Она не слишком походила на прекрасную амазонку. Не то чтобы она была плохо сложена, нет. У нее было довольно красивое маленькое тело. Но ее бледное лицо скорее наводило на мысль о подземке, нежели о верховой прогулке. Не скрою, но так или иначе я ожидал чего-то неординарного, ведь Бесс Хадлстон подозревала, что эта девушка была автором анонимных писем и, кроме того, она придумала Ушастого Карлика и Праздник Великанов. Я был сильно разочарован. Она выглядела как школьная учительница… Или, точнее сказать, как заурядная школьная учительница без будущего.
Вид Мариэллы Тиммс, напротив, нисколько не разочаровал меня. Она меня бесила. Ее волосы начинались далеко над изгибами бровей, что делало брови еще выше и шире, чем они были, и придавало всему лицу вид возвышенный и одухотворенный. Но ее глаза были страшно застенчивы, и это ей ужасно не шло. Если у вас вид возвышенный и одухотворенный, вам нет нужды чего-то стесняться, если, конечно, в ваших мыслях не содержится ничего постыдного. Кроме того, у нее был сильный южный акцент. Саланина. Поверьте, я не брежу по ночам баталиями Гражданской войны, и уж во всяком случае моя сторона победила, но эти южные красотки… Их акцент звучит как намеренный вызов. Это задевает. Да, и еще раз да, я родился и вырос на Севере!
– Пойду посмотрю, не удастся ли его вызволить, – сказал я и двинулся через холл на кухню. Надежда заполучить Вульфа, чтобы он пришел и занялся делом, еще теплилась, покуда он не успел погрузить свои руки в мясо. Фрикасе, вернее, то, что должно было им стать, лежало в блюде на столе, а Фриц и Вульф стояли по обе стороны и что-то обсуждали. При моем появлении они посмотрели на меня так, словно я ввалился на заседание Кабинета министров в Белом Доме.
– Они здесь, – объявил я. – Джанет и Мариэлла.
Взглянув на лицо Вульфа в тот момент, можно было ставить сто против одного, что сейчас он прикажет мне передать девушкам, чтобы они приходили завтра. Он уже открыл рот, но в этот момент за моей спиной распахнулась дверь и через кухню проплыло:
– А-а, так это здесь готовят фрикасе из солонины…
Воспроизвести акцент я больше не пытаюсь.
Вслед за голосом мимо меня продефилировала его обладательница. Она подошла прямо к Вульфу и наклонилась, чтобы взглянуть на блюдо с мясом.
– Извините, – произнесла она так, как я все равно не смогу предать на бумаге, – но фрикасе из солонины – это мой конек. Тут ничего нет, кроме мяса, да?
– Как видите, – буркнул Вульф.
– Оно нарезано слишком мелко.
Вульф окинул ее хмурым взглядом. Я чувствовал, что его раздирают противоречивые чувства. Присутствие особы женского пола на кухне было кощунством. Женщина, критикующая его или Фрица кулинарное искусство, была оскорбительницей вдвойне. Но солонина являлась в жизни Вульфа одной из самых сложных проблем, доселе так и не разрешенной. Как смягчить соленый привкус, сохранив ее уникальный букет; как уничтожить вечный крест ее сухости, не сделав раскисшей, – теории и эксперименты длились годами. Он насупился, но не указал ей на дверь.
– Это мисс Тиммс, – представил я. – Мистер Вульф. Мистер Бреннер. А мисс Николс находится сейчас в…
– Нарезано слишком мелко – в каком смысле? – свирепо спросил Вульф. – Это не нежное свежее мясо, которое может потерять сок…
– Только, пожалуйста, успокойтесь. – Ладонь Мариаллы легла на его руку. – Оно еще не погублено, просто было бы лучше нарезать его чуть покрупнее. Но на такое количество мяса картофеля, пожалуй, многовато. К тому же, если у вас нет требухи, вам не удастся…
– Требухи? – проревел Вульф.
Мариэлла кивнула.
– Да, да, свежей свиной требухи. В этом-то весь секрет. Слегка обжаренной в оливковом масле, с луковым соком…
– Силы небесные! – Вульф стоял, уставившись на Фрица. – Ничего подобного я прежде не слышал. Это никогда не приходило мне в голову. Фриц, а?
Фриц задумчиво наморщил лоб.
– Не исключено, что в этом что-то есть, – согласился он. – Можно попробовать. В качестве эксперимента.
