Она знала, что брат тактично отговорит их от посещения Пемберли в это трудное время, и они, конечно, послушаются его. Убийство в известной семье может щекотать нервы на светских приемах, но кому интересна жестокая расправа с никому не известным пехотным капитаном, незнатным и небогатым? Даже самые щепетильные из нас редко откажутся послушать сплетни о любовных делах — раз уж их не избежать, лучше посмаковать, поэтому и в Лондоне, и в Дербишире знали, что мисс Бингли совсем не хочется именно сейчас покидать столицу. Ее охота на богатого пэра-вдовца вступала в подающую большие надежды фазу. По правде говоря, без звания пэра и денег он считался бы самым скучным человеком в Лондоне, но, если к тебе обращаются «ваша милость», можно смириться с некоторыми недостатками, и борьба за его богатство, титул и остальные привилегии была, по понятным причинам, исключительно острой. Парочка алчных мамаш, понаторевших в матримониальных баталиях, яростно сражалась за счастье своих дочерей, и мисс Бингли не собиралась оставлять Лондон в такой решающий момент.
Элизабет уже успела написать письма родным в Лонгборн и тете Гардинер, когда вошел Дарси с письмом, пришедшим еще вчера вечером срочной почтой, но которое он распечатал лишь сейчас.
— Леди Кэтрин, разумеется, все рассказала мистеру Коллинзу и Шарлотте и вложила в конверт их письма вместе со своим. Не думаю, что они доставят тебе удовольствие или удивят. Я буду в кабинете с Джоном Вулером, но надеюсь увидеть тебя за ленчем, прежде чем отправлюсь в Ламтон.
В своем письме леди Кэтрин писала:
Дорогой племянник!
Как ты понимаешь, твое письмо стало для меня настоящим шоком, однако могу заверить тебя и Элизабет, что, к счастью, я выдержала испытание. Хотя все-таки пришлось пригласить доктора Эвериджа, который похвалил меня за крепость духа. Не сомневайся, я в порядке. Смерть этого несчастного молодого человека (о котором я, конечно, ничего не знаю) неизбежно станет национальной сенсацией, которую трудно избежать, учитывая значение Пемберли. У мистера Уикхема, заслуженно арестованного полицией, прямо талант приносить неприятности и несчастья достойным людям, и я не могу отделаться от мысли, что потворство твоих родителей его детским капризам, о чем я часто серьезно говорила с леди Энн, лежит в основе его поздних проступков. Однако я верю, что хотя бы в этом чудовищном преступлении он не виновен, так как в противном случае тебе придется потратиться на адвоката: ведь он вследствие постыдной женитьбы на сестре твоей жены стал тебе родственником. Будем надеяться, что это не навредит тебе и твоим сыновьям. Тебе понадобится хороший адвокат. Ни в коем случае не нанимай кого-нибудь из местных; ты получишь ничтожество, сочетающее в себе неэффективность и необоснованные надежды на солидное вознаграждение. Я уступила бы тебе своего адвоката мистера Пегуорти, но он нужен сейчас здесь. Давний спор из-за границы с соседом, о котором тебе известно, достиг критического уровня: в прошлом месяце прискорбно участились вторжения на мою территорию. Я приехала бы сама — мистер Пегуорти говорит, будь я мужчиной и занимайся юриспруденцией, могла бы стать украшением английского суда, — но сейчас мое присутствие необходимо здесь. Если я буду ездить ко всем, кто нуждается в моем совете, то никогда не буду дома. Предлагаю тебе нанять адвоката из «Иннер-Темпл». Говорят, там настоящие джентльмены. Сошлись на меня, и тебя там прекрасно примут.
Я рассказала о произошедшем мистеру Коллинзу, так как это событие не утаить. Как священнослужитель, он изъявил желание написать вам свои обычные, наводящие тоску слова утешения, и я пошлю его письмо вместе со своим, потребовав только, чтобы оно не было слишком длинным.
Шлю мое искреннее сочувствие тебе и миссис Дарси. Без колебаний посылайте за мной, если дела примут плохой оборот, и я, бросив вызов осенним туманам, примчусь к вам.
От письма мистера Коллинза Элизабет не ожидала ничего интересного, если не считать удовольствия от смакования уникального сочетания помпезности и глупости. Письмо оказалось длиннее, чем она ожидала. Несмотря на свое заявление, леди Кэтрин де Бер отнеслась снисходительно к многословию преподобного. В начале письма он говорил, что у него нет слов для выражения потрясения и отвращения к преступлению, но потом отыскал их в достаточном количестве, из которых несколько были уместны, однако ни одно не оказалось полезным. Он объяснял случившееся, как и в случае помолвки Лидии, отсутствием надлежащего контроля мистера и миссис Беннет над дочерьми и поздравлял себя с тем, что не связал судьбу ни с одной из них, ведь это неминуемо покрыло бы и его позором. Он предрек череду бед для несчастного семейства, худшим из которых было недовольство леди Кэтрин и отлучение от Розингса, а также публичный позор, банкротство и смерть. Заканчивалось письмо сообщением, что через несколько месяцев его дорогая Шарлотта подарит ему их четвертого ребенка. Хансфордский приход становится тесен для его постоянно увеличивающейся семьи, но он верит, что провидение в нужное время пошлет ему и достойное содержание, и большой дом. Элизабет отметила, что это был прямой призыв — и не первый — к Дарси помочь священнослужителю деньгами, и, как все остальные, этот призыв тоже останется без ответа. Провидение до сих пор не выказывало никакого желания ему помогать, и Дарси, естественно, тоже.
