Эллери кивнул. На кровати находился открытый саквояж из свиной кожи. Рядом с ним были аккуратно разложены компоненты вечернего костюма: смокинг, брюки и жилет, крахмальная рубашка, манжеты и запонки, чистый воротничок, черные подтяжки, белый шелковый носовой платок. Под кроватью стояли две пары обуви: грубые башмаки и туфли из лакированной кожи. На стуле рядом с кроватью лежали грязная рубашка, пара носков и нижнее белье. Нигде не было пятен крови. Эллери задумался.
— Молоток уже забрали. На нем кровь и волосы, — продолжал инспектор. — Отпечатков пальцев нет нигде. Можете трогать, что хотите — все уже сфотографировано и проверено на предмет отпечатков.
Эллери закурил сигарету. Он заметил, что Бэрроуз и Крейн, присев на корточки возле мертвеца, занялись часами. Эллери подошел к ним; мисс Икторп следовала за ним по пятам.
Бэрроуз вскинул голову — его худощавое лицо сияло.
— Здесь кое-что есть! — Осторожно сняв часы с запястья Спарго, он открыл корпус сзади.
Эллери увидел неровный кружок белой бумаги, приклеенный к внутренней стороне крышки, как будто от нее что-то пытались оторвать. Бэрроуз вскочил.
— Это подает мне идею, — заявил он, глядя на лицо мертвеца.
— А вы что скажете, Крейн? — с интересом осведомился Эллери.
Молодой химик вынул из кармана маленькую лупу и разглядывал часы.
— Сейчас я не хотел бы ничего говорить, — промямлил он, вставая. — Разрешите, мистер Квин, взять эти часы в мою лабораторию?
Эллери посмотрел на отца — старик кивнул.
— Конечно, Крейн. Только обязательно верните их. Папа, вы тщательно обыскали комнату — камин и все остальное?
Инспектор усмехнулся:
— Я все ждал, когда ты об этом спросишь. В камине есть кое-что любопытное. — Достав табакерку, он засунул в ноздри щепотку табака и сердито добавил: — Хотя пусть меня повесят, если я понимаю, что это значит.
Расправив плечи, Эллери посмотрел на камин; остальные толпились у него за спиной. Он опустился на колени — за газовой горелкой виднелась кучка пепла. Это был очень странный пепел — явно не от дерева, угля или бумаги. Порывшись в нем, Эллери затаил дыхание. Он быстро извлек из пепла десять предметов: восемь плоских перламутровых пуговиц и две металлические вещицы — одну треугольную, похожую на глаз, и другую, напоминающую крючок, сделанные из какого-то дешевого сплава. Две из восьми пуговиц были чуть больше остальных. В углублении каждой пуговицы виднелись четыре дырочки. Все десять предметов были обуглены.
— И что ты об этом думаешь? — осведомился инспектор.
Эллери задумчиво вертел пуговицы в руке. Не ответив отцу, он мрачно бросил троим ученикам:
— Обратите внимание на эти вещицы… Папа, когда камин чистили последний раз?
— Сегодня утром его чистила Агата Робинс — горничная-мулатка. Кто-то выехал из этого номера в семь утра, и она убрала помещение перед приездом Спарго. По ее словам, утром камин был чистым.
Эллери положил пуговицы и металлические предметы на ночной столик и, подойдя к кровати, заглянул в открытый саквояж. В нем лежали четыре галстука-самовяза, две чистые белые рубашки, носки, нижнее белье и носовые платки. На всей одежде были ярлыки того же торговца — Джонсона из Йоханнесбурга. Выглядевший довольным Эллери подошел к платяному шкафу. В нем находились только дорожный твидовый костюм, коричневое пальто и фетровая шляпа.
Эллери захлопнул дверцу.
— Вы все видели? — спросил он у молодых людей и девушки.
Крейн и Бэрроуз с сомнением кивнули. Мисс Икторп, судя по выражению лица, слушала не Эллери, а музыку сфер.
— Мисс Икторп!
Девушка мечтательно улыбнулась.
— Да, мистер Квин? — смиренно отозвалась она. Ее глаза блуждали.
Усмехнувшись, Эллери подошел к бюро. Сверху на нем ничего не было. Он выдвинул ящики — они также оказались пустыми. Эллери двинулся к письменному столу, но инспектор остановил его:
— Там ничего нет, сынок. Он не успел ничего туда положить. Кроме ванной, ты все видел.
Словно дождавшись сигнала, мисс Икторп ринулась в ванную. Казалось, ей не терпится туда попасть. Крейн и Бэрроуз поспешили следом.
Эллери позволил им осмотреть ванную раньше его. Руки мисс Икторп скользнули по предметам на умывальнике — открытому несессеру из свиной кожи, нечищеной бритве, еще влажной кисточке, тюбику с кремом, коробочке с тальком и тюбику зубной пасты. Рядом находился целлулоидный футляр для кисточки; его крышка лежала на открытом несессере.
— Не вижу ничего интересного, — признался Бэрроуз. — А ты, Уолтер?
