Агата Кристи - Миссис Макгинти с жизнью рассталась

Когда он уселся за руль окончательно, на лице его поигрывала ухмылка.

– Мадре уже звонит по телефону, а кому – так мне и не сказала. Вот старая шалунья! Но я и сам знаю.

– Я тоже, – откликнулась миссис Оливер.

– И кому, по-вашему?

– Эркюлю Пуаро.

– И я на него подумал. Решила из него что-нибудь выудить. Мадре обожает всякие тайны. Ладно, дорогая, насчет сегодняшнего спектакля. Вы должны мне сказать, как вам понравится Сесил – только, чур, честно, – и таким ли вы видите Эрика…

Разумеется, Сесил Лич не имел ничего общего с Эриком, каким его видела миссис Оливер. Это было типичное не то. Сам спектакль доставил ей удовольствие, но после него пришлось «пообщаться с актерами», и это было для нее сущей мукой.

Зато Робин чувствовал себя превосходно. Взяв Сесила за грудки (по крайней мере, миссис Оливер показалось, что это был Сесил), он трещал без умолку. Будучи от Сесила в ужасе, миссис Оливер отдала предпочтение некоему Майклу, который как раз занимал ее какой-то безобидной болтовней. Майкл, во всяком случае, не ждал от нее ответных излияний, собственно говоря, он предпочитал монолог. Некто Питер изредка встревал в их беседу, но хлипкий ручеек, в котором перемывались чьи-нибудь косточки, все-таки тек по воле Майкла.

– …Это так мило со стороны Робина, – говорил он. – Мы так его упрашивали, так приглашали. Нет, мы понимаем, он же под каблуком у этой кошмарной женщины, да под каким! Ходит перед ней на задних лапках. Но человек на диво талантливый, правда? Робин очень талантливый. Возлагать такого на материнский алтарь – это просто грех! Ох эти женщины! Многие из них – настоящие чудовища. Знаете, как миссис Апуорд обошлась с несчастным Алексом Роскоффом? Сначала вцепилась в него мертвой хваткой и не выпускала целый год, а потом узнала, что никакой он не русский эмигрант. Понятное дело, он ей плел всякую всячину, расписывал свою прошлую жизнь, мы знали, что все это брехня, но, в конце концов, что тут такого, ей же с ним было весело. И тут она выясняет, что он всего-навсего сын портного из Ист-Энда, и в ту же секунду его бросает… Нельзя же быть таким снобом, верно, дорогая? Вообще-то Алекс был даже рад, что отделался от нее. Говорил: иногда она на него прямо ужас наводила, думал, у нее не все дома. А эти вспышки гнева! Робин, дорогой, мы как раз вашу замечательную мать вспоминаем. Жаль, что она не смогла приехать. Зато вы привезли миссис Оливер – это королевский подарок. Ее убийства – просто прелесть.

Пожилой мужчина с низким гулким голосом схватил миссис Оливер за руку; ладонь его оказалась горячей и липкой.

– Как мне вас благодарить? – воскликнул он проникновенным, полным меланхолии голосом. – Вы спасли мне жизнь – и не однажды.

Потом все вышли на свежий воздух и перебрались в «Конскую голову», где легкие возлияния и театральные пересуды успешно были продолжены.

Наконец пришло время ехать домой. Миссис Оливер изрядно устала. В машине она откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза. У Робина же, наоборот, появилось второе дыхание – он трещал как сорока.

– …Вам тоже кажется, что это отличная мысль, верно? – закончил он.

– Что?

Миссис Оливер вскинулась, распахнула глаза.

Оказывается, она забылась в ностальгическом сне о доме. На стенах – чучела экзотических птиц, украшения из листьев. Рабочий стол, пишущая машинка, черный кофе, повсюду яблоки… Какое блаженство – ты предоставлена сама себе, никому ничего не должна… Какое блаженство! Писателю незачем вылезать на свет божий из своей тайной цитадели. Писатели – народ робкий, не очень общительный, не умея приноровиться к жизни в обществе, они изобретают себе спутников и говорят их устами.

– Вы, кажется, устали, – заметил Робин.

– Не сказала бы. Просто я не очень схожусь с людьми, вот и все.

– Я людей обожаю, а вы? – счастливо проворковал Робин.

– Нет, – твердо ответила миссис Оливер.

– Не может быть. В ваших книгах столько людей.

– Это другое. Я предпочитаю деревья, от них веет таким покоем.

– А я без людей не могу, – констатировал Робин очевидный факт. – Они меня вдохновляют.

Они подъехали к воротам Лэбернемса.

– Идите в дом, – распорядился он. – А я поставлю машину.

Миссис Оливер, как обычно, с трудом выбралась наружу и зашагала по дорожке.

– Дверь не заперта, – напомнил Робин.

