Мандельбаум добивался того, чтобы присяжные придали должное значение показаниям свидетеля.
— Значит вы не поднимались в офис Эша с Мэри Виллис?
— Нет, сэр.
— Поднялись ли вы туда позднее, уже после того, как она вошла в лифт?
— Нет, сэр.
— Виделись ли вы с Эшем в тот вечер?
— Нет, сэр.
— Разговаривали ли вы с ним по телефону?
— Нет, сэр.
Посмотрев на Бэгби, а мне доводилось видеть множество людей под подобным артобстрелом, я решил, что либо он говорит правду, либо — искусный лжец, но последнему как-то не верилось.
Мандельбаум продолжал:
— Чем вы занимались в тот вечер после того, как Мэри Виллис поднялась в лифте к Эшу?
— Я поехал в ресторан, где условился пообедать с приятелем. Это ресторан Хорнби на Пятьдесят второй улице. А после этого, примерно в половине девятого, отправился в свой Трафальгарский офис на углу Восемьдесят шестой улице и Бродвея. У меня там шесть коммутаторов. В этот день дежурила новенькая девушка, я какое-то время понаблюдал за ее работой, потом сел в такси и поехал через парк домой на Восточную Семнадцатую улицу. Вскоре после возвращения домой, мне позвонили из полиции и сообщили, что Мэри Виллис нашли убитой в моем Райнлендерском бюро. Я немедленно поспешил туда. Перед домом стояла толпа, меня провел наверх офицер.
Он замолчал, чтобы проглотить слюну, выдвинул немного вперед подбородок и заговорил громче:
— Они ее не трогали. Распутали и сняли с ее шеи шнур от вилки, а в остальном она так и осталась лежать на выступе коммутатора лицом вниз… Они потребовали, чтобы я ее опознал, и мне пришлось…
Свидетеля не прерывали, но я почувствовал толчок в бок и услышал сказанные мне над ухом слова.
— Мы уходим. Пошли.
Ниро Вулф поднялся, пробрался, задевая колени соседей, и направил свои шаги в конец зала. Несмотря на свой внушительный вес, он мог двигаться куда проворнее и изящнее, чем можно было бы предположить. Может быть, именно поэтому никто не обратил внимания на наше бегство. Я предположил, что какое-то дело, не терпящее отлагательства, побудило Вулфа совершить столь легкомысленный поступок. Мог он, например, позабыть отдать какое-то распоряжение Теодору в отношении своих обожаемых орхидей и теперь рвался к телефону исправлять упущенное. Но я ошибался. Он равнодушно прошел мимо всех автоматов прямиком к лифту и вызвал кабину, чтобы спуститься вниз. Поскольку кругом было полно народу, я не стал задавать вопросов. Мы вышли, и Вулф повернул в направлении к Центральной улице.
Пройдя немного, он прислонился спиной к гранитной стене здания суда и произнес:
— Нам необходимо взять такси, но сперва поговорим.
— Нет, сэр, — заговорил я решительно, — сначала выслушайте меня. Мандельбаум закончит с этим свидетелем с минуты на минуту, перекрестный допрос едва ли продлится долго, Донован вообще может от него отказаться, а вам было сказано, что следующая очередь ваша… Следом за Бэгби. Раз вам понадобилась такси, значит вы возвращаетесь домой, а это…
— Я не поеду домой. Не могу.
— Правильно. Если вы туда поедете, вас все равно заставят вернуться назад, да к тому же оштрафуют за оскорбление суда. Не говоря уже обо мне. Я же тоже получил повестку. Так что я возвращаюсь назад. Куда вы едете?
— В дом 618 по Восточной Шестьдесят девятой улице.
Я фыркнул:
— Всегда этого боялся! Так срочно? Дело не может ждать?
— Не может. По дороге объясню.
— Я возвращаюсь в зал заседаний.
— Нет, ты мне нужен.
Как и любому человеку, мне нравилось чувствовать себя необходимым, поэтому я повернулся, пересек боковую дорожку, знаком попросил проезжающее мимо такси подъехать к тротуару и распахнул дверцу. Вулф сел первым, — я следом. После того, как он с трудом занял максимально удобное для себя положение, откинувшись на сомнительно мягкое сидение, я сообщил водителю адрес и задал вопрос:
— Выкладывайте. Я частенько выслушивал ваши объяснения, но это должно быть очень убедительным!
— Это же абсурд! — заявил Вулф.
— Конечно. Давайте вернемся, пока не поздно.
— Я имею в виду версию мистера Мандельбаума. Я соглашусь, что Эш мог убить эту девицу. Соглашусь, что его ревность могла стать манией, поэтому мотив, предложенный свидетелем, мог бы считаться убедительным. Но он же не окончательный идиот. При сложившихся обстоятельствах, — а я сомневаюсь, что мистер Бэгби что-то напутал, — я отказываюсь верить, что Эш был таким ослом, что отправился в это время в их бюро и убил девицу. Ты же присутствовал в тот день, когда он заявился ко мне. Ты веришь в такую возможность?