– Позвольте, я вам помогу, – сказала Мариэлла. – Здесь требуется некоторая сноровка…
Так случилось, что мое первое и довольно близкое знакомство с Джанет состоялось в тот же день. Я решил, что для поездки на рынок за требухой было бы неплохо взять с собой компанию, и так как Мариэлла прилипла к Вульфу, а он, во всяком случае на время эксперимента, – к ней, я прихватил Джанет. Когда мы вернулись домой, я окончательно утвердился в мысли, что она невиновна. Хотя, впрочем, и с самого начала я не был склонен считать ее в чем-либо виновной, поскольку не мог поверить, что кто-то, кто не является очевидным монстром, способен на авантюру с рассылкой анонимных писем. Признаюсь также, что она не поразила меня живостью ума и была рассеянна в разговоре, что, однако, при данных обстоятельствах было неудивительно, ибо она, по всей вероятности, знала, чем обязана своим приглашением к Вульфу.
Я вручил засевшим на кухне виртуозам по изготовлению солонины требуху и поспешил вернуться в кабинет, где оставил Джанет. На обратном пути с рынка я рассказывал ей о гибридизации орхидей и теперь подошел к столу, чтобы взять пачку садоводческих фотографий, которые собирался показать ей, как вдруг заметил, что со стола что-то исчезло. Поэтому, предоставив ей разглядывать карточки, я вернулся на кухню к Вульфу и спросил, был ли кто-нибудь в кабинете в мое отсутствие. Он стоял возле Мариэллы, наблюдая за ее манипуляциями на разделочной доске, и я услышал в ответ лишь рычание.
– Никто из вас не покидал кухню? – не отступался я.
– Нет, – произнес он коротко. – А что?
– Кто-то умыкнул мой леденец, – ответил я и, оставив его с друзьями по песочнице, вернулся в кабинет.
Джанет сидела, разложив на коленях карточки и внимательно их разглядывая. Я встал перед ней и дружелюбно осведомился:
– Что вы с ней сделали?
Она подняла глаза. В таком ракурсе, с поднятым вверх лицом, она казалась почти симпатичной.
– Что я сделала… что?
– С карточкой, которую взяли с моего стола. Это единственный имеющийся у меня ваш портрет. Куда вы ее дели?
– Я не… – Она осеклась. – Я не брала! – наконец произнесла она с вызовом.
Я сел и укоризненно покачал головой.
– Выслушайте меня внимательно, – сказал я. – Не стоит лгать. Мы ведь друзья. Мы плечом к плечу преследовали дикую кабанью требуху в ее логове. Снимок – моя собственность, и он мне нужен. Может быть, он случайно соскользнул в вашу сумочку? Взгляните.
– Его там нет. – С новой ноткой гнева в голосе и с новым приливом краски к щекам она сделалась еще лучше. Левой рукой она прижимала лежавшую на стуле сумочку.
– Позвольте, я проверю. – Я направился к ней.
– Нет! – воскликнула она. – Его там нет! – Она положила ладонь на живот. – Он здесь.
На мгновение я замер, решив, что она его проглотила. Затем я вернулся в кресло и сказал:
– Ладно. В любом случае вам придется его вернуть. Есть три варианта – выбирайте. Или вы достанете его сами, или это сделаю я, или я позову Мариэллу и буду держать вас, пока она будет вас обыскивать. Первое кажется мне наиболее приемлемым для леди. Я отвернусь.
– Пожалуйста, не надо. – Она еще крепче прижала ладонь к животу. – Ну, пожалуйста. Это моя фотокарточка.
– На этой фотокарточке действительно изображены вы, но отсюда не следует, что это непременно ваша фотокарточка.
– Ее вам дала мисс Хадлстон.
Я не видел причины отрицать очевидное.
– Да, ее дала мне она.
– И она сказала вам… она… она думает, что это я рассылала эти ужасные письма! Я знаю, она в этом уверена!
– Это, – твердо ответил я, – уже другое дело, и им занимается мой шеф. Меня же интересует только фотокарточка. Возможно, она действительно примечательна лишь тем, что на ней изображена девушка, которая придумала Ушастого Карлика и Праздник Великанов. В таком случае, если я попрошу мистера Вульфа, он скорее всего ее вам отдаст. Я даже допускаю, что мисс Хадлстон могла эту фотографию украсть, – почем знать? Она не сказала, откуда ее взяла. Но в данный момент вы стащили ее с моего письменного стола, и я хочу, чтобы вы ее вернули. Вы можете сделать себе другую, а я – нет. Итак, мне позвать Мариэллу? – Я повернул голову и сделал вид, что готов завопить.
– Нет! – воскликнула она, встала со стула и, повернувшись ко мне спиной, принялась проделывать странные телодвижения.
Когда она протянула мне фотографию, я сунул ее под пресс-папье на столе Вульфа и стал помогать ей подбирать с пола карточки растений.
– Посмотрите, что вы наделали, – сказал я. – Вы все перепутали. Чтобы привести их в порядок, придется теперь изрядно повозиться…
На какое-то мгновение мне показалось, что сейчас польются слезы, но этого не произошло. Мы провели вместе час не так чтобы весело, но довольно мирно. Я избегал заговаривать о письмах, потому что не знал, какую линию расследования собирается избрать Вульф.
