Он тут же поднялся.
— Заплатите по счету, Гектор, — сказал он. Голос у него был хрипловатый. В нем таилась какая-то странная, приглушенная угроза.
Когда Пуаро встретился со своим другом в вестибюле, американцы покидали отель. Портье сносил в машину чемоданы. Молодой человек присматривал за ним. Потом открыл стеклянную дверь и сказал:
— Все готово, мистер Рэтчетт.
Старик что-то буркнул и вышел.
— Что вы думаете об этой паре? — спросил Пуаро.
— Они американцы, — сказал мсье Бук.
— Это само собой разумеется. Я хотел спросить, как они вам понравились?
— Молодой человек показался мне симпатичным.
— А тот, второй?
— Сказать по правде, мой друг, он произвел на меня неприятное впечатление. Нет, он решительно мне не понравился. А вам?
Пуаро помедлил с ответом.
— Когда там, в ресторане, он прошел мимо меня, — сказал наконец Пуаро, — у меня появилось странное ощущение, словно мимо меня прошел дикий, вернее сказать, хищный зверь понимаете меня? — настоящий хищник!
— Но вид у него самый что ни на есть респектабельный.
— Вот именно! Тело как клетка: снаружи все очень респектабельно, но сквозь прутья выглядывает хищник!
— У вас богатое воображение, старина, — сказал мсье Бук.
— Может быть, и так. Но я не могу отделаться от впечатления, что само зло прошло совсем рядом со мной.
— Вы про этого почтенного американца?
— Да, про этого почтенного американца.
— Что ж, — сказал мсье Бук жизнерадостно. — Возможно, вы и правы. На свете так много зла.
Двери отворились, к ним подошел швейцар. Вид у него был озабоченный и виноватый.
— Это просто невероятно, мсье! — обратился он к Пуаро. — Все купе первого класса в этом поезде проданы.
— Как? — вскричал мсье Бук. — Сейчас? В мертвый сезон? Не иначе, как едет группа журналистов или политическая делегация.
— Не могу знать, сэр, — почтительно вытянулся швейцар. Но купе достать невозможно.
— Ну, ничего, — обратился мсье Бук к Пуаро. — Не беспокойтесь, мой друг. Что-нибудь придумаем. На крайний случай мы оставляем про запас одно купе — купе № 16. Проводник всегда придерживает его. — Он улыбнулся и взглянул на часы: — Нам пора.
На станции мсье Бука почтительно приветствовал проводник спального вагона, облаченный в коричневую форму.
— Добрый вечер, мсье. Вы занимаете купе номер один.
Он подозвал носильщиков, и те покатили багаж к вагону, на жестяной табличке которого значилось: СТАМБУЛ — ТРИЕСТ — КАЛЕ.
— Я слышал, у вас сегодня все места заняты.
— Нечто небывалое, мсье. Похоже, весь свет решил путешествовать именно сегодня.
— И тем не менее вам придется подыскать купе для этого господина. Он мой друг, так что можете отдать ему купе № 16.
— Оно занято, мсье.
— Как? И шестнадцатое занято?
Они обменялись понимающими взглядами, и проводник — высокий мужчина средних лет, с бледным лицом — улыбнулся:
— Я уже говорил, мсье, что у нас все до единого места заняты.
— Да что тут происходит? — рассердился мсье Бук, — Уж не конференция ли где-нибудь? Или едет делегация?
— Нет, мсье, чистая случайность. По простому совпадению все эти люди решили выехать именно сегодня.
Мсье Бук раздраженно щелкнул языком.
— В Белграде, — сказал он, — прицепят афинский вагон и вагон БУХАРЕСТ — ПАРИЖ, но в Белград мы прибудем только завтра вечером. Значит, вопрос в тем, куда поместить вас на эту ночь. У вас нет свободного места в купе второго класса? — обратился он к проводнику.
— Есть одно место во втором классе, мсье…
— Ну, так в чем же дело?
— Видите ли, туда можно поместить только женщину.
Там уже едет одна немка — горничная нашей пассажирки.
— Как неудачно! — сказал мсье Бук.
— Не огорчайтесь, мой друг, — сказал Пуаро. — Я могу поехать в обыкновенном вагоне.
— Ни в коем случае! — Мсье Бук снова повернулся к проводнику: — Скажите, все места заняты?
— По правде сказать, одно место пока свободно, — не сразу ответил проводник.
— Продолжайте!
— Место № 7 в купе второго класса. Пассажир пока не прибыл, но остается еще четыре минуты до отхода поезда.
— Кто такой?
— Какой-то англичанин. — Проводник заглянул в спи» сок: — Некий А. М. Харрис.
— Хорошее предзнаменование, — сказал Пуаро. — Если я не забыл еще Диккенса — мистер Харрис не появится.