Я покачал головой:
— Я не берусь судить. Объясняете вы. Однако я тоже читал газеты, а еще болтал с Лоном Коэном из «Газетт» об этой истории. Вовсе не следует утверждать, будто бы Эш поехал туда ухлопать девицу. Версия Коэна такова: какой-то мужчина позвонил Эшу, голос он не узнал. Ему сказали, чтобы он приехал в бюро Бэгби на Шестьдесят девятой улице. Дескать, вместе они сумеют уломать Мэри. Эш туда помчался. Дверь бюро была открыта настежь. Он увидел мертвую девицу, на шее у нее был шнур. Тогда он распахнул окно и стал звать полицию. Конечно, если вам нравится, можно допустить, что Бэгби лгал, уверяя, что не звонил Эшу, и что он такой заядлый бизнесмен, что скорее согласился бы убить своего работника, нежели терять клиента…
— Пф. Дело вовсе не в том, что мне нравится, а в том, что не нравится. Мне не понравилось сидеть на этой проклятой деревянной скамье рядом с женщиной, от которой так сильно пахло. Вскоре меня должны были вызвать для дачи свидетельских показаний, и я вынужден был бы подтвердить показания мистера Бэгби, как тебе хорошо известно. Это было невыносимо. Полагаю, что если Эш будет осужден за убийство на основании версии Мандельбаума, это станет судебной ошибкой, а я не желаю в этом участвовать. Мне было не легко подняться и уйти. Ведь я не могу вернуться домой. В противном случае они явятся ко мне и потащат назад на свидетельское место.
Я не спускал с него глаз.
— Давайте посмотрим, правильно ли я вас понял. Вам невыносима перспектива содействовать осуждению Эша за убийство, потому что вы сомневаетесь в его виновности. Вот вы и сбежали. Правильно?
Шофер повернул к нам голову и с уверенностью заявил:
— Конечно, он виновен.
Мы не обратили внимания на его слова.
— Кажется, ты близок к истине, — буркнул Вулф.
— Если вы думаете, что я сбегу с вами и буду оштрафован, правда, штраф заплатите вы, то не пытайтесь задурить мне голову. Я знаю, вы скажете, что сомневаетесь в виновности Эша, но предполагаете, что он не будет осужден, потому что мистер Мандельбаум не начнет процесса, не имея бесспорных доказательств. Скажете также, что наш банковский счет нуждается в пополнении, что является чистейшей правдой. Вот вы и решили посмотреть, не сможем ли мы отыскать что-то такое, чтобы ткнуть мистера Мандельбаума, предполагая, что если мистер Эш позднее будет по-настоящему благодарен, какой-то пустяковый штраф за неявку для дачи свидетельских показаний окажется сущей ерундой. Как все это будет осуществлено?.. Вы напридумываете для меня кучу поручений, А сами, при нормальном положении вещей, отправитесь домой и вкусно позавтракаете. Но это исключается, потому что они явятся за вами. И поручения придется выполнять нам обоим. Если дело обстоит так, то будем считать, что сегодня прекрасный день, и я согласен с вами, что от той особы нестерпимо пахло, но чем? «Цветком страсти» по 80 долларов за флакон… Что мы собираемся делать на Шестьдесят девятой улице?
— Не имею понятия.
— Замечательно. Я тоже.
Это был хмурый пятиэтажный кирпичный дом без лифта, окрашенный желтой краской примерно в то время, когда я начал работать на Ниро Вулфа. В вестибюле я нажал на кнопку, возле которой имелась табличка. «Отвечает Бэгби». Дверь открылась, я вошел первым через весьма богатый холл и далее по лестнице поднялся на следующий этаж. Снова холл, в самом начале которого виднелась распахнутая дверь. Когда мы подошли к ней, я отступил, пропуская вперед Вулфа, потому что не знал, представимся ли мы разносчиками щеток или водопроводчиками. Пока Вулф занялся разговором с девушкой, сидящей за конторкой, мои глаза почти автоматически принялись осматривать помещение. Здесь же было совершено убийство. Три окна передней стены комнаты выходили на улицу, а по задней стояли три коммутатора, которые обслуживали три девушки. Как по команде, они повернули головы, чтобы взглянуть на посетителей, нарушивших покой их царства. Девушка за конторкой, стоящей возле последнего окна, была вооружена самым обычным телефоном, пишущей машинкой и прочими мелочами, имеющимися в любой канцелярии.
Вулф представился:
— Мое имя — Ниро Вулф, я приехал сюда из зала суда, где еще идет процесс над Леонардом Эшем.
Кивнув головой в мою сторону, он добавил:
