Помолчав минуту, Вульф произнес:
— Арчи, поезжай на Сорок вторую улицу и купи двадцать экземпляров «Таймс» за понедельник.
Я обрадовался, что могу подняться и уйти. Была прекрасная июньская ночь, и я с наслаждением вдохнул свежий воздух.
Вернувшись домой, я снова застал Вульфа за передышкой. Он пил пиво и угощал им Анну, которая осторожно тянула его сквозь зубы, словно горячий чай.
Едва я положил газеты Вульфу на стол, он обратился к Анне:
— Если не возражаете, мисс Флор, я бы не хотел, чтобы вы видели наши приготовления. Поверни ее стул спинкой к нам, Арчи, а пиво поставь на столик перед ней.
Выполнив эти указания, я достал две газеты для Вульфа, а третью взял себе.
На первый взгляд изучение «Таймс» ничего нам не дало. В нем сообщалось о забастовке горняков в Пенсильвании; о том, как какие-то спортсмены переплыли Атлантический океан на тридцатипятифутовой лодке; одного негра линчевали в Алабаме; директор университета «Холленд» скоропостижно скончался во время игры в гольф; ценную старинную картину, украденную в Италии, обнаружили в Швейцарии; полиции удалось арестовать некоего гангстера и так далее.
Я полагал, единственное событие, которое может нас заинтересовать, — находка итальянской картины, но Вульф прежде всего вырезал сообщение о гангстере, а уже в другой газете — о картине. Затем он попросил меня вырезать статью о смерти директора и лукаво произнес:
— Знаешь, Арчи, если меня не обманывает интуиция, то к Рождеству у нас будет лучший экземпляр орхидеи, какой только есть на свете.
Его слов я не понял. Какая связь могла быть между исчезновением Карло Маффи и статьями из «Таймс»?
— Теперь покажи нашей гостье одну из газет.
Я взял со стола ту, где было вырезано сообщение об итальянской картине.
— Взгляните, мисс Флор, так выглядела газета, которую отдал вам мистер Маффи в понедельник?
— О нет, сэр. Дыра в ней была наверху. Давайте покажу.
— Не спешите, мисс Флор. — Я продемонстрировал ей следующий экземпляр.
— Да, сэр. Вырезка находилась именно на этом месте.
— Вы уверены?
— Абсолютно.
— А саму статью вы не видели где-нибудь? Может, у него в руках или в корзине для бумаг?
— Увы, сэр. Корзины в комнате нет, и статьи я не видела.
— Спасибо, мисс Флор. По-моему, я окончательно вас измучил. Спасибо. Поезжайте домой. Только прежде позвольте задать вам еще один вопрос.
Девушка действительно устала, но с готовностью подняла на Вульфа глаза.
— Скажите, Анна, не встречалась ли вам в комнате мистера Маффи клюшка для гольфа?
Если Вульф хотел вызвать взрыв, то это ему несомненно удалось.
Сначала мисс Флор залилась краской, затем побледнела и наконец в полной растерянности раскрыла рот.
Однако Вульф, не повышая голоса, продолжал:
— Когда вы ее видели?
Анна пробормотала что-то нечленораздельное:
— Нет, сэр… Вообще никогда… никакой клюшки…
— Ну что же…— пожал плечами Вульф и, обернувшись ко мне, добавил. — Отвези ее домой, Арчи.
Она, не двигаясь, сидела на стуле, пока я не тронул ее за плечо.
С трудом поднявшись, она позволила накинуть на себя жакет. Похоже, она сильно разволновалась.
Когда мы с ней покидали квартиру, я, было, обернулся к Вульфу и с удивлением увидел, что он собирается встать с кресла, дабы попрощаться или даже проводить мисс Флор. Я застыл, точно громом пораженный. Такого с ним никогда не случалось. Однажды при посещении некой дамы, владевшей двадцатью миллионами долларов и вышедшей замуж за английского герцога, он шагу ей навстречу не сделал.
— Кстати, я обещал Анне доллар, — сказал я Вульфу.
— Обещания надо выполнять, Арчи.
Окончательно поднявшись на ноги, он приблизился к Анне.
— Спокойной ночи, мисс Флор.
Та не ответила. Мы вышли на улицу, я усадил ее в машину и отвез на Селливен-стрит.
У двери стояла миссис Ричи. Она поглядела на меня такими глазами, что я не решился вступить с ней в беседу.
К тому времени, как я вернулся домой, похоже, все уже улеглись спать.
Из-под двери спальни Вульфа виднелась полоска света, но он явно лежал в постели. Я частенько удивлялся, как ему удавалось самому одеться и раздеться, но, точно зная, что Фриц помощи Вульфу не оказывает, понимал: каким-то образом он управляется сам.
