— Здесь на коре действительно какой-то свежий след. Похоже, что пуля… Нет-нет, я не буду делать никаких поспешных заключений.
Сержант Голкомб взволнованно прошептал что-то на ухо Страуну.
— Ваша честь, — проговорил прокурор, — мы не хотим идти против фактов, но никакая пуля не будет для нас достаточным доказательством, пока не станет известно, кто и когда произвел выстрел.
— Если вы так педантичны, мистер Страун, — произнес судья Киппен, — вы не можете не помнить сегодняшнее заявление сержанта Голкомба, в котором он утверждал, что лично взял на себя ответственность за поиски пули на месте событий. Он рассказал, как заметил пулевое отверстие в столбе и как после того решил, что больше искать не стоит; мы считаем, что было произведено два выстрела, и мистер Голкомб предположил, что поблизости могут находиться только две пули. По моему мнению, мистер Страун, такой подход к делу нельзя назвать удовлетворительным. Я думаю, вы согласны со мной: в задачу полиции входит тщательный осмотр места преступления. Полицейский должен быть уверен в том, что на обследуемой им территории не было заметно ни других пуль, ни следов от них.
— Да, ваша честь, но не мог же я простоять тут целую ночь, дожидаясь, не взбредет ли кому-нибудь в голову приехать сюда и пострелять.
— Разумеется, вы не могли, сержант, — резко ответил судья, — но если бы вечером вы с достаточным вниманием осмотрели ограду, дорогу и дерево, сейчас мы знали бы наверняка, стрелял ли кто-нибудь после вашего отъезда или нет. А теперь давайте принесем лестницу и посмотрим, что же все-таки там за отметина.
— Я думаю, проще всего будет зайти за лестницей вон в тот дом, за аркой, — предложил Голкомб, — по-моему, там живет одна художница, она… Да вот и она сама!
От дома к воротам медленно спускалась высокая седовласая женщина, на ее когда-то миловидном лице резко выделялись острый нос и твердый волевой подбородок.
— В чем дело? — У нее был резкий вибрирующий голос.
— Добрый день, мадам, — вежливо приподнял шляпу судья, — мы ведем расследование в связи с несчастным случаем, произошедшим здесь недавно.
— Ах да, конечно, — улыбнулась она, — меня зовут Мэри Эвнис. Видите ли, я художница и предпочитаю жить здесь в уединении, потому что…
Не дав ей начать монолог, обещавший затянуться надолго, судья торопливо произнес:
— Миссис Эвнис, мы хотим исследовать одно отверстие в коре дуба — возможно, это след от пули, но оно расположено довольно высоко, и без стремянки нам до него не добраться. Не одолжите ли вы ее нам на несколько минут?
— Ну конечно, — быстро отозвалась она, — если вы ищете пулю, я и ее могу вам предложить.
— Что вы сказали? — удивленно воскликнул судья.
— Ничего особенного. Той ночью, когда здесь началась вся эта суматоха, мне показалось, что я услышала, как будто об стенку что-то стукнулось; я подумала, что камешек, наверное, отлетел с дороги. Впрочем, я сразу же об этом забыла. Знаете, иногда кто-нибудь кинет через забор кусочек стекла, иногда птица стукнется о дом. Но сегодня утром я увидела, что окно на чердаке разбито, а в балке, можете себе представить, застряла пуля.
— Это произошло той ночью, когда в ущелье упала машина?
— Ну да.
— Постарайтесь припомнить точное время.
— Понимаете… Я не смотрела на часы, но… Было еще довольно рано, хотя на улице уже стемнело…
— Вы слышали выстрел или выстрелы?
— Нет, что вы. Вы помните, в тот день был страшный дождь и ветер, и к тому же, господин судья, представьте себе человека, который живет вот так возле дороги — постоянное тарахтенье, гудки, скрежет. Разумеется, я стараюсь как можно меньше вслушиваться во все эти звуки. Чего я хочу, так это тихой, спокойной, уединенной жизни. Мне кажется, художнику просто необходимо быть одному, не замутнять никакой суетой прозрачность своего «я», ждать в молчании — и тогда вдохновение…
Мадам, — вновь прервал ее патетическую речь судья Киппен, — будьте любезны, проводите нас к дому. Нам бы очень хотелось взглянуть на эту пулю. Сержант Голкомб, я бы попросил вас, пока мы будем осматривать чердак, достать лестницу и приставить ее к дереву. Потом, когда вернется мистер Рэдфилд, он посмотрит, что там за дыра. Я предпочел бы, чтобы на этот раз пулю — разумеется, если она там есть, — вынул специалист. Пойдемте, миссис Эвнис.
