– Где же она? – спросил он нетерпеливо.
Она встала.
– Думаешь, я скажу тебе? – ответила она высокомерно. – И ты выболтаешь все в первый же вечер, как напьешься?
– Черт возьми, это мое дело, не так ли? – вспылил он.
Она сказала холодно:
–Да, это твое дело, но выполнение его ты взвалил на меня. Хорошо, я выполнила его, но ты держись теперь от этого подальше, понял?
Он весь как-то сник, но все-таки упорно стоял на своем:
– Ты – девчонка. Ты не можешь сделать это, черт возьми, я даже слышать не хочу об этом убийстве.
– Я не уверена, что ты сделаешь это, – сказала она. – Ты бы лучше попридержал язык и вообще помалкивал.
Ее лицо смягчилось.
– Ох, Марк, ради Бога, брось пить хоть ненадолго! – сказала она. – Для этой работы нужны крепкие нервы, а какой толк от тебя, когда ты пьян каждый день?
– Хорошо, – пробормотал он, не глядя на нее. – Если честно, то сегодня это была не моя вина. Я даже не собирался идти в паб, но…
– Я знаю, – сказала она, – Ты встретил парня, который не хотел тебя отпускать. Я это уже слышала.
Проехав совсем немного, Фрэнк Эмберли оказался в небольшом провинциальном городке Аппер Неттлфоулд в десяти милях от Карчестера. Он еще больше разозлился на себя, поняв, что не проморгай он поворот налево с Питтингли-роуд, не только бы вовремя приехал в Грейторн на поздний обед, но, главное, не оказался бы на месте мерзкого и, возможно, влекущего за собой разные неприятности убийства.
«Какого дьявола я отпустил ее?» – подумал он. Ответ не находился. Он нахмурился. «Чертов глупец!» – сказал он сам себе.
Он действительно не знал, что подтолкнуло его оставить женщину на дороге. Он не был впечатлительным, но ее нескрываемое хладнокровие удивило его, хотя сама девушка не произвела на него впечатление. Угрюмая девчонка! Из тех, кто ни перед чем не остановится. Но в то же время было ясно, что не она совершила преступление. Конечно, ему бы следовало доставить ее в полицию. Если она действительно не убивала того человека, то, во всяком случае, что-то знала об этом. Такое не скроешь от человека, у которого в избытке возможностей сталкиваться с убийствами почти каждый день. В то же время, приведи он ее в полицию, какие бы шансы у нее остались? Дело – швах. Добудь он еще доказательств, а он не сомневался, что их немало, и мог бы сам представить Верховному суду громкое дело.
Но это его не касается. Его обязанность совершенно определенная. И нельзя сказать, чтобы он слишком взволновался. Но если бы он не был осторожным, то оказался бы в незавидном положении человека, причастного к убийству. И все из-за чего? Он и сам, черт возьми, не знал.
Въехав в Аппер Неттлфоулд, Эмберли направил машину к полицейскому участку – старому строению из красного кирпича на рыночной площади. В участке он обнаружил молодого констебля с телефонной трубкой у уха и выражением смертельной скуки на лице. Тот взглянул на мистера Эмберли без всякого интереса и сказал в трубку, что ничего не слышит, хотя делал, видимо, все возможное, чтобы так оно и было. Потом он еще некоторое время послушал абонента и повторил свои слова, после чего повесил трубку.
– Слушаю, сэр? – сказал он, записывая что-то на листке бумаги,
Мистер Эмберли в это время сосредоточенно набивал табак в трубку.
– Сержант Габбинс тут? – поинтересовался он.
Молодой констебль подтвердил, что сержант Габбинс на месте.
– Хотелось бы его повидать, – сказал мистер Эмберли, зажигая спичку.
Молодой констебль посмотрел на него неприязненно. Его тяжелый взгляд скользнул по трубке.
– Очень срочно, – добавил мистер Эмберли.
– Я не знал об этом, сэр, – сказал констебль приглушенно. – Я передам сержанту.
Он вышел, а мистер Эмберли подошел к стене, чтобы прочитать объявление, красочно расписывающее, какие развлечения ждут тех, кто пожелает приобрести билет на ежегодный концерт для полицейских.
В дальнем конце комнаты открылась дверь с предостерегающей надписью на матовом стекле «Вход посторонним воспрещен», и появился дородный человек с грозно торчащими усами и багровым лицом.
– Итак, сэр, чем могу вам помочь? – спросил человек голосом, который должен был вызывать страх в сердцах правонарушителей.
Мистер Эмберли обернулся.
– Добрый вечер, сержант, – сказал он.
Суровость с лица сержанта как ветром сдуло.
– О, мистер Эмберли, сэр! – сказал он. – Давненько я не видел вас в наших краях, по меньшей мере полгода. Надеюсь, у вас все в порядке, сэр? Могу я что-нибудь для вас сделать?
