Агата Кристи - Раз, два – пряжку застегни

– Предлагаю вам рассказать правду, – посоветовал Пуаро.

Он хорошо понимал, в чем тут дело. Фрэнк Картер был глуп, но не настолько, чтобы не сознавать, что самый безопасный путь для него – упорное отрицание. Признавшись, что он входил в кабинет Морли в двадцать шесть минут первого, Картер подверг бы себя серьезному риску, так как все, что он сообщил бы после, по всей вероятности, сочли бы ложью.

Значит, позволить ему продолжать упорствовать? В таком случае обязанности Эркюля Пуаро на этом заканчиваются. Фрэнка Картера, скорее всего, повесят за убийство Генри Морли – не исключено, что справедливо.

Пуаро оставалось только встать и уйти.

– Это ложь! – повторил Картер.

Последовала пауза. Эркюль Пуаро не встал и не ушел. Ему очень этого хотелось, но тем не менее он остался.

Наклонившись вперед, Пуаро сказал с присущей ему силой убеждения:

– Я вам не лгу. Я прошу вас верить мне. Если вы не убивали Морли, ваша единственная надежда на спасение – рассказать мне чистую правду о том, что произошло в то утро.

Злая и хитрая физиономия внезапно дрогнула и стала неуверенной. Фрэнк Картер закусил губу. Его глаза испуганно бегали, как у затравленного зверя.

Какой-то момент все висело на волоске…

Затем Картер внезапно подчинился силе личности Пуаро.

– Ладно, я все расскажу, – хрипло произнес он. – И пусть бог вас накажет, если вы меня подведете!.. Я действительно поднялся наверх, выше лестничной площадки этажа Морли, и стал ждать, я хотел убедиться, что застану его одного. Потом какой-то толстяк вышел на площадку и стал спускаться. Я уже собрался идти в кабинет, когда оттуда вышел другой парень и тоже спустился вниз. Я знал, что должен поторапливаться, прошел по коридору и вошел в кабинет без стука. Мне не терпелось с ним разобраться, а то он много себе позволял и настраивал против меня мою девушку, черт бы его побрал…

Картер умолк.

– Ну? – настойчиво сказал Пуаро.

– Он лежал в кабинете мертвый – клянусь вам! Лежал так, как говорили на дознании. Я наклонился к нему, чтобы проверить, – он действительно был мертв. Рука была холодной как лед, а в голове – дырка от пули с запекшейся кровью вокруг…

При этих воспоминаниях у него на лбу снова выступил пот.

– Я понял, что попал в передрягу. Если бы меня там застукали, то сказали бы, что это моих рук дело. Я ни к чему не притрагивался, кроме его руки и дверной ручки. Выходя, я вытер ручку носовым платком с обеих сторон и побежал вниз. В холле никого не было, я вышел из дома и пустился бежать со всех ног. – Картер со страхом смотрел на Пуаро. – Вот вам вся правда… Он уже был мертв. Вы должны мне верить!

Пуаро поднялся.

– Я верю вам. – Его голос был усталым и печальным. Он направился к двери.

– Меня повесят, если узнают, что я там был! – крикнул ему вслед Фрэнк Картер.

– Сказав правду, вы спасли себя от виселицы, – ответил Пуаро.

– Каким образом? Они скажут…

Пуаро прервал его:

– Ваш рассказ подтвердил мою версию. Теперь можете предоставить все мне.

Однако, выходя от Картера, он вовсе не чувствовал себя победителем.

Пуаро прибыл к дому мистера Барнса в Илинге без четверти семь. Он помнил, что Барнс называл это самым подходящим временем.

Мистер Барнс работал в саду.

– Нам срочно необходим дождь, мсье Пуаро, – заявил он вместо приветствия и задумчиво посмотрел на гостя. – Вы неважно выглядите.

– Иногда, – ответил Эркюль Пуаро, – мне не нравится то, что я делаю.

Мистер Барнс сочувственно кивнул:

– Понимаю.

Пуаро окинул рассеянным взглядом аккуратное расположение клумб.

– Ваш сад хоть и маленький, но хорошо спланирован. Все точно рассчитано.

– Когда участок маленький, приходится извлекать из него все возможное, – отозвался мистер Барнс. – Нельзя допускать ошибок в планировке.

Пуаро кивнул.

– Кажется, вы поймали вашего убийцу? – спросил Барнс.

– Фрэнка Картера?

– Да. Хотя меня удивляет подобная развязка.

– Вы не думали, что это, так сказать, «личное» убийство?

– Откровенно говоря, нет. Я был уверен, что раз тут замешаны Амбериотис и Элистер Блант, то дело не обошлось без шпионажа или контрразведки.

– Эту точку зрения вы высказывали мне при нашей первой встрече.

– Да, я и тогда уже в этом не сомневался.

– Но вы оказались не правы, – медленно произнес Пуаро.

– Да. Не сыпьте мне соль на рану. Беда в том, что каждый руководствуется собственным опытом. Очевидно, я столько времени провел в этих шпионских интригах, что начал видеть их повсюду.