Фриц обитал на третьем этаже, возле оранжереи, а моя комната помещалась на втором, рядом с Вульфовой. Жилище мое было исключительно удобным: с двумя окнами и ванной. На стенах висели мои собственные картины, выполненные маслом. Я прожил здесь уже семь лет и, может, проживу еще семь или даже больше, поскольку единственная девушка, к которой я питал слабость, избрала в спутники не меня, а другого.
Проходя через контору, я захватил с собой газету, а потом, облачившись в пижаму и домашние туфли, с комфортом устроился в кресле, собираясь подробно изучить заинтересовавшее Вульфа сообщение.
С газетами я всегда знакомился аккуратно и,эту также прочитал два дня назад, но ничего примечательного тогда в ней на нашел. Статьи здесь абсолютно не отличались от других сообщений, печатающихся в аналогичных случаях.
«Питер Оливер Берстоу, — опять увидел я, — пятидесятивосьмилетний директор университета „Холленд", в воскресенье днем играл в гольф на площадке клуба „Грин-Мидоу“, расположенной в тридцати милях от Нью-Йорка. В игре принимало участие четыре человека: сам мистер Берстоу, его сын Лоуренс и двое их друзей — Е. Д. Кэмбелл и М. Кэмбелл. На пути к четвертой лунке мистер Берстоу неожиданно упал лицом в землю, судорожно вытянулся и замер. Мальчик, подбирающий мячи, подбежал к нему и попытался поднять за руку.
Когда к ним подоспели остальные игроки, мистер Берстоу был уже мертв. Среди лиц, находившихся в это время в клубе, был и врач, старый друг мистера Берстоу. Он вместе с сыном последнего поднял тело, погрузил в машину и отвез домой. Там врач определил причину смерти: коронарный тромбоз».
Все остальное представляло из себя пустую болтовню вокруг этого события. Очень подробно описывалось, как ужасно испугалась жена покойного, как мужественно держались сын и дочь директора и так далее.
Трижды перечитав статью, я не смог найти никакой связи между смертью директора, происшедшей на площадке для игры в гольф, и пропавшим Карло Маффи.
Тогда я выпил глоток воды и лег в постель.
Спустившись в контору около десяти часов утра, я не спеша занялся текущими делами. У нас начался очень спокойный период, и занятий, в сущности, не было.
Вскоре позвонили в дверь, а через минуту вошел Фриц, подал мне визитную карточку и доложил, что мистера Ниро Вульфа желает видеть мистер О’Гренди.
Я удивился. Зная многих работников из уголовного отдела полиции даже в лицо, имя О’Гренди я услышал впервые.
— Пускай войдет, — пожал я наконец плечами.
На пороге появился прекрасно сложенный молодой человек. Взгляд у него был такой пристальный, словно он надеялся найти в моем кармане ребенка, похищенного у Линдберга.
— Мне нужен мистер Ниро Вульф, — произнес он.
Я указал ему на стул.
— Садитесь, пожалуйста. Мистер Вульф придет ровно через девятнадцать минут.
— У меня важное дело. Не могли бы вы его поторопить? Я из уголовной полиции.
— Да, да, конечно я понимаю, но вы все же сядьте, вам придется подождать. Позвав мистера Вульфа раньше времени, я добьюсь только того, что он меня вышвырнет.
Посетитель плюхнулся на стул, а я вернулся к своим занятиям.
В положенный срок в дверях возник Вульф, пожелал мне доброго утра, попросил открыть второе окно и только потом бросил взгляд на незнакомца, уже стоявшего на ногах.
Покосившись на карточку, заботливо подсунутую мною ему под нос, Вульф спросил:
— Вы мистер О’Гренди?
Тот шагнул вперед.
— Мистер Ниро Вульф?
Вульф кивнул.
— Мистер Вульф, мне необходимы бумаги и другие вещи, которые вы забрали вчера вечером из комнаты мистера Маффи.
— В самом деле? Как интересно. Садитесь, пожалуйста, мистер О’Гренди. Подай ему стул, Арчи.
— Нет, благодарю. Мне страшно некогда. Повторяю, я только хочу получить вещи…
— Какие вещи?
— Те, что вы взяли вчера.
— Перечислите их.
— Перестаньте шутить, у меня нет времени.
Вульф строго поднял вверх указательный палец.
— Молодой человек, прошу вас соблюдать приличие и не повышать голоса, у нас это недопустимо.
Вульф говорил очень мягко, но внушительно. Однажды я уже слышал этот угрожающий тон во время нашего первого знакомства и помнил его до сих пор. Тогда у меня создалось впечатление, что Вульф снесет мне голову с плеч, даже не шевельнув для этого пальцем.
— Садитесь! Сидеть, повторяю! — рыкнул он, как труба.