Небольшая группка членов суда в сопровождении журналистов, возбужденно обсуждающих что-то, направилась к дому. Время от времени какой-нибудь репортер отбегал в сторону, фотографировал адвоката, прокурора или судью, сосредоточенно шагающих вслед за миссис Эвнис. Старая дама была, очевидно, горда выпавшей ей ролью. С выражением скромного достоинства на лице она шла во главе маленькой процессии. Миновав ворота, мисс Эвнис прошествовала по узкой крутой аллее к гаражу, а затем пригласила своих спутников в дом, пропитанный запахом краски. По скрипучим ступенькам они поднялись на старый захламленный чердак, и здесь она молча указала им на разбитое окно и на пулю, застрявшую в одной из балок.
— Будьте, пожалуйста, максимально осторожны, — обратился к присутствующим Рэдфилд. — Вы видите круглое отверстие в окне и углубление в балке, оставленное пулей. Соединив прямой линией эти две точки, мы сможем легко узнать, с какого места был произведен выстрел.
Взяв веревку, Рэдфилд закрепил ее возле пули и, аккуратно размотав, пропустил сквозь пробоину в стекле.
— Что ж, прекрасно, нам уже известно, в каком направлении стоял стрелявший, — проговорил судья.
— Пуля пробила стекло и довольно глубоко ушла в балку — соответственно мы можем утверждать, что стреляли с расстояния сто — сто пятьдесят футов, — объяснил Рэдфилд.
Страун подошел к стеклу, ощупал края отверстия и произнес:
— Возможно, это действительно… Но как бы там ни было, ваша честь, обвинение не может взять на себя ответственность за эту новую улику.
— Никто никакой ответственности на вас и не налагает, — резко оборвал его судья, — но вот полиции придется теперь ответить за свою небрежность.
— Полиция не так уж и виновата, — вновь начал Страун, — мы ее не сразу поставили в известность и…
— Закон дает оценку фактам, представленным на рассмотрение в суд, — гневно перебил его судья, — но если факты не были собраны с должной тщательностью — закон бессилен, он лишь блуждает в потемках. Вспомните, как часто кричат газеты о судебных ошибках и как часто в них виноват закон. На самом деле, и сегодняшний случай прекрасный тому пример, нередко даже самый справедливый закон не поможет суду прийти к правильному решению, если расследование было проведено поверхностно и неряшливо. Я настаиваю на том, чтобы на этот раз суд получил всю возможную информацию. Я возвращаюсь в город и жду вас в три часа — мы продолжим разбирательство. У вас есть еще возможность провести дополнительное расследование на месте преступления. Во всяком случае, вы успеете рассмотреть вновь найденные улики.
— Я сожалею, ваша честь, что они не были обнаружены раньше, — проговорил Страун. — Полицейские разговаривали уже с миссис Эвнис. Тогда она тоже отрицала, что слышала выстрелы, но ничего не сказала про пулю и…
— А что я могла о ней сказать? — вмешалась старая дама. — Я нашла ее только сегодня утром. Как я могла описать то, чего не видела? Вы что думаете, я ясновидящая? Кстати, о пуле меня никто и не спрашивал, меня никто не просил осмотреть дом и поискать ее. Они хотели узнать, слышала ли я чего-нибудь, вот и все. Послушайте, молодой человек, уж не хотите ли вы на меня свалить всю ответственность?
— Нет-нет, вы меня не поняли, — ответил Страун.
— Зато вы, надеюсь, поняли меня, — гордо заявила миссис Эвнис.
— Ну разумеется, — улыбнулся судья Киппен, — не забудьте, господа, в три часа мы продолжим начатое утром заседание суда.
Слухи о неожиданном повороте дела распространились с быстротой молнии, и к трем часам в зале суда не осталось ни одного свободного места. Рядом со Страуном восседал срочно вызванный судом глава городской прокуратуры Гамильтон Бюргер. Насупившись и по-бычьи нагнув голову, он мрачно разглядывал зал. Ровно в назначенное время из кабинета вышел судья Киппен.
— Продолжается слушание дела Эвелин Багби. Стороны готовы?
— Обвинение готово.
— Защита готова.
— Суд попросил бы вас описать в общих чертах новые улики, найденные сегодня на месте преступления.
— Кроме пули, обнаруженной на чердаке, — о ней расскажет мистер Рэдфилд, — мы имеем сейчас еще одну пулю: она была извлечена из ствола дуба. Эту пулю также осмотрел мистер Рэдфилд. И мы бы хотели сейчас выслушать его заключение.
— Пожалуйста, мистер Рэдфилд, займите свидетельское место, — предложил судья, — утром вы уже выступали во время обсуждения вопроса о привлечении револьвера в качестве вещественного доказательства. Вам не имеет смысла еще раз приносить присягу и представляться.
