— Мне все равно.
— Черт возьми! Ты зол на меня до такой степени?
Официант принес коньяк. Какое-то время они хранили молчание.
— Но, — проговорил наконец Ролан, — я ведь прошу необязательно половину…
Подождал, наблюдая за реакцией Филиппа, как за игроком в покер, взявшим новую карту.
— Все равно нет, — ответил Филипп.
Ролан притворился, что не слышит.
— Понимаю, — продолжал он, — половина — это много. Ведь в конце концов, заниматься всем придется тебе… вложение капитала, использование процентов, в общем, неблагодарный труд… Согласен на одну треть… В этом случае тебе достается приличная сумма.
— Нет.
— Ты меня разоряешь, — рассмеялся Ролан. — Ладно… Дай четверть. Я не привередлив.
— Не получишь ни трети, ни четверти.
— Это твое последнее слово? Надеюсь, ты знаешь, какие неприятности тебя ждут с правосудием. Присвоение чужой личности — это очень серьезно.
— Не твое дело.
Филипп наклонился к Ролану, он уже не мог сдерживать себя.
— Теперь я понимаю, почему Симоне так хотелось отделаться от тебя. Она очень быстро увидела, что ты… просто мелкий вымогатель.
— Не будем преувеличивать, — невозмутимо ответил Ролан. — Мое предложение остается в силе. Оно вполне разумно и дает вам возможность избежать судебного процесса. Прошу тебя, передай его жене. Решать ведь не тебе, а ей. Официант… Сколько с меня?
Небрежным жестом он отказался от сдачи.
— Тебя подвезти? Машина стоит у входа.
— Нет, лучше пройдусь.
Филипп встал. Ролан ухватил его за рукав.
— Помнишь поговорку? — сказал он. — Утро вечера мудренее. Позвони завтра утром. И не забудь: я прошу четверть. Это подарок.
Филипп резким движением освободил руку и вышел на улицу. Ролан закурил сигарету. Посмотрел в стоящее перед ним зеркало. «Да, парень, — пробормотал он, — вот ты и остался не у дел».
Филипп шел быстрым шагом. Он начал подводить итоги и остался доволен. Старик умер. Состояние само плывет в руки. Того, что останется после уплаты налогов, ему хватит с головой. Но главное… главное… С Роланом покончено — он уже не сможет сделать ничего, ничего. Слава богу. А если он еще посмеет приставать к Марилене, тогда что ж, он без колебаний набьет ему морду. И сделает это с огромным удовольствием.
Почти пустынная улица уходила в ночь. Лишь изредка проезжали машины. Сейчас парижане рано ложатся спать. Филипп вспомнил время, когда в этот час по тротуарам прогуливались толпы народа. Он дошел до улицы Ниель и, не глядя на светофор, начал переходить пустое шоссе. Шум двигателя, ревевшего на полных оборотах, заставил его вздрогнуть. Слева от него вдруг появилась машина. Ему захотелось броситься прочь, а в голове пронеслось: «Это он!» Внезапно зажглись фары, ослепившие Филиппа, как кролика, выбежавшего на проселочную дорогу. От удара правым крылом его бросило на капот, потом он скатился на мостовую и больше уже не шевелился, растянувшись в пыли осколков стекла, отсвечивавших то красным, то зеленым цветом, и так до бесконечности…
На следующее утро Марилене без особых церемоний сообщили о случившемся. Полиция провела чисто формальное расследование и пришла к выводу, что произошел несчастный случай. Для Симоны Леу Филипп Оссель был всего лишь зятем. Но ее первый припадок никого не удивил. Врач лично отвез Марилену в лечебницу, о которой говорил раньше.
В течение недели она пребывала вне окружающего ее мира, вне себя самой, в каком-то растительном состоянии. Потом мало-помалу к ней начала возвращаться память, и воспоминания, словно яд, просачивались в ее сознание. Она вспомнила о катастрофе, о Ролане, о гибели… и все это нахлынуло на нее сразу, но врач-невропатолог смягчил потрясение с помощью успокоительных средств, ненавязчивой заботы и дружеских бесед, внушая ей, что она не так уж несчастна, как ей кажется. Прежде всего, ей не надо беспокоиться о квартире — по счастью, у нее очень преданная служанка, которая следит за всем. И потом, она окружена вниманием… Женщина по имени Ольга, назвавшаяся ее теткой…
— Да, это моя тетя, — подтвердила Марилена.
Так вот, эта женщина звонит почти каждый день.
Она сделала все необходимое для похорон господина Осселя. В этом отношении все в порядке. Доктор продолжал доверительным тоном:
— Муж тоже думает о вас. Постоянно спрашивает о вашем здоровье. Мне показалось, что между вами произошла какая-то размолвка… Нет, не говорите ни слова… Меня это не касается… Но вам полезно знать, что он очень тревожится с тех пор, как вы здесь.
