– И что вы сделали?
– Послушалась. Мистер Феррел выглянул из окна, глянул на машину, потом побледнел и выскочил следом за мной на кухню.
– Продолжайте.
– Он сказал: «Боже, это же моя жена. Я и не думал, что ей известно это место. Спрячьтесь куда-нибудь. Уходите через черный ход, лишь бы она вас не видела. Ради бога, быстрее!» Я не знала, что делать. Он открыл заднюю дверь и почти вытолкнул меня.
– И как вы тогда поступили?
– Я побежала. Дом был между мною и автомобилем. Стало совсем темно. Я спотыкалась обо что-то, шарахалась из стороны в сторону, потом наконец взяла себя в руки, немного успокоилась, пошла обычным шагом. И тут я вспомнила о своем саквояже, обычно я ношу его с собой, но теперь оставила в машине мистера Феррела. Я испугалась, что жена мистера Феррела может увидеть его там.
– Вы боялись, что это причинит неприятности мистеру Феррелу? – спросил Мейсон.
– Я боялась, что это причинит неприятности мне. У меня там были все мои вещи. Я научилась укладывать их так, что все они умещались в небольшом саквояже.
– И что же вы предприняли?
– Подождала немного и, когда жена вошла в дом, вернулась к машине мистера Феррела, спокойно открыла дверь и взяла свой багаж. Он лежал поверх всякого походного снаряжения.
– Понятно. Вы взяли саквояж. Что было потом?
– Потом я пошла прочь от дома. Я вовсе не хотела вмешиваться в семейные распри и тем более фигурировать в деле о разводе.
– В каком направлении вы шли?
Вероника как-то неловко улыбнулась:
– Этого я сама не помню. Помню только, что вышла на шоссе, брела по каким-то тропкам, потом наткнулась на ограду из железной проволоки. Я сумела подлезть под нее, потом, помню, продиралась сквозь какие-то заросли, мне почудилось даже, что я окончательно заблудилась.
– И что же?
– Я испугалась. Кажется, я куда-то бежала, не помню куда, совершенно выдохлась, потом наконец взяла себя в руки, мне надо было разобраться в обстановке. Я решила, что, когда по шоссе пойдет машина, я услышу ее звук и выйду на дорогу.
– И вы услышали шум машины?
– Да, я ждала, наверное, минут пять, потом услышала, как по шоссе идет машина. Мне показалось, что звук доносится совсем не оттуда, где должна быть дорога. Я думала, что шоссе находится где-то передо мной, а шум доносился слева и сзади. Но, судя по звуку, машина ехала именно по шоссе, и я пошла в этом направлении.
– И что потом?
– Я поняла, что до этого я сбилась с пути, поэтому стала идти осторожнее, тут я снова попала в заросли ивняка. Предыдущей ночью прошел дождь, и земля была влажной, вязкой. Не хотелось месить грязь, поэтому я решила искать место повыше. Каждый раз, когда по шоссе проходила машина, я проверяла по звуку, правильно ли я иду, наконец я приблизилась к шоссе и тут сообразила, что я, наверное, вся перепачкалась. Я выбралась на возвышенное место, где было поменьше грязи, сняла юбку, достала из саквояжа щетку и очистила ее, как сумела, потом другой щеткой вычистила туфли. Чулки были в ужасном состоянии, я достала из саквояжа другую пару и в темноте сменила их. Потом привела в порядок лицо, подкрасила губы и решила, что вид у меня достаточно презентабельный.
– Что потом?
– Потом очень осторожно, так, чтобы не порвать чулки, не испачкаться, я вышла на шоссе и остановилась там. Я сидела всего лишь несколько минут, когда где-то неподалеку завелся двигатель. Сначала я подумала, что какой-то фермер отъезжает от своего дома. Я не представляла, что нахожусь так близко от дома, где остался мистер Феррел. Должно быть, я сделала большой крюк. Теперь я понимаю, что это мистер Эддисон заводил свой автомобиль рядом с домом мистера Феррела, но тогда мне это и в голову не пришло.
– А что там с хлопками-выстрелами?
– Честно говоря, когда я услышала их, подумала, что это двигатель грузовика или выхлопная труба.
– Когда вы услышали их?
– Ну, не знаю, наверное, минут за десять до того, как вышла на шоссе.
– Вы говорите – до того, как вышли на шоссе?
– Да, так.
– Примерно минут за десять?
– Пожалуй.
– До этого вы говорили несколько иное.
– Да. Я пыталась обезопасить себя насколько могла. Хотела обеспечить себе полное алиби. Конечно же, мне совсем не улыбалось, чтобы кто-то мог подумать, что я была близко к дому, когда прозвучали выстрелы, поэтому я немного сдвинула события во времени.
– Совсем немного?
– Да, конечно… пожалуй.
