Внезапная смерть.
Каучо встал на колени перед телом, распростертым на ковре.
— Ничего нельзя поделать. Смерть на ступила мгновенно, — заявил он, подымаясь и смахивая пыль с брюк.
— Но это Тейа! — воскликнул Нунец, быстро поздоровавшись с Родериго. Поклонившись вдове умершего, он прибавил:
— В чем дело, Каучо. Эмболия?
— Нет, — ответил тот, — отравление!
Несмотря на все свое профессиональное хладнокровие, Нунец вздрогнул. Вздрогнули и капитан, и Лаура. Карло Тейа отравлен! Но как и кем?
— На каком основании полагаете вы, что Тейа отравлен? — спросил капитан. — Я сам приготовлял коктейль. В первый раз мы...
— Одну минуту, Родериго, — перебил его Нунец, поворачиваясь к Каучо. — Доктор, на каком основании утверждаете вы, что этот человек умер от яда, а не естественной смертью?
— Вид его не оставляет никаких сомнений. Посмотрите на это искаженное лицо, на судорожно сжатые пальцы, на искривленные члены, — только быстро действующий яд может придать такой вид трупу.
Нунец быстро осмотрел бар. На дубовом прилавке, под которым лежал труп, стояли две рюмки из под коктейля и бокал с портвейном. Во всех было еще достаточно жидкости.
— Как это случилось? — спросил Нунец капитана.
— Я приготовил коктейль, но синьора попросила портвейна. Мы выпили по рюмке и затем все вышли на палубу...
— Я слушаю...
— Мы услышали шум моторной лодки и решили, что это вы. Убедившись в своей ошибке, мы снова вошли в бар. Тейа сам взял рюмку, сделал глоток и упал.
— Заметили ли вы что-нибудь особенное, возвращаясь в бар?
— Решительно ничего!
— А мог ли кто-либо, воспользовавшись вашим коротким отсутствием, забраться в комнату?
— Насколько я знаю, в рубке в то время не было никого. Но человек, спрятавшийся в одной из ее кают, мог войти и затем исчезнуть.
— Невозможно! — воскликнул Каучо. — Пока вы были на палубе, я с поваром стоял у входа на лестницу, ведущую на рубку, и не видел никого.
— Значит, — заключил Нунец, — если сюда проник посторонней человек, то он еще не вышел.
Помолчав, он прибавил:
— Мне нужно трех надежных людей, Родериго. Мы поставим двух при входе на лестницу, а третий пойдет со мной.
Из поставленных в его распоряжение людей, Нунец поставил Козимо и Бассета наверху лестницы, приказал им не сходить с места и не позволять никому спускаться, сам же, в сопровождении кочегара Кнатца, быстро осмотрел рубку. В ней не было никого, и он отпустил кочегара.
Синьора Тейа была в состоянии близком к обмороку. Эта внезапная смерть, ужасный вид трупа, краткий допрос Нунеца, его быстрые распоряжения — все это в совокупности превышало ее силы, как велики они ни были. На вопрос Нунеца, не хочет ли она покинуть яхту, она ответила отрицательно и сидела, как изваяние, крепко сжав голову обеими руками. Доктор и капитан молчали. Тишина нарушалась только тяжелыми шагами Нунеца, который делал тщетные попытки увидать что-либо, что открыло бы перед ним тайну. Его взгляд упал на Каучо.
— Не исполните ли вы, дорогой мой, маленькое поручение? Отправляйтесь на берег и пришлите мне сюда инспектора Пигота. А также заезжайте в городскую лабораторию и передайте там на анализ по капле этих жидкостей. По возможности, обратитесь к Педро Суарецу.
Каучо кивком головы выразил согласие.
Нунец попросил у Родериго три пузырька, которые тот без труда нашел в аптекарском шкапчике. Тщательно вымыв, он налил в каждый из них по нескольку капель из всех трех рюмок, закрыл стеклянными пробками, запечатал, наклеил ярлыки и передал доктору.
— Ради Бога, скорее!
Через две минуты моторная лодка понесла Каучо на берег.
— Диагноз Каучо вряд ли подлежит сомнению, — заметил Нунец. — Преступление несомненно. Мне нужно еще три пузырька, Родериго. Чтобы устранить всякую возможность ошибки, я сам возьму по нескольку капель этих жидкостей и отдам их для анализа в другое место. А теперь мы можем покинуть борт. Только отдайте мне ключи.
Оба мужчины, вместе с Лаурой перешли в столовую, где Нунец задал Родериго несколько вопросов по делу об усыплении экипажа. Но Родериго не мог дать ему ни малейшего полезного указания.