– Вам приходилось видеть, как фокусник заставляет зрителя назвать нужную ему карту?

– Да, конечно.

– То же самое произошло и здесь. Каждый раз, когда я думал о личных причинах смерти Морли, мне тут же навязывали карту, заслоняющую истину. Амбериотис, Элистер Блант, нестабильная политическая ситуация в стране… – Он пожал плечами. – Что касается вас, мистер Барнс, то вы сделали больше других, чтобы сбить меня с толку.

– Наверное, это так, Пуаро. Очень сожалею.

– Я считал вас человеком весьма информированным. Поэтому сказанное вами имело особый вес.

– Ну, я верил в то, что говорил. Это единственное мое оправдание. – Он вздохнул. – Значит, мотивы были сугубо личными?

– Вот именно. Я потратил много времени, чтобы понять причину убийства, – хотя однажды подсказка попала мне в руки.

– Что за подсказка?

– Обрывок разговора – весьма многозначительный, если бы только мне хватило ума вовремя понять его смысл.

Мистер Барнс задумчиво почесал нос садовым совком. В результате к носу прилип кусочек земли.

– Вам нравится говорить загадками, не так ли? – дружелюбно осведомился он.

Эркюль Пуаро пожал плечами:

– Возможно, я обижен, что вы не были искренни со мной.

– Я?

– Да, вы.

– Дорогой мой, у меня и мысли в голове не было о виновности Картера. Насколько я знал, он ушел из дома задолго до убийства Морли. Очевидно, теперь выяснилось, что он ушел оттуда позже, чем утверждал?

– Картер находился в доме в двадцать шесть минут первого. Он практически видел убийцу.

– Значит, Картер не…

– Повторяю, Картер видел убийцу.

– И узнал его?

Эркюль Пуаро медленно покачал головой.

На другой день Пуаро провел несколько часов со своим знакомым театральным агентом. Во второй половине дня он поехал в Оксфорд, а на следующий день отправился в деревню и вернулся поздно.

Перед отъездом Пуаро позвонил мистеру Элистеру Бланту и договорился встретиться с ним вечером.

Было половина десятого, когда он прибыл в Готик-Хаус.

Элистер Блант в одиночестве сидел в библиотеке, когда туда проводили Пуаро.

Пожимая руку гостю, он вопрошающе посмотрел на него:

– Ну?

Эркюль Пуаро медленно кивнул.

Во взгляде Бланта мелькнуло недоверие.

– Вы нашли ее?

– Да, я ее нашел.

Пуаро сел и вздохнул.

– Вы устали? – спросил Элистер Блант.

– Да, устал. И то, что я должен вам сообщить, не слишком приятно.

– Она мертва?

– Зависит от того, – медленно ответил Пуаро, – с какой точки зрения вы предпочитаете на это смотреть.

Блант нахмурился:

– Дружище, человек может быть либо жив, либо мертв. Это относится и к мисс Сейнсбери Сил.

– Да, но кто такая мисс Сейнсбери Сил?

– Вы не имеете в виду… – Блант сделал небольшую паузу, – что этой особы не существует?

– О нет. Эта особа существовала. Она жила в Калькутте, преподавала дикцию, занималась благотворительностью. Мисс Сейнсбери Сил прибыла в Англию на «Махарани» – на том же корабле, что и мистер Амбериотис. Хотя они плыли не одним и тем же классом, он помог ей с багажом. В некоторых отношениях мистер Амбериотис, очевидно, был добрым человеком. А доброта, мистер Блант, иногда вознаграждается самым неожиданным образом. Это и произошло с мистером Амбериотисом. Случайно он снова встретил эту леди на лондонских улицах и любезно пригласил ее на ленч в «Савой». Это принесло ему удачу. Его доброта не была расчетливой – он понятия не имел, что увядающая леди средних лет может открыть ему нечто вроде золотой жилы. Тем не менее она именно это и сделала, сама о том не подозревая. Мисс Сейнсбери Сил никогда не блистала умом. У нее была добрая душа, но куриные мозги.

– Значит, это не она убила Сильвию Чепмен? – спросил Блант.

– Трудно решить, с чего начать рассказывать эту историю, – медленно произнес Пуаро. – Думаю, я начну так, как она началась для меня, – с туфли.

– С туфли?

Пуаро кивнул:

– Да, с туфли с пряжкой. Я вышел после приема у дантиста и, стоя на ступеньках дома 58 по Куин-Шарлотт-стрит, увидел, как остановилось такси, дверца открылась и оттуда высунулась женская нога. Я всегда обращаю внимание на женские ноги. Эта нога была стройной, с изящной лодыжкой и в дорогом чулке, но туфля мне не понравилась. Это была новая лакированная кожаная туфля с большой узорчатой пряжкой. Изяществом она не отличалась. Пока я смотрел на ногу, в поле зрения появилась и леди. Откровенно говоря, я ощутил разочарование – женщина оказалась не первой молодости, лишенной шарма и скверно одетой.