Марилена обдумывала эти слова. Ролан действительно ее любит или просто хочет воспользоваться ситуацией, складывавшейся теперь в его пользу?
— Мне очень жаль. Но я пока не могу разрешить вас посещать, — продолжал врач, — и вы должны понять, что это в ваших интересах. Сейчас вам намного лучше, но вы еще очень слабы. Думаю, вы никогда не отличались крепким здоровьем. Если я вас выпишу слишком рано, ваше состояние будет целиком зависеть от малейших волнений… Так что потерпите немного.
Сон, отдых, тишина постепенно возвращали Марилене силы и в то же время приводили мысли в порядок. Времени для размышлений у нее было предостаточно, и само собой возникало подозрение, что смерть Филиппа не случайна. Очень уж странно все совпало: утром нотариус вскрыл завещание, объявляющее ее наследницей, а вечером Филиппа сбивает какой-то лихач. Уж не сидел ли за рулем той машины Ролан?.. А зачем Ролану?.. Причин хватает. Ролан ненавидел Филиппа. В определенном смысле они обладали равными правами на одну и ту же женщину и на наследство. Ситуация сложилась противоестественная.
Марилена не спеша прогуливалась по аллеям парка. То там, то тут срывала цветок. Ролан — он сам в этом признался — живет в кредит. Ему очень нужны деньги. Не думал ли он — возможно не раз, — что стоит избавиться от опасного соперника? Марилена остановилась перед прудом, посмотрела на красных рыбок, ощупывающих поверхность воды толстыми губами. Мысленно прочертила две колонки. Слева Филипп. Справа Ролан. Посмотрим… Что двигало Филиппом, ведь он тоже не просто так старался. Прежде всего, им руководило желание отомстить Ролану. Значит, как можно быстрей порвать навязанную Роланом чудовищную договоренность. Значит, рассказать правду, ведь только правда позволила бы ему вернуть жену и состояние… Устремления Ролана были диаметрально противоположными… Помешать Филиппу рассказать правду и тем самым не дать ему возможности отомстить… ликвидировать его… и затем, по логике… Марилене пришлось сесть. Дальше идти уже не было сил. По логике… да, именно так… теперь он примется за нее. Для него она представляет почти такую же опасность, как и Филипп. Ведь в любой момент она может написать властям, объявив, что она не Симона… О, разумеется, с ней он покончит не сразу. Ведь ему известно, что он все еще имеет над ней большую власть. «Так ли это? Имеет ли он надо мной большую власть?.. Если представить, что он сейчас появится в конце аллеи…» Она повернула голову в сторону входа в парк и увидела его. Он шел к ней легким, непринужденным шагом. Сорвал розу, протянул ей цветок. Она уколола палец, а он принялся зализывать рану. Боль пронзила ее до самого сердца. Она побледнела и провела рукой по лицу, отгоняя видение.
Вечером сестра, видя ее взволнованное состояние, прочитала ей нотацию. Наконец Марилена задремала, повторяя во сне: «Нет-нет, не надо…» Неожиданно она проснулась, вытерла полотенцем потное лицо, снова откинулась на подушку…
«Когда-нибудь, — подумала она, — он убьет и меня…» Долго лежала с открытыми глазами. По вискам текли слезы, терявшиеся где-то в волосах. Что же делать? Рассказать все врачу? Но лечебница — неподходящее место для подобного рода безрассудных признаний. При первых же ее словах, как только она скажет: «Я не Симона Жервен, я Марилена Оссель», врач начнет жалостливо качать головой. Поэтому надо молчать. Улыбаться. С аппетитом есть… И потом, может, она ошибается. Нет никаких доказательств, что Ролан убил Филиппа. Возможно, это просто бредовая идея. Мало-помалу у нее укоренилась мысль, что сама она не в состоянии разобраться в этой истории, что она одновременно судья и подсудимый и что только совершенно беспристрастный посторонний человек — но не врач — способен принять какое-то решение.
Беспристрастный человек? А почему бы не Ольга? Она ухватилась за эту мысль, словно утопающий за соломинку. Ольга так обрадуется, узнав, что ее малышка Марилена жива! Возможно, обидится, что ее обманули, — надо сделать скидку на ее характер, — но быстро успокоится, когда поймет, что Марилена о ней всегда помнила. Да, Ольга! Ольга позаботится о ней. Ольга с мужской хваткой проведет бракоразводный процесс. Но в любом случае правду ни за что нельзя раскрывать. Иначе придется предстать перед судом, вся эта грязная история появится в газетах. Филипп решился все рассказать, видимо, только для того, чтобы уничтожить Ролана. Марилена же чувствовала, что у нее не хватит на это сил. Но… пусть Ольга выберет лучшее решение. Марилена понимала, что не может жить одна, что она постоянно нуждается в чьей-нибудь поддержке. Филиппа больше нет, остается Ольга. А если бы не было Ольги… Марилену охватил страх… Без тети Ольги один выход.
