Ознакомительная версия.
— Право, не понимаю, чего вам еще нужно, — проворчала миссис Оливер.
— Мне нужно убийство, — сказал Эркюль Пуаро.
— Вот не знала, что вы такой кровожадный!
— Я ищу убийство и не могу его найти. Это нестерпимо, и я прошу вас все-таки сосредоточиться и поразмыслить вместе со мной.
— Меня осенила великолепная мысль, — сказала миссис Оливер. — А что, если Эндрю Рестарик убил свою первую жену? Перед тем как в такой спешке отправиться в Южную Африку? Вам такой вариант в голову не приходил?
— Естественно, нет, — отозвался Пуаро.
— Вот видите, а мне пришел, — сказала миссис Оливер. — Получается очень мило. Он был влюблен в ту, другую, и, как Криппен[53], хотел бежать с ней, а потому убил первую — и никто даже не заподозрил.
Пуаро испустил мученический вздох.
— Или дочь могла дать ей не то лекарство, — не унималась миссис Оливер.
— Но его жена умерла только через двенадцать лет после его отъезда в Южную Африку. А дочь никоим образом не могла быть замешана в убийстве собственной матери — ей было тогда всего пять лет.
— Они все эти годы могли скрывать, что она умерла. В конце-концов нам же неизвестно, когда она на самом деле умерла.
— Известно, — возразил Эркюль Пуаро. — Я навел справки. Первая миссис Рестарик умерла четырнадцатого апреля шестьдесят третьего года.
— Откуда вы знаете?
— Поручил кое-кому проверить факты. Умоляю вас, мадам, не стройте столь маловероятные предположения.
— А по-моему, они не столь уж маловероятные, — упрямилась миссис Оливер. — В своем романе я все так бы и закрутила. А убийцей сделала бы именно маленькую девочку. Она, естественно, не хотела убивать. Это папа велел ей дать маме лекарство, настоянное на ягодах самшита.
— Norn d'un nom d'un nom![54] — воскликнул Пуаро.
— Ну, ладно, ладно, — сказала миссис Оливер. — Теперь вы изложите свой вариант.
— Увы! В том-то и штука, что мне нечего излагать. Сколько я ни старался, не нашел ничего стоящего.
— Даже после того, как Мэри Рестарик занемогла и слегла в больницу? Там ее подлечили, но, вернувшись домой, она снова занемогла. Да если бы хорошенько поискали, непременно нашли бы мышьяк или какой-нибудь другой яд, припрятанный Нормой.
— Именно мышьяк и нашли.
— Нет, право, мосье Пуаро, что же вам еще нужно?
— Мне нужно, чтобы вы были повнимательней. Эта девушка в точности повторила мне то, что перед этим сказала Джорджу, когда он открыл ей дверь. Ни ему, ни мне она не сказала: «Я пыталась убить одного человека» или «Я пыталась убить мою мачеху». В обоих случаях она говорила о том, что уже было совершено, о том, что уже случилось. Несомненно случилось. В прошедшем времени.
— Я отступаюсь, — сказала миссис Оливер. — Вы просто не желаете верить, что Норма покушалась на жизнь мачехи.
— Да нет же! Я считаю вполне возможным, что Норма могла покушаться на жизнь мачехи. Возможно, так оно и было — такой поступок вполне согласуется с ее душевным состоянием. Но ведь никаких доказательств. Согласитесь, спрятать мышьяк среди вещей Нормы мог кто угодно. Даже мистер Рестарик.
— Ясно. Вы твердо убеждены, что женщин в первую очередь убивают их мужья.
— У мужа больше всего причин и возможностей, а потому его и подозреваешь в первую очередь, — сказал Пуаро. — Спрятать мышьяк у себя в комнате могла и сама Норма, а также кто-нибудь из слуг, или секретарша сэра Родрика, или сэр Родрик, или даже.., миссис Рестарик.
— Вздор! С какой стати?
— Ну мало ли. У нее могли быть какие-то свои причины. Их, конечно, довольно трудно представить, но наверняка вполне объяснимые.
— Однако, мосье Пуаро, нельзя же подозревать всех!
— Mais oui[55], можно. Я подозреваю всех. Сначала я подозреваю, потом ищу причины.
— Но какая причина может быть у этой молоденькой иностраночки?
— Все зависит от того, чем она занимается в этом доме.
Еще неизвестно, зачем она приехала в Англию, равно как и многое другое.
— Нет, вы определенно сошли с ума!
— Или Дэвид. Ваш Павлин.
— Ну, уж это вы хватили чересчур. Его там не было. Он и близко к дому не подходил.
— Да нет, подходил — и не просто подходил, а разгуливал по нему, как по своему собственному. Во всяком случае, в тот день, когда я там был.
— Но яд в комнату Нормы все-таки подбросил не он!
— Откуда вы знаете?
— Так они же влюблены друг в друга. Норма и этот.., жуткий тип.
— Да, выглядит это именно так.
— Нет, вы всегда создаете трудности на ровном месте. Когда все яснее ясного… — страдальческим голосом проговорила миссис Оливер.
— Отнюдь. Мне кажется, что это мне их нарочно создают. Мне нужна информация, и получить я ее могу только от одного человека. И этот человек исчез.