– Вы не знаете, сколько времени машина мистера Эддисона находилась у дома мистера Феррела до того, как вы услышали, что ее заводят?
– Не знаю.
– А когда вы услышали, как она переезжает через деревянный мостик, как выбирается по нему на шоссе, вы не связали это с домом мистера Феррела?
– Мистер Мейсон, ей-богу, я не лгу. Я думала, что ушла от дома мистера Феррела не меньше чем за милю.
– По сути дела, – сказал Мейсон, – в течение всего этого времени вы думали лишь о своей персоне. Не так ли?
– Конечно. Как же иначе? И о чем же еще мне было думать?
– А рассказ о гнусном типе в «Линкольне» вы полностью выдумали?
– Да.
– Что же, вы ведь записали номера всех машин, на которых ехали в тот день? Если это так, то мы можем связаться с водителями и все проверить.
– Да, – согласилась она, – разумеется. Они, наверное, запомнили меня.
– Сколько же вы заработали в тот день?
– Около восьмидесяти долларов.
– Это ваш обычный дневной заработок?
– Примерно.
– Что же, – сказал Мейсон, – у меня больше нет вопросов.
– У меня тоже, – сказал Гамильтон Бергер.
– В таком случае, – заявил судья Китли, – суд прерывает слушание дела до десяти утра завтрашнего дня. За это время мне хотелось бы проверить правдивость показаний этой молодой женщины. Я полагаю, что окружная прокуратура и полиция проведут дополнительные расследования с целью установления действительного хода событий. Я считаю, что свидетельница, несомненно, виновна в даче ложных показаний.
– Да, ваша честь, – вынужден был с удрученным видом согласиться Гамильтон Бергер.
– Заседание суда на сегодня закончено, – объявил судья Китли.
Делла Стрит взяла Мейсона под руку:
– Ну, шеф, это превосходно, просто чудесно.
– Отлично, Перри, молодец, – протиснулся к ним Пол Дрейк.
– Да, удачное начало, – согласился Мейсон. – И все благодаря тому, что у меня был тот самый козырь – рассказ матери Вероники. Именно поэтому я смог задавать вопросы, которые выглядели вполне обычными, совсем невинными, но на которые она не знала как ответить. Если бы я сразу начал с главного, тогда все, включая судью, не дали бы мне выяснить всю правду.
– Что нам остается делать теперь?
– Вот теперь-то, Дрейк, мы и приступим к работе. Начнем с того, что ты возьмешь список всех номеров машин из записной книжки, твои люди должны найти владельцев и выяснить, кто из них подвергался шантажу со стороны Эрика Хенсела.
Непрерывно шагая взад-вперед по своему кабинету, Перри Мейсон время от времени бросал кое-какие замечания:
– И все же во всем этом деле полно странностей и неувязок. Посмотрите, что получается: кто-то стреляет через окно в Эдгара Феррела, убивает его первой же пулей, потом удаляется от дома, разряжает оружие – видимо, палит в воздух, – вынимает из барабана гильзы и выбрасывает пистолет в русло ручья. Бессмыслица!
– Почему? – отозвался Дрейк. – Ведь он же убил Феррела.
– А откуда убийце это знать?
– Он хорошенько прицелился, выстрелил в голову, увидел, как тот упал.
– Нет, Пол, не то. Нужно быть исключительно метким стрелком, чтобы, стреляя с улицы через окно, быть абсолютно уверенным, что сразил противника насмерть, попав ему в голову. А потом надо было еще войти в дом, подняться наверх и потушить лампу, выйти из дома и уехать. Нет, убийца бы так не сделал.
– Но почему?
– Потому что, выстрелив в Эдгара Феррела, он, входя в дом, должен был держать пистолет наготове на тот случай, если Феррел вдруг еще жив и может оказать сопротивление.
– А почему ты думаешь, что было иначе?
– Да потому, что, согласно свидетельским показаниям, вся обойма была расстреляна в течение нескольких секунд после первого выстрела.
– Но если стрелял действительно мастер, то и одним выстрелом… – начал Дрейк.
– И этим мастером мог быть только Джон Эддисон. Так? – спросил Мейсон.
– Да, – смутясь, ответил Дрейк. – Чертовщина какая-то…
– А может быть, он и в самом деле виновен?
Несколько секунд Мейсон молча продолжал вышагивать от стены к стене. Наконец остановился и твердо сказал:
– Мы с самого начала совершили грубейшую, непростительную ошибку.
– Какую же, шеф? – удивилась Делла Стрит.
– Мы стали смотреть на дело с точки зрения обвинения. Обвинение пытается воссоздать весь ход преступления, и мы идем по тому же пути. Вот в чем суть, Делла. Дай-ка еще разок взглянуть на те фотографии, которые были представлены суду.
