— Не глупите! — оборвал я её. — Если дело чуть серьезнее пустякового мошенничества, вас схватят, где бы вы ни были… Ладно уж, сегодня мой день нарушения правил… Идемте, я устрою вас в этой комнате. И не вздумайте никуда бежать.
Они переглянулись.
— Он мне нравится, — сказал Карл.
Тина первой вошла туда, Карл послушно двинулся следом. Я предложил им сесть, расслабиться, больше не нервничать и не волноваться, закрыл дверь и пошёл на кухню. Вулф восседал в дальнем конце длинного стола и мрачно пил пиво.
— Чек от Пандакстера получен и передан в банк, — сказал я. — Эта чета иностранцев влипла в неприятную историю. Я провел их в переднюю комнату и велел там ждать моего возвращения.
— Куда ты идешь? — спросил Вулф требовательным голосом.
— Небольшая детективная работа, но не вашего класса. Я не надолго. Если хотите, можете урезать мою зарплату.
С этим я ушёл.
Парикмахерская Голденрода занимала второй этаж административного здания на Лексингтон-авеню.
Вот уже который год я ходил к одному и тому же мастеру, некоему Эду. Раньше, несколько лет назад, Вулф стригся и брился у знаменитого тогда Флетчера. Два года назад тот ушёл на покой, Вулф переметнулся в парикмахерскую Голденрода и, перепробовав в ней всех мастеров, остановился под конец у Джимми. Теперь, по прошествии двух лет, Вулф говорит: Джимми — не Флетчер, но вообще вполне сносный мастер.
В парикмахерской Голденрода всего шесть кресел, причём, как правило, заняты лишь четыре из них, да ещё две маникюрши. Она не шла ни в какое сравнение с роскошной парикмахерской Фраминелли, но в ней работали опытные мастера, и в первую очередь Эд. Он, может, и не виртуоз, зато великолепно знает, что нужно сделать с моими волосами, а бреет так искусно, что я просто не чувствую прикосновения лезвия к коже.
В это утро я не брился, поэтому совершенно спокойно вошёл и здание и поднялся по лестнице в парикмахерскую, заранее решив, как себя вести. План моей кампании был предельно прост. Я сяду в кресло к Эду, в случае необходимости немного подожду и попрошу его кратко описать утренние события.
Но все оказалось не так легко и не так просто. Небольшая толпа служащих — о чем-то шепчущихся и переговаривающихся, стояла в три ряда вдоль стен коридора, ведущего в парикмахерскую. Другие расхаживали взад и вперёд по коридору, на секунду задерживаясь перед дверью и пытаясь заглянуть внутрь. Стоявший на часах перед дверью полицейский тут же прикрикнул на них, требуя, чтобы они живее проходили.
Все это не обещало ничего хорошего или же, наоборот, обещало слишком многое, — смотря как подходить.
Я шмыгнул в сторону и ухитрился заглянуть в салон. Джоэл Фиклер, управляющий, дежурил у вешалки, где обычно хозяйничал Карл, как раз принимал плащ у какого-то джентльмена. Прижавшись спиной к кассе, стоял незнакомый мне человек в шляпе. Он наблюдал за всем происходящим в парикмахерской. Двое других, тоже в шляпах, сидели приблизительно в центре ряда стульев для клиентов, ожидающих очереди; один из них облокотился на небольшой журнальный столик. Они о чем-то рассуждали, не проявляя большого энтузиазма. Два кресла, Эда и Тома, были заняты. Два других мастера, Джимми и Филипп, сидели на своих табуретках возле стены. Жанет — второй маникюрши, не было видно.
Я приблизился к двери и собрался войти в парикмахерскую, но мне загородил дорогу полицейский.
Я удивлённо вскинул брови.
— Из-за чего шум?
— Произошел несчастный случай. Внутрь никого не пускают.
— Каким же образом клиенты попали в кресла? Я — тоже клиент.
— Только те, кто договорился заранее. У вас есть договоренность?
— Конечно!
Я всунул голову в зал и закричал:
— Эд, скоро ли?
Человек, облокотившийся о кассу, обернулся, чтобы посмотреть на меня, и тут же хмыкнул:
— Будь я проклят! Каким ветром?
Присутствие в парикмахерской моего старого знакомого и давнего недруга сержанта манхэттенской полиции Пэрли Стеббинса из отдела особо тяжких преступлений придавало ситуации совсем другой оттенок. Вплоть до того момента я был небрежно-равнодушен и в парикмахерскую-то пошёл больше из чувства негодования на безголовых Вардас. Сейчас же все мои нервы и мускулы напряглись. Сержанта Стеббинса не заинтересовало бы мелкое мошенничество. А мне совсем не улыбалась возможность того, что я любезно предложил подождать в нашей передней двум убийцам!