Каучо умел бывать быстрым. Не прошло и часа, как шум мотора, дал знать, что лодка возвращается. В ней, кроме Кнатца и доктора — был еще и высокий широкоплечий человек. На молчаливый вопрос капитана, Нунец ответил:
— Пигот! Он разберется в деле. Я никогда не имел под своим началом более сметливого помощника.
Инспектор, Пигот был человек лет тридцати, с открытым лицом, сплошь усеянном веснушками, которые проступали особенно явственно, когда он напряженно над чем-нибудь задумывался. Красотой фигуры он не блистал: при виде его почему-то вспоминались чурбаны, грубо отесанные первобытными людьми.
Он производил впечатление большой силы. Но был, у него и недостаток: он терялся в присутствии молодых женщин.
Он шел впереди. Менее проворный Каучо следовал за ним, с уже готовым отчетом в руках.
— А следователь? — спросил Нунец.
— Отсутствует, — ответил Пигот. — Вызван в Сан Педро де ля Бранья по сложному делу об убийстве. Я просил предупредить его, как только он вернется.
— Здешнее дело не менее сложно. Каучо, вероятно, вкратце ознакомил вас с ним.
— Да, синьор. Не угодно ли вам будет прочесть результат анализа.
Родериго громко прочел:
«В жидкости, находившейся в пузырьке с этикеткой „Тейа“, найдены следы цианистого калия. В обоих других никаких ядовитых веществ не обнаружено.
Педро Суарец».
— Каучо не ошибся, — заметил Нунец. — Действительно, имело место отравление.
— Прежде всего, — заявил Пигот, — я составлю план помещения.
Это был человек методический. При виде того, как он снимал план, можно было вполне оценить то доверие, которое оказывал ему Нунец.
Рубка, как и всегда, находилась на корме. Длина ее равнялась 9 метрам, а ширина семи. Она состояла прежде всего из квадратного центрального помещения, из которого шла лестница на палубу. На него открывалось пять дверей.
Первая вела в кухню, которая при ширине в два метра занимала всю глубину рубки. В ней была только одна дверь, как раз посередине, и по иллюминатору по бокам. К кухне примыкали находившиеся друг против друга бар и кают-компания, длиной в три метра с четвертью и шириной в один метр три четверти. Наконец, задняя часть рубки, которую обыкновенно делают сплошной, была разделена перегородкой на два помещения — гостиную и столовую. В каждой из этих кают было по два иллюминатора и по одной двери в центральное помещение.
Таково было довольно необычайное расположение помещений на яхте, построенной по плану первого ее владельца, дона Карло Родериго, дяди Фернандо.
Измеряя помещение, Пигот заодно исследовал их, чтобы установить, что в них не скрывается никого, и что из них нет никаких выходов, при помощи которых можно было бы миновать лестницу.
Окончив осмотр, он повернулся к Родериго и сказал:
— Посмотрим, что даст нам бар.
Несмотря на трагизм положения, Родериго невольно улыбнулся. Он знал, что бар не может дать ровно ничего.
Синьора Лаура осталась в столовой, а Родериго, Каучо, Нунец и Пигот прошли в бар.
Бар был, конечно, просто каютой, приспособленной для распития спиртных напитков. В середине стоял небольшой стол со стульями; у одной из боковых стенок возвышался прилавок.
Пигот склонился к трупу, но не задержался над его осмотром, так как понимал, что не мог бы извлечь из этого никакой пользы. Он тщательно обследовал толстый ковер, приделанный гвоздями к полу. На нем валялось несколько обожженных спичек, обрывки тонкой бумаги, пробка и немного пепла, рассыпанного Тейа при падении.
Другая пепельница находилась на столе. На прилавке было три стакана, футляр с соломинками, капельница для крепких ликеров. На блюдечке было несколько зерен кофе. За прилавком стояла мороженица.
Пигот был так добросовестен, что поднял ее крышку и заглянул внутрь — конечно, безрезультатно.
Он перешел к столу и стульям. Это были самые обыкновенные предметы, которые должны были служить верой и правдой во время морских переходов.
На стенах висело четыре картины, изображавших морские сражения. Пигот перевернул рамки, но обнаружил за ними только прочные и отнюдь не подозрительные стенки. Затем он отложил в сторону зерна кофе, капельницу и соломинку.
По мере того, как продвигалось расследование, становилось ясным, что Пигот теряет надежду найти нить, которая могла бы оказаться путеводной при дальнейшем расследовании.
Он топнул ногой. Пол отдал полный звук. Увидев, что как раз над столом висит электрическая лампочка, он встал на стул, отвинтил ее и тщательно исследовал. Как и следовало ожидать, этот осмотр не дал ничего.
