нортон Беркли. — Но я не нахожу ничего конфиденциального в этом деле. Вы, кажется, говорили, что обнаружили улики при обыске квартиры Ричмонда?
— Совершенно верно. Копии телеграмм, которые он отправлял с теплохода, и ответ из Швейцарии, который пришел в день его гибели. Швейцарские власти завели уголовное дело.
Так вот, — прокурор многозначительно прищурил глаз, — на сегодняшний день я не вижу ничего, что было бы необходимо скрывать от общественности.
— Ну и отлично, — обрадовался шериф. — Городские газеты просили меня сделать заявление и…
— Лучше предоставьте это мне, — поспешно прервал его прокурор. — Нужно соблюсти кое-какие юридические формальности.
— Хорошо, как скажете. Есть еще один интересный факт, относящийся к отравлению. Когда Трентона обыскали на таможне, в кармане его халата обнаружили две пилюли с белым порошком.
— Черт бы их побрал! И где же они?
— Их изъял Харви Ричмонд. Точнее, таможенники передали их ему, и пилюли словно испарились. Мы их нигде не можем найти.
Беркли явно оживился:
— Поэтому Трентон его и убил. У Ричмонда было доказательство причастности Трентона к убийству в Швейцарии. Трентон убил его и забрал пилюли. Вызовите кого-нибудь из таможенной службы, чтобы он мог подтвердить, что в пилюлях содержался порошок, по цвету похожий на мышьяк.
— Цвета мышьяка? — переспросил шериф. — Но таможенники не вскрывали упаковку пилюль, не нюхали их, не пробовали на вкус, не…
— Цвета мышьяка, — настаивал Беркли.
— Но слишком много веществ могут быть такого же цвета. Мука, сода, сахарная пудра…
— Не важно, — возразил прокурор. — Свяжитесь с таможней. Пусть их люди дадут свидетельские показания, что в пилюлях содержался порошок, напоминающий мышьяк.
— Хорошо, — согласился шериф Лендис. — Я отдал распоряжение снять с Гентри обвинение в хранении героина. Он согласен с нами сотрудничать.
— Он все понимает?
— Разумеется. Но было бы неплохо потолковать с ним нам вдвоем.
Беркли вертел в руках карандаш.
— Лучше сначала проверить все предварительные данные, прежде чем такой свидетель даст показания окружному прокурору.
— Знаю, знаю, — зачастил Лендис. — Знаю, что вы думаете. Но в этом деле мы не можем позволить себе неточности. Полагаю, наши соседи должны связаться со мной. Тогда мы могли бы вместе… ну, мы же ведем одно дело.
— Где он сейчас?
— Ждет в соседнем помещении, в кабинете одного из моих помощников.
— Ну хорошо, — согласился Беркли. — Ведите его.
В комнату для свиданий маленькой окружной тюрьмы к доктору Герберту Диксону привели Роберта Трентона.
— Трентон, я хочу, чтобы ты мне доверял, — заговорил доктор.
Трентон кивнул.
— Я хочу услышать от тебя, что произошло. Я хочу, чтобы ты начал с самого начала и рассказал всю историю с того момента, как ты познакомился на теплоходе с Линдой Кэрролл, и до твоего ареста.
Роб Трентон на секунду задумался. Потом сказал:
— Извините, доктор, но мой адвокат не разрешает мне давать показания.
— Кто твой адвокат, Трентон?
— Стонтон Б. Ирвин.
— Ты ему доверяешь?
— Естественно.
— Ты давно с ним знаком?
— Нет.
— Откуда ты его знаешь?
— Мне его порекомендовал мой друг. То есть он привел его ко мне.
— Кто этот друг?
— Мертон Острандер.
— Ты веришь Острандеру?
— Не особенно.
— Тогда почему ты доверяешь адвокату, которого тебе навязал Острандер?
— Если оказываешься в такой передряге, нужен адвокат. Как нужен врач, если заболеешь или когда понадобится операция.
— А почему твой адвокат не хочет, чтобы ты давал показания?
— Ну, полагаю…
— Ты боишься, что тебя загонят в угол, уличат во лжи?
— Нет, конечно.
— Тогда почему ты не хочешь ни с кем говорить?
— Мне кажется, он хочет, чтобы мои показания всех удивили в суде.
— Смотри, как бы тебе самому не удивиться.
Роб промолчал.