Так оно и оказалось. Миссис Оливер толкнула дверь и вошла в дом. Свет не горел – не очень-то любезно со стороны хозяйки. Или это она из соображений экономии? Богатые – они нередко такие экономные. В холле улавливался запах духов, каких-то экзотических и дорогих. На секунду миссис Оливер даже засомневалась – не в чужой ли дом она зашла? Потом нащупала выключатель и повернула рычажок.

Квадратный холл из дубовых досок озарился светом. Дверь в гостиную была приоткрыта, и в проеме она увидела ногу. Значит, миссис Апуорд спать так и не ушла. Она заснула в кресле, и, судя по тому, что свет был выключен, заснула давно.

Миссис Оливер подошла к двери и включила свет в гостиной.

– Мы вернулись, – начала она и тотчас осеклась. Рука ее метнулась к горлу. Там словно застрял тугой ком, и в нем увяз крик, бессильно рвущийся наружу. Она лишь сдавленно выдавила из себя: – Робин… Робин…

Вскоре она услышала его шаги – насвистывая, он шел по дорожке, – быстро обернулась и побежала к входной двери встретить его.

– Не входите туда… не входите. Ваша мама… она… она умерла… по-моему… ее убили…

– Чисто сработано, ничего не скажешь, – пробормотал старший инспектор Спенс.

И без того красное, его лицо фермера побагровело от гнева. Он перевел взгляд на Эркюля Пуаро, тот сидел напротив и строго внимал ему.

– Чисто, но до чего мерзко, – продолжал он. – Ее задушили шелковым шарфом. Ее собственным, он был на ней, – кто-то оплел его вокруг шеи, перекрестил концы и потянул. Чисто, быстро, по-деловому. Таким способом убивали своих жертв разбойники в Индии. Никакой борьбы, никакого крика, зажимается сонная артерия – и все.

– Такой способ убийства известен далеко не каждому.

– Как сказать… но из этого ничего не следует. Вполне можно о нем где-нибудь прочитать. А практической трудности никакой. Тем более если жертва ни о чем не подозревает – как оно и было в нашем случае.

Пуаро кивнул:

– Да, с убийцей она была знакома.

– Безусловно. Они вместе пили кофе – одна чашка перед ней, другая перед ее… гостем. С чашки гостя отпечатки пальцев стерли самым тщательным образом, а вот с помадой оказалось сложнее – едва заметные следы все-таки остались.

– Выходит, это женщина?

– Разве вы ждали другого?

– Не ждал. Конечно, я полагал, что это женщина.

Спенс продолжал:

– Миссис Апуорд узнала одну из этих фотографий – фотографию Лили Гэмбол. Получается, тут есть связь с убийством миссис Макгинти.

– Да, – согласился Пуаро. – Связь с убийством миссис Макгинти тут есть.

Он вспомнил озорной огонек, блеснувший в глазах миссис Апуорд, когда она декламировала:

Спенс продолжал:

– Она воспользовалась благоприятной, как ей показалось, возможностью – ее сын и миссис Оливер отправлялись в театр. Она позвонила этой особе и пригласила ее зайти. Вы так себе это представляете? Решила поиграть в детектива.

– Похоже. Ею двигало любопытство. Что-то она знала, держала это при себе и решила выведать побольше. Ей и в голову не приходило, что все может кончиться печально. – Пуаро вздохнул. – Для многих убийство – просто игра. Увы, это далеко не игра. И я сказал ей об этом. Но она не захотела меня слушать.

– Не захотела, теперь нам это известно. Что ж, все сходится. Когда молодой Робин перед самым отъездом забежал в дом, его мать как раз заканчивала телефонный разговор. И не захотела сказать Робину с кем. Напустила таинственности. Робин и миссис Оливер решили, что она звонила вам.

– Если бы это был я, – сокрушенно произнес Эркюль Пуаро. – Но кому она все-таки звонила? Узнать это никак нельзя?

– Как узнаешь? Вся связь у нас автоматическая.

– А служанка не может помочь?

– Нет. Она вернулась примерно в половине одиннадцатого – у нее свой ключ от задней двери. Прошла прямо в свою комнату – возле кухни – и легла спать. Света в доме не было, она решила, что миссис Апуорд уже спит, а остальные еще не приехали.

Спенс добавил:

– Она глухая и со своими причудами. Что творится вокруг, ее не сильно волнует, да и работой она, как я понимаю, особенно себя не утруждает, зато поворчать – тут она первая.

– Верной и преданной дому ее не назовешь?

– Совсем нет. У Апуордов она всего пару лет.

В дверь просунулась голова полицейского.

– Сэр, вас хочет видеть молодая дама, – объявил он. – Говорит, ей нужно вам что-то рассказать. Насчет вчерашнего вечера.