Незапечатанное письмо Шарлотты было, как и ожидала Элизабет, всего лишь кратким, традиционным соболезнованием в связи с постигшим их горем и заверениями, что все мысли ее и мужа с ними. Ничего более теплого и личного ожидать не приходилось: без сомнения, мистер Коллинз прочел письмо жены. Шарлотта Лукас была подругой Элизабет в годы детства и юности, только с ней и Джейн можно было вести беседы на отвлеченные темы, и Элизабет до сих пор сожалела, что эта дружба ужалась до простого расположения и регулярной, но не искренней переписки. Во время двух посещений леди Кэтрин новобрачными официальный визит в дом священника был необходимой обязанностью, которую взяла на себя Элизабет, не желая, чтобы муж выслушивал вымученные любезности мистера Коллинза. Элизабет пыталась понять, почему Шарлотта приняла предложение мистера Коллинза, сделанное в тот же день, когда она сама его отвергла, но Шарлотта, по-видимому, не забыла и не простила удивленную реакцию подруги на эту новость.
Элизабет подозревала, что однажды Шарлотта нашла способ ей отомстить. Она часто думала, как леди Кэтрин узнала, что она и Дарси могут обручиться. О его первом ужасном предложении она никому не рассказывала, кроме Джейн, и потому сделала вывод, что ее предала Шарлотта. Она припомнила вечер, когда Дарси вместе с семейством Бингли впервые появился в меритонском зале для приемов, и Шарлотта, заподозрив, что Дарси может заинтересоваться подругой, сказала Элизабет, уделявшую внимание Уикхему, не проявлять повышенного интереса к Дарси. Позже, когда Элизабет вместе с сэром Уильямом Лукасом и его дочерью приехали в пасторат, Шарлотта заметила, что мистер Дарси и полковник Фицуильям стали захаживать в их дом куда чаще, и отнесла это за счет чар Элизабет. Потом последовало само предложение. После ухода Дарси Элизабет бродила одна по саду, пытаясь унять смятение и гнев, а когда вернулась, Шарлотта, должно быть, поняла, что в ее отсутствие случилось что-то предосудительное.
Нет, никто, кроме Шарлотты, не мог догадаться о причине ее душевных страданий, и та в момент супружеских игр поделилась своими подозрениями с мистером Коллинзом. Тот же, не теряя времени, предупредил леди Кэтрин и, возможно, преувеличил опасность, переведя догадки в разряд фактов. Его мотивы представляли странную смесь. Случись этот брак, от родства с богатым мистером Дарси могла быть выгода; чего только тот не мог себе позволить? Но осторожность и чувство мести оказались более сильными мотивами. Он так и не простил Элизабет, отказавшую ему. Она должна была понести наказание и прожить жизнь одинокой и бедной старой девы, а не найти такую блестящую партию, от которой не отказалась бы и дочь графа. Разве не вышла леди Энн за отца Дарси? У Шарлотты тоже могла быть причина для более справедливого негодования. Она, как и все в Меритоне, была убеждена, что Элизабет ненавидит Дарси; та, ее единственная подруга, не одобрившая основанного на благоразумии замужества Шарлотты, сама приняла предложение человека, внушавшего ей отвращение, не в силах отказаться от чести быть хозяйкой Пемберли. Особенно трудно поздравить подругу с удачей, когда эта удача кажется незаслуженной.
Замужество Шарлотты можно было назвать счастливым, как и все остальные, в которых супруги получают то, на что рассчитывают. Мистер Коллинз обрел толковую жену и хозяйку, мать для его детей и одобрение покровительницы, а Шарлотта — единственную возможность получить независимость, на которую может надеяться некрасивая и не обладающая капиталом женщина. Элизабет вспомнила, как добрая и терпеливая Джейн советовала ей не порицать Шарлотту за ее помолвку, а лучше вспомнить, от чего она бежит. Элизабет никогда не нравились ее братья. Даже в юности они были буйными, недоброжелательными и малопривлекательными, и она нисколько не сомневалась, что, повзрослев, они станут презирать и третировать незамужнюю сестру, видя в ней обузу, и даже не попытаются скрыть эти чувства. С самого начала Шарлотта руководила мужем с тем же искусством, с каким управлялась с прислугой и птицефермой, и Элизабет уже в первый визит в Хансфорд с сэром Уильямом и его дочерью увидела плоды усилий Шарлотты по улучшению своей ситуации. Мистеру Коллинзу устроили кабинет в передней части дома, из окна которого он, мирно сидя в кресле, видел прохожих, а иногда и леди Кэтрин в карете; днем же по большей части он, поощряемый женой, возился в саду, демонстрируя в садовых работах и энтузиазм, и талант. Работу на земле принято считать добродетельным занятием, вид прилежно трудящегося садовника обычно вызывает прилив одобрительного сочувствия, хотя бы перед ним была всего лишь горка свежевыкопанного картофеля или гороха. Элизабет подозревала, что никогда Шарлотта не была довольна мужем так, как в те часы, что он проводил, согнувшись, над грядкой.