— Вот что я тебе скажу, — продолжал доктор Диксон. — В твоем случае очень много странного. Некоторые факты весьма противоречивы. Я хочу, чтобы ты все мне рассказал. Ты должен вспомнить все обстоятельства, даже те, что могут показаться тебе совершенно незначительными.
— Зачем?
— Потому что может случиться так, что в какой-то мелочи, абсолютно неважной и не относящейся к делу, на твой взгляд, скрыта разгадка.
— Когда нанимаешь адвоката, надо следовать его советам.
— Не всегда. Ты боишься откровенничать со мной?
Боишься выдать себя?
— Нет, конечно.
— Тогда почему не расскажешь мне всей правды?
— Я уже объяснил вам.
— Я обещаю сохранить в секрете твою информацию.
Я всего лишь врач, если помнишь.
— Но вы работаете в полиции штата.
— И что же?
— Полиция сговорилась, и в конце концов они засудят меня.
— Я постараюсь найти настоящего преступника. Если ты убийца, ничего мне не говори.
— Что вы хотите от меня узнать?
— Ты принес пистолет 32-го калибра в дом Линды Мэй Кэрролл в Фалтхевене, так?
— Да.
— Где ты взял его?
— Я забрал его у человека на яхте. Если из пистолета и убили кого-нибудь, это было до того, как он попал ко мне. А если это так, жертва была к тому времени мертва.
— Ты стрелял из пистолета?
Роб молчал, не решаясь ответить.
— Прошу тебя, — произнес доктор Диксон. — Ответ может очень многое для тебя значить.
— Да, я стрелял, — сказал Роб. — Но я ни в кого не попал и никого не убил.
— Расскажи, при каких обстоятельствах ты стрелял.
— Я выбрался с яхты и на пристани вдруг испугался, что меня могут догнать. Тогда я перерезал трос, которым яхта была привязана. Там достаточно сильное течение, и яхту постепенно начало сносить к середине реки.
— Она не ударялась о пристань?
— Нет.
— Толчка не было? Ничего, что могли бы заметить люди на яхте и понять, что их сносит течением?
— Ну, — задумался Роб, — может быть, что-то и было.
На палубе сразу кто-то появился и начал озираться по сторонам. К тому времени нос яхты уже заметно удалился от пристани, и яхта даже немного развернулась. Ее корма приблизилась к берегу и почти касалась пристани. Человек побежал к корме. Не стоило мне вам рассказывать…
— Стоило, Роб. Кажется, ты подходишь к моменту, который меня больше всего интересует.
Роб Трентон заерзал на жестком тюремном стуле и продолжал:
— В общем, я выстрелил.
— Сколько раз?
— Два.
— Зачем?
— Чтобы он остановился и не добежал до кормы.
— Ты попал в него?
— Я точно знаю, что не попал.
— Откуда ты знаешь?
— Он вел себя не так, как человек, в которого угодила пуля. Он ничком бросился на палубу.
— Он не упал?
— Нет, не упал. По крайней мере, мне так не показалось. Он сам бросился на палубу.
— Ты целился в него?
— Нет. Я просто стрелял в его направлении.
— Стрелял дважды?
— Да.
— И ты уверен, что не попал в него?
— Я… точно не знаю! — вдруг выпалил Роб. — Надеюсь, что нет. Я успокаивал себя тем, что он просто кинулся навзничь. Но откуда мне знать, как ведет себя человек, получивший смертельную пулю в сердце? Я видел, как убивают людей на войне, но там обстоятельства другие. Во всяком случае, тот человек, скорее всего, просто бросился на палубу ничком.
— После этого он двигался?
— Я не видел. Доктор, я должен признать, что не могу точно сказать, попал я в него или нет. Мне кажется, что не попал. Но откуда я могу знать наверняка?
— Давай все хорошенько вспомним, — продолжал доктор. — Когда стреляешь из пистолета, проходит какой-то миг после хлопка, когда можно услышать звук попадания пули, особенно это заметно при сравнительно небольшой скорости пули ручного оружия и если расстояние достаточно большое. Есть три варианта, куда могла угодить твоя пуля. Во-первых, человек; во-вторых, что-то деревянное, например корпус яхты или причал; в-третьих, вода реки. Слышал ли ты какой-то глухой звук, когда пуля вошла в дерево — хотя бы одна из пуль?