— Вы говорите о Норме?
— Да, о Норме.
— Но ведь мы ее нашли — вы и я.
— Она ушла из кафе и вновь исчезла.
— И вы позволили ей уйти? — с горьким упреком сказала миссис Оливер.
— Увы!
— Вы позволили ей уйти? И даже не пытались ее снова отыскать?
— Последнего я не говорил.
— Но пока еще не нашли! Мосье Пуаро, вы меня разочаровываете!
— Во всем этом есть система, — произнес Эркюль Пуаро задумчиво. — Да, есть система. Но не хватает одного-единственного факта. А без него все рассыпается. Вы видите эту систему, так ведь?
— Ничего я не вижу, — ответила миссис Оливер, у которой все усиливалась головная боль.
Пуаро продолжал говорить, пожалуй, больше для себя, чем для своей слушательницы — впрочем, нельзя сказать, что миссис Оливер его слушала: она кипела негодованием. Нет, похоже, Норма, была права — Пуаро действительно слишком стар! Это она отыскала девушку, позвонила ему и пошла по следу Павлина. Да, девочку она оставила на Пуаро — и что же! Этот хвастливый старикашка ее потерял. А что вообще он сделал за эти дни? Ничего, ровным счетом ничего. Нет, она определенно в нем разочаровалась. Когда он наконец замолкнет, она все ему выскажет.
Но Пуаро замолкать не собирался, с совершенно невозмутимым видом он методично объяснял, что он подразумевал под системой.
— Все соединяется в звенья, в том-то и трудность. Одно смыкается с другим. Но тут оказывается, что оно смыкается и с чем-то еще, что вроде бы находится вне системы. Но оно вовсе не вне. Короче, в конце концов, в круг подозреваемых втягиваются все новые и новые действующие лица. Подозреваемых в чем? Опять-таки неизвестно. Мы начали с девушки, а потом образовалась целая сеть связанных между собой, противоречащих одна другой систем. И во всей этой путанице мне нужно найти ответ на самый важный из вопросов: кто же все-таки Норма? Жертва, и ей грозит опасность? Или ловкая интриганка, притворяющаяся несчастной, ради каких-то своих определенных целей? Истолковать можно и так и эдак. Но чтобы разобраться, мне требуется точное указание, и оно наверняка есть, Я уверен, что где-то оно есть.
Миссис Оливер рылась у себя в сумочке.
— Не понимаю, куда все время исчезает мой аспирин, — произнесла она с досадой.
— У нас есть одна система: отец, дочь, мачеха. Их жизни переплетаются между собой. Но еще имеется престарелый и не совсем адекватно воспринимающий действительность дядюшка, у которого они живут. Мало того, еще есть Соня, которая связана с дядюшкой. Она выполняет все его поручения. Соня, у которой приятные манеры и привлекательная внешность. Старик от нее в восторге. У него, скажем, к ней слабость. Но что ей нужно в этом доме?
— Наверное, хочет научиться поприличней говорить по-английски, — вставила миссис Оливер.
— И для чего она встречается с сотрудником рутландского посольства.., в садах Кью? — словно не слыша ее, продолжал Пуаро. — Встречается, чтобы, по всей видимости, передать ему какую-то информацию.., при этом они соблюдают определенные меры предосторожности: она оставляет на скамье книгу, а он ее забирает…
— О чем вы? — спросила миссис Оливер.
— Есть ли здесь какая-нибудь связь с нашей первой системой? Это нам пока еще неизвестно. На первый взгляд маловероятно. Но в действительности связь может быть, и самая прямая. Вдруг Мэри Рестарик, сама того не зная, случайно наткнулась на что-то опасное для этой девушки?
— Только не говорите мне, будто тут замешан еще и шпионаж!
— Я этого не говорю, я только анализирую возможности.
— Но вы же сами сказали, что сэр Родрик уже совсем в маразме.
— В маразме он или нет, не суть важно. Во время войны он занимал ответственный пост. Через его руки проходили важные документы. Ему писали важные письма — письма, которые он получил разрешение хранить у себя, когда они утратили важность.
— Так война же давным-давно кончилась!
— Совершенно справедливо. Но с прошлым, пусть и очень давним, не всегда удается покончить. Возникают новые альянсы. Произносятся речи: от чего-то отрекаются, что-то отрицают, о чем-то лгут… И, предположим, существуют письма или еще какие-то документы, которые могут представить некую именитую персону в совсем ином, невыгодном ему сейчас, свете? Нет, у меня нет никаких фактов. Я только выдвигаю предположения. Предположения, опирающиеся на некие известные мне ситуации в прошлом. Вполне возможно, что некоторые письма или документы необходимо уничтожить.., или с какой-то целью передать какому-нибудь иностранному правительству. Для выполнения подобной задачи кто подойдет лучше очаровательной девушки, которая будет помогать обремененному годами государственному мужу собирать и систематизировать материалы для своих мемуаров? Сейчас ведь все взялись за мемуары! Просто как по команде. А что, если мачехе подают суп, приправленный мышьяком именно в тот день, когда услужливая секретарша, она же по совместительству домашняя прислуга, готовит обед? И предположим, она же устраивает так, что подозрение падает на Норму?
Ознакомительная версия.