Крейн покачал головой:
— Только то, что он, по-видимому, кончил бриться перед тем, как был убит.
Лицо мисс Икторп было строгим и в то же время оживленным.
— Это потому, что вы слепы, как все мужчины. Я видела достаточно.
Оставив Эллери в ванной, они присоединились к инспектору, разговаривавшему с кем-то в спальне. Усмехнувшись про себя, Эллери поднял крышку бельевой корзины — она была пуста. Затем он подобрал крышку футляра для кисточки. Внутри была маленькая круглая подушечка. Снова усмехнувшись, Эллери покосился на стоящую снаружи торжествующую мисс Икторп, положил крышечку и вернулся в спальню.
Там Эллери обнаружил Уильямса, администратора отеля, сопровождаемого полицейским и взволнованно говорившего инспектору:
— Мы не можем продолжать это до бесконечности, инспектор Квин! Наши постояльцы начинают жаловаться. Скоро ночная смена, я должен уходить домой, а вы хотите заставить нас торчать здесь всю ночь! В конце концов…
Старик вопрошающе покосился на сына. Эллери кивнул.
— Не вижу причин для продолжения запрета, папа. Мы узнали все, что возможно… Ну, молодые люди?
Три пары глаз устремились на него разом, словно щенки на поводке.
— Вы видели достаточно?
Они торжественно кивнули.
— Хотите знать что-нибудь еще?
— Мне нужен один адрес, — быстро сказал Бэрроуз.
Мисс Икторп побледнела.
— Мне тоже! Джон, что ты имеешь в виду?
— Мне также нужно кое-что, — пробормотал Крейн, сжимая в кулаке часы Спарго, — но я узнаю это в отеле.
'Эллери улыбнулся и пожал плечами:
— Обратитесь внизу к сержанту Вели — великану, которого мы встретили у дверей. Он сообщит вам все, что вы хотите знать. Теперь послушайте мои указания. Очевидно, у каждого из вас имеется определенная теория. Даю вам два часа на то, чтобы ее сформулировать и произвести нужные вам расследования. — Он посмотрел на часы. — В половине седьмого встретимся в моей квартире на Западной Восемьдесят седьмой улице, и я постараюсь разнести ваши теории вдребезги. Счастливой охоты!
Все трое устремились к двери. Шляпка мисс Икторп съехала набок; она энергично пробивала дорогу локтями.
— А теперь, — совсем другим тоном заговорил Эллери, когда его подопечные исчезли в коридоре, — подойди на минутку, папа. Я хочу поговорить с тобой наедине.
* * *
В половине седьмого вечера мистер Эллери Квин председательствовал за своим столом, глядя на троих молодых людей, распираемых с трудом сдерживаемыми новостями. Обед остался почти нетронутым.
Мисс Икторп каким-то образом ухитрилась успеть переодеться. Теперь она была облачена в нечто мягкое и кружевное, подчеркивающее белизну ее шеи, глубину карих глаз и нежно-розовый цвет щек. Молодые люди склонились над кофейными чашками.
— Теперь, уважаемые студенты, приступим к опросу, — усмехнулся Эллери.
Все трое оживились, выпрямились и вытерли губы.
— У каждого из вас было около двух часов, чтобы откристаллизовать результаты вашего первого расследования. Что бы ни произошло, это не моя заслуга, так как пока что я вас ничему не научил. Но к концу этой маленькой дружеской беседы у меня сложится представление о материале, с которым я работаю.
— Да, сэр, — кивнула мисс Икторп.
— Джон, — мы можем отказаться от формальностей — какова ваша теория?
— У меня есть нечто большее, чем теория, мистер Квин, — медленно отозвался Бэрроуз. — У меня есть решение!
— Вот как, Джон? Не будьте слишком самоуверенны. В чем же заключается ваше решение?
Бэрроуз глубоко вздохнул:
— Ключом, приведшим меня к нему, были часы Спарго.
Крейн и девушка вздрогнули. Эллери выпустил струйку дыма.
— Продолжайте, — ободряюще сказал он.
— Две складки на кожаном ремешке имеют важное значение. На запястье Спарго часы были застегнуты на вторую дырочку, поэтому рядом с ней образовалась складка. Однако более глубокая складка пересекает третью дырочку. Вывод: часы обычно носил человек с более узким запястьем. Иными словами, они не принадлежали Спарго!
— Браво! — похвалил Эллери.
— Почему же Спарго носил чужие часы? По очень веской причине. Доктор сказал, что Спарго умер между одиннадцатью и половиной двенадцатого. Но часы, очевидно, остановились в десять двадцать. Чем же можно объяснить это несоответствие? Тем, что убийца, не найдя часы у Спарго, сняла свои собственные, разбила стекло и остановила механизм, затем переставила стрелки на десять двадцать и надела их на запястье мертвого Спарго. Таким образом убийца устанавливала ложное время смерти, на которое у нее, вероятно, имелось алиби, хотя в действительности преступление было совершено примерно в одиннадцать двадцать. Ну как?
