Когда она была совсем близко, я заметил:
— Как вижу, вас еще не арестовали.
— Конечно нет. А чего ради меня арестовывать?
— На то полиция и существует. Если человек признается в громадном количестве преступлений, они непременно уцепятся за то, которое не сумеют доказать, и злодей легко выйдет сухим из воды. И наоборот.
— Не надо умничать! — Она села на скамейку неподалеку от меня. — Вся эта история ударила мне в ноги: совершенно не держат. А переполох действует на меня, как коктейль на пустой желудок. Наверное, когда я пойду спать, если такое в принципе случится, мне придется лежать с открытыми глазами, пялясь в темноту и размышляя о том, какая я несчастная. Но сейчас у меня просто ослабли ноги, зато мозг страшно возбужден. Кстати, я вообще не без мозгов.
— И не без сверчка в голове. — Я присел рядом. — Вы его чем-то напоминаете.
— Знаете, в другой ситуации меня бы это заинтересовало, но не сейчас. Энди со мной не соглашается, Селия, разумеется, тоже. О, небо, как они все взбудоражились! Энди твердит, что, поскольку семья в опасности, мы должны держаться вместе и никому не доверять.
— Вы ратуете за доверие. Кому, мне?
— Не то чтобы доверие. Дело тут не в нем. Просто я хотела сообщить вам об одном сегодняшнем происшествии.
— Должен предупредить, мисс Данн: после вашего недавнего признания мне придется подвергать сомнению все, что вы будете говорить. А проверять я ничего не намерен.
Она издала восклицание, которое молодой леди вообще знать не полагается.
— Никому ваши проверки не нужны. Что произошло, то произошло. Я уж и папе рассказала, только он, по-моему, даже не расслышал. Мистер Прескотт пробормотал на это «да, да» и потрепал меня по плечу. А Энди и Селия наверняка воображают, будто я все придумала. Какого черта я бы стала сочинять, что у меня украли фотоаппарат?
— Ах, вот как?
— Да. И к тому же две пленки. Понимаете, мы в среду ездили в Нью-Йорк. Папа отправлялся в Вашингтон, но все остальные, по решению знаменитых сестер Хауторн, должны были до самого окончания похоронной церемонии раскинуться лагерем в особняке. Тетя Дейзи согласилась. — Она передернула плечами. — Скажите, вас от ее вуали не тошнит?
Я ответил, что даже очень.
Она продолжала:
— Я просто смотреть на нее не могу. Понимаете, когда во вторник мистер Прескотт привез меня сюда прямо из магазина, мне еще пришлось бегать за сумкой на Девятнадцатую улицу. Ну а потом, после похорон, началась неразбериха; адвокат прочитал нам завещание. В общем, мы все остались здесь на ночь в четверг и вчера тоже. Я спала в одной комнате с Селией. — Она ткнула пальцем во вторую дверь слева. — А сегодня обнаружила, что мой фотоаппарат исчез. Его кто-то украл.
— Или одолжил.
— Нет, я уже всех спрашивала, включая слуг. Этот человек к тому же перерыл всю мою сумку и утащил две пленки.
— А может, какая-нибудь служанка постаралась? Впрочем, не ждите, что она признается. Очень немногие на это способны. Или, например, тетушка Дейзи, помимо любви к подслушиванию, страдает еще и клептоманией?
— Откуда вы знаете, что она любит подслушивать?
— Видел ее за работой.
— Видели? А я никогда. Энди говорит, что если фотоаппарат кто-то украл, то только член нашей семьи. И поэтому мне лучше всего держать язык за зубами.
— Весьма разумно. Но если дело дойдет до голосования, я обеими руками буду за тетушку Дейзи. Значит, две пленки… Ага, компания возвращается.
Ко мне с весьма важным видом направлялся незнакомый полицейский.
— Арчи Гудвин? Вас ждет внизу инспектор Кремер.
Для меня в качестве обрамления была выбрана музыкальная комната. Со стола убрали журналы и книги, у дальнего его конца посадили окружного прокурора мистера Скиннера в черных нарукавниках, с волосами, зачесанными назад. Инспектор Кремер в вечном костюме с жилетом (в другой одежде я его не видел) восседал на вращающемся табурете от рояля. У противоположной стены притулился усталый и растерянный полицейский комиссар Хомберт, а в уголке, за маленьким столиком, — детектив с записной книжкой.
Мне приготовили стул, установленный так, чтобы я был одинаково хорошо виден всем.
Я выпрямился и произнес:
— Какая великая честь, господа, лицезреть вас троих, собравшихся здесь ради меня…
Кремер сразу взял агрессивный тон:
— Хватит! На сей раз мы не желаем выслушивать ваши басни. И никаких увиливаний от прямых ответов. Нам нужны только точность и конкретность.
— Все верно, все понятно, — ответил я покорным голосом, — но я шел сюда, ожидая, что меня будет допрашивать сержант, в крайнем случае лейтенант, а завидев сразу трех столь блестящих…
— Ладно, Гудвин, — вмешался Скиннер, — мы в курсе, что вы способны наговорить чего угодно, но оставьте это на потом. Где Ниро Вульф?
— Понятия не имею. За сегодняшний день я повторил это не менее тысячи раз…
— Я знаю, что повторили. Нам передали. Он уехал сразу после того, как было найдено тело? Куда именно?
— Обыщите меня.
— Он сказал вам, куда отправляется?
— Он вообще ничего не сказал. Если вас интересуют факты, я пасую. А если устроит мое мнение — пожалуйста.
— Что ж, давайте послушаем.
— По-моему, он поехал домой обедать.
— Глупости. Он был здесь по важному делу, у него перед носом произошло убийство. И вы хотите, чтобы я поверил в такую чушь? Даже Ниро Вульф не настолько эксцентричен…
— Не скажу, насколько он эксцентричен, а вот голоден он действительно был. Откровенно говоря, завтрак нам поднесли ерундовый. — Я махнул рукой. — Намекаете, что его нет дома? Естественно. Он хочет отдохнуть. Вы, конечно, можете выломать дверь, предъявить ордер на обыск… Но какой смысл? Если вы спрашивали здешних обитателей, наверняка выяснили, что с половины одиннадцатого и вплоть до того самого момента, когда было обнаружено тело, Вульф безвылазно сидел в библиотеке. Для чего же он-то вам понадобился?
В ответ рявкнул комиссар Хомберт:
— Для того, чтобы услышать, когда и где он видел сегодня Нейоми Кари и о чем с ней разговаривал?
— Так он ее не видел.
— Кроме того, нам нужно уточнить условия соглашения, которого он достиг с мисс Кари по поручению своих клиентов. Мы хотим посмотреть на документ.
— Его, к сожалению, не существует. Он не составлен.
— Вот это история! — глупо захохотал Кремер. — Если такой бумаги нет, то теперь состояние Хауторна навсегда останется убитой. Клиентам Вульфа не повезло.
— Зато, — подхватил я насмешливо, — сильно повезло ее наследникам. Вы об этом-то подумали?
Хомберт что-то пробурчал.
Кремер вздрогнул.
Скиннер потребовал:
— А кто они такие? Как их имена?
— Не имею ни малейшего представления.
— Вы очень самонадеянны, Гудвин!
— Возможно, сэр. И все же я выражаю категорический протест против того, что меня загнали сюда вместе с остальным стадом и держат вот уже четыре часа. Вы вообще не имеете на это права. И я знаю, в чем дело. — Я кивнул в сторону лежащих на столе бумаг. — Хотите швырнуть в меня моими же выдумками? Валяйте, пробуйте!
Но они потратили еще целый час, поминутно оглядываясь на закрытые двери, прежде чем приступить к этой процедуре.
Где и когда я впервые увидел Нейоми Кари?
Тот же вопрос относительно Вульфа.
О чем мы разговаривали и что происходило, когда накануне я приезжал к ней домой, чтобы отвезти к Вульфу.
Описать предыдущий визит к Хауторнам со всеми подробностями.
Что сказала Мэй?
Что сказала Эйприл?
Что сказала Джун?
Не угрожал ли кто-нибудь кому-нибудь?
Передать разговор с Нейоми после того, как остальные ушли.
Вообще-то я старался быть предельно точным, но, по моему мнению, некоторые подробности для записной книжки детектива были совершенно излишними, например, такие, что Нейоми назвала Стоффера «Осси», или нападение Дейзи Хауторн на наших клиентов и прочие. Не упомянул я и про дэйвис-даусоновский эпизод в то утро. Просто заявил, что около половины десятого Вульфу позвонил мистер Данн с приглашением на Шестьдесят седьмую улицу, а я присоединился к нему через час.
Затем я вытащил из кармана листок бумаги и протянул его Скиннеру.
— Полагаю, расписание вам поможет. Я напечатал таковое на пишущей машинке в библиотеке, пока ждал вашего приглашения.
Хомберт и Кремер поднялись, дабы тоже посмотреть на него: оба заглядывали окружному прокурору через голову.
Пока они переваривали содержание, я принялся изучать оставленную для личного пользования копию.
10.45. Присоединился к Вульфу, Данну и его жене в библиотеке.
11.10. Дворецкий объявил, что к мистеру Данну прибыли Скиннер, Кремер и Хомберт.
11.30. Позвонили Даркин, Пензер и Кейн. Пришла Сейра Данн.