— Великий боже, уж не столкнулся ли я опять с клиентами Ниро Вулфа? — загремел голос Стеббинса.
— Нет, если вы только сами не передадите их ему, — парировал я. — Что бы там ни случилось, я-то зашёл сюда побриться, только и всего. Представляете моё величайшее удивление, когда я увидел вас…
Полицейский отступил в сторону, и я переступил через порог.
— Я здесь постоянный клиент, — добавил я и повернулся к Фиклеру, который засеменил навстречу. — Как давно я оставляю у вас свои волосы, Джоэл?
Фиклер был намного ниже меня ростом. Возможно, по этой причине мне никогда не удавалось заглянуть в его чёрные узкие глаза.
Он не слишком-то меня жаловал с того дня, как однажды забыл записать меня к Эду и выслушал по этому поводу несколько весьма нелестных замечаний. Но сейчас, судя по несчастному виду Фиклера, его беспокоили дела куда более неприятные, чем моя безобидная воркотня.
— Свыше шести лет, мистер Гудвин, — сказал он. — Это, — сообщил он Пэрли Стеббинсу, — знаменитый детектив, мистер Арчи Гудвин. Мистер Ниро Вулф тоже ходит к нам.
— Черта с два он сюда ходит! — проворчал Пэрли, посмотрел на меня и издевательски повторил: — Знаменитый!
Я пожал плечами.
— Тяжкое бремя славы, что поделаешь. Никуда не скроешься.
— Да-а, гляди, чтобы у тебя от неё не получилось головокружения… Так ты зашёл сюда только побриться?
— Именно, сэр. Запишите это куда-нибудь, сэр, и я без раздумья поставлю свою подпись.
— Кто твой мастер?
— Эд.
— Грабофф? Он занят.
— Вижу. По счастью, сегодня я не спешу. Могу потолковать с тобой или почитать газету. Или сделать маникюр.
— У меня нет настроения заниматься болтовней! — ответил Пэрли, даже не почувствовав насмешки. — Знаешь ли ты работавшего здесь Карла Вардаса? И его жену Тину? Маникюршу…
— С Карлом меня связывали отношения настолько близкие, что я зачастую давал ему мелкую монетку за хранение своей шляпы и пальто. Не могу сказать, что я знал Тину. Хотя, конечно, часто её здесь видел. А в чем дело?
— Праздное любопытство. Никто не запрещает тебе ходить сюда бриться, поскольку и правда тебе это необходимо, но когда я вижу тебя или Вулфа, у меня возникает желание все проверить. И неудивительно, верно? Так что на всякий случай скажи-ка мне, не видел ли ты сегодня утром Вардаса и его жену?
— Конечно, видел. — Я вытянул шею и прошептал ему на ухо: — Я устроил их в нашей передней и велел ждать там, сам же поспешил тебя предупредить, так что если ты…
— Хватит паясничать, — взревел Стеббинс, — сейчас не время! Они убили полицейского. Ты понимаешь?
Я сразу же придал своей физиономии соответствующее выражение.
— Черт возьми! Одного из ваших? Я его знаю?
— Нет. Это детектив из Двенадцатого округа — Джек Воллен.
— Где и когда?
— Сегодня утром, прямо здесь… По другую сторону этой перегородки, в маникюрном отсеке. Всадили ему в спину пару длинных ножниц, попали в лёгкие. Очевидно, он даже не вскрикнул. Хотя гул тут стоит постоянно. К тому времени, как Воллена нашли, они удрали. Ушёл целый час на поиски их жилища. Когда мы приехали туда, то увидели, что они успели забрать свои пожитки и скрылись.
Я сочувственно вздохнул:
— Все это подтверждается? Отпечатки на ножницах… или что-то ещё?
— Мы прекрасно обойдемся и без отпечатков, — зловеще произнес Пэрли. — Разве я не сказал, что они удрали?
— Разумеется. Но некоторые люди страшно пугаются при виде человека, у которого из спины торчат ножницы, — возразил я без особого жара. — Я не был близко знаком с Карлом, но он не кажется мне человеком, способным убить полицейского просто из принципа. Воллен пришёл сюда его арестовывать?
Пэрли прервали до того, как он успел мне ответить.
Том закончил обслуживать своего клиента. Двое молодчиков, сидевших на стульях у перегородки, теперь уставились на несчастного клиента, который направился к вешалке за своими вещами. Том, очистив от волос кресло, подошёл к нам.
Обычно он бегает как шестнадцатилетний мальчик от своего кресла в подсобное помещение за горячей водой, полотенцем и так далее, несмотря на седые волосы и шестидесятилетний возраст. Но сегодня Том еле волочил ноги. Он даже не поздоровался со мной, хоть и глянул в мою сторону, прежде чем обратиться к Пэрли.
— Время моего обеденного перерыва, сержант. Я хожу в кафетерий поблизости.