– О, нет, – сказал мистер Эмберли. – Но думаю, вам следует знать, что на Питтингли-роуд находится мертвый человек.
Констебль, вернувшийся на свое место, открыл рот от изумления, но сержант воспринял это сообщение спокойно.
– Вы, вероятно, шутите, сэр, – сказал он снисходительно.
– Хотелось бы, – сказал мистер Эмберли, – но это не моя шутка. Вы бы лучше послали кого-нибудь туда. Я буду в Грейторне, если вы захотите повидаться со мной.
Улыбка исчезла с лица сержанта.
– Вы серьезно, сэр?
– Абсолютно. И совершенно в здравом уме. Человек находится в седьмой модели «остина», убит выстрелом в грудь. Очень грязная работа.
– Убийство, – сказал сержант. – Боже мой! Сейчас, сэр, одну минуту. Где, вы говорите, нашли его?
Мистер Эмберли подошел к столу и потребовал лист бумаги. Получив необходимое, он набросал план.
– Где расположен этот проклятый Питтингли, я не знаю, но машина находится приблизительно вот здесь, почти в миле от поворота к этому городишке. Я остановился спросить о дороге в Грейторн и обнаружил, что парень мертв. Возможно, убит. Я заехал к вам, но очень тороплюсь, так как уже на целый час опаздываю на обед.
– Хорошо, сэр. Вы приехали в Грейторн дня на два, так я понимаю? Будет расследование, но что я вам-то говорю об этом. Уилкинс, дозвонитесь до Карчестера. А вы не заметили чего-нибудь особенного, сэр? Никто не проезжал или не проходил в это время по дороге?
– Нет, впрочем, был сильный туман. Человек был еще теплый, когда я дотронулся до него, если эта деталь вам чем-то может помочь. Доброй ночи!
– Доброй ночи, сэр, и благодарю вас.
Констебль поднял трубку телефона и, пока сержант докладывал начальству о случившемся, молча стоял рядом, потирая подбородок и уставившись на дверь, которая захлопнулась за мистером Эмберли. Когда сержант повесил трубку, он сказал, как бы подводя итог своим рассуждениям:
– Да, он нахал, и в этом не может быть ошибки.
– Это мистер Фрэнк Эмберли, племянник сэра Хамфри, – сказал сержант. – Он очень умный молодой человек, вот он кто.
– Нагло ввалился сюда и рассказывает о мертвом человеке на дороге так, словно о каком-то обычном одуванчике, – проговорил констебль осуждающе.
– Для него – все это так и есть, – ответил строго сержант. – Если бы ты читал газеты, мой мальчик, то знал бы все о нем. Он – барристер[2]. С большим влиянием человек и, по всему видно, далеко пойдет.
– Ну, по мне, так может далеко не ходить, – сказал констебль. – Не нравится он мне, сержант, это факт.
– Пошли мне Харпера и перестань слоняться по комнате, – приказал сержант. – Таких, как ты, которым не нравится мистер Эмберли, полно, но это его не волнует.
Тем временем машина Фрэнка Эмберли неслась по направлению к Хай-стрит. Выехав из Аппер Неттлфоулда, он уже не сомневался в правильности пути и доехал до Грейторна – большого, прочного каменного дома, стоявшего на склоне, ведущем к реке Неттл, меньше, чем за десять минут.
В холле его встретила кузина, озорная девица лет восемнадцати, которой непременно хотелось узнать, что с ним приключилось.
Он скинул пальто и смерил мисс Мэтьюс испепеляющим взглядом.
– Все твоя короткая дорога, – сказал он язвительно.
Филисити хихикнула:
– Ты осел, Фрэнк. Заблудился?
– Еще бы.
Он обернулся к вошедшей в холл тетке.
– Простите, тетя Марион. Это не моя вина. Я намного опоздал к обеду?
Леди Мэтьюс обняла его и сказала уклончиво:
– Дорогой Фрэнк! Ужасно опоздал, суфле из сыра совсем остыло. Дорогая, скажи кому-нибудь о Фрэнке. О, да здесь Дженкинс! Дженкинс, мистер Эмберли приехал.
Она одарила очаровательной улыбкой племянника и удалилась в гостиную. Эмберли усмехнулся и крикнул ей вслед:
– Тетя Марион! Мне следует переодеться?
– Переодеться, дорогой мальчик? Нет, конечно, нет. Ты не потерял свой багаж, не так ли?
– Нет, но сейчас уже десятый час.
– Ужасно, мой дорогой. Мы боялись, что ты попал в аварию.
Филисити ухватилась за рукав кузена:
– Фрэнк, ты не мог плутать целый час! Признавайся! Ты поздно выехал?
– Ты маленькая бестия, Филисити. Отпусти меня, мне надо умыться.
Минут через пять он снова спустился вниз и был препровожден Филисити в столовую. Пока он ел, она сидела рядом, положив локти на стол и уткнув в ладони подбородок.