— Отнесите багаж мсье на седьмое место, — приказал мсье Бук. — А если этот мистер Харрис появится, скажете ему, что он опоздал: мы не можем так долго держать для него место, словом, так или иначе уладьте это дело. И вообще, какое мне дело до мистера Харриса?
— Как вам будет угодно, — сказал проводник и объяснил носильщику, куда нести багаж. Потом, отступив на шаг, пропустил Пуаро в поезд.
— В самом конце, мсье, — окликнул он, — ваше купе предпоследнее.
Пуаро продвигался довольно медленно: чуть не все отъезжающие толпились в коридоре. Поэтому он с регулярностью часового механизма то и дело извинялся. Наконец добравшись до отведенного ему купе, он застал там высокого молодого американца из отеля «Токатлиан» — тот забрасывал чемодан на полку.
При виде Пуаро он нахмурился.
— Извините, — сказал он. — Боюсь, что вы ошиблись, — и старательно повторил по-французски: — Je crois que vous avez une erreur.
Пуаро ответил по-английски:
— Вы мистер Харрис?
— Нет, меня зовут Маккуин. Я…
В этот момент за спиной Пуаро раздался виноватый, пресекающийся голос проводника:
— В вагоне больше нет свободных мест, мсье. Господину придется ехать в вашем купе.
С этими словами проводник опустил окно в коридор и начал принимать от носильщика багаж Пуаро.
Пуаро позабавили виноватые нотки в голосе проводника. Наверняка ему пообещали хорошие чаевые, если он больше никого не впустит в купе. Однако даже самые щедрые чаевые бессильны помочь, если речь идет о приказе директора компании.
Закинув чемоданы на полку, проводник вынырнул из купе:
— Все в порядке, мсье. Ваше место седьмое, верхняя полка. Через минуту поезд отправляется, — он кинулся в конец коридора.
Пуаро вернулся в купе.
— Где это видано, чтобы проводник сам втаскивал багаж! — заметил он весело. — Сказать — не поверят!
Попутчик улыбнулся. Он, судя по всему, справился с раздражением, видно, решил, что следует отнестись к этой неприятности философски.
— Поезд, как ни странно, набит до отказа, — сказал он.
Раздался свисток дежурного, потом долгий тоскливый паровозный гудок. Мужчины вышли в коридор.
На перроне прокричали:
— En voiture!
— Поехали, — сказал Маккуин.
Но они не тронулись с места. Свисток раздался вновь.
— Слушайте, сэр, — сказал вдруг молодой человек, — может, вы хотите ехать на нижней полке — знаете ли, удобнее и все такое… пожалуйста, мне совершенно все равно, где ехать. «Приятный молодой человек», — подумал Пуаро.
— Нет, нет, что вы, — запротестовал он, — мне бы не хотелось вас стеснять…
— Право, мне совершенно…
— Но мне неловко…
Последовал обмен любезностями.
— Я проведу здесь всего одну ночь, — объяснил Пуаро. — В Белграде…
— Понятно. Вы сходите в Белграде?
— Не совсем так. Видите ли…
Вагон дернуло. Мужчины повернулись к окну — стали смотреть, как мимо них проплывает длинный, залитый огнями перрон. Восточный экспресс отправился в трехдневное путешествие по Европе.
Глава третья
Пуаро отказывает клиенту
На другой день Эркюль Пуаро явился в вагон-ресторан к обеду с небольшим опозданием. Встал он рано, завтракал чуть не в полном одиночестве, потом все утро изучал записи по делу, из-за которого его вызвали в Лондон. Своего спутника он почти не видел.
Мсье Бук — он уже сидел за столиком — приветственно помахал рукой, приглашая своего друга занять место напротив него. Вскоре Пуаро понял, за какой стол он попал, — его обслуживали первым и подавали самые лакомые блюда. Еда тут, надо сказать, была удивительно хороша.
Мсье Бук позволил себе отвлечь внимание от трапезы лишь тогда, когда они перешли к нежному сливочному сыру. Мсье Бук был уже на той стадии насыщения, когда тянет философствовать.
— Будь у меня талант Бальзака, — вздохнул он, — я бы обязательно описал вот это! — и он обвел рукой ресторан.
— Неплохая мысль, — сказал Пуаро.
— Вы со мной согласны? Кажется, такого в литературе еще не было. А между тем в этом есть своя романтика, друг мой. Посмотрите — вокруг нас люди всех классов, всех национальностей, всех возрастов. В течение трех дней эти совершенно чужие друг другу люди неразлучны — они спят, едят под одной крышей. Проходит три дня, они расстаются с тем, чтобы никогда больше не встретиться, и каждый идет своим путем.
— Однако, — сказал Пуаро, — представьте какой-нибудь несчастный случай…
— Избави Бог, мой друг…
— Я понимаю, что с вашей точки зрения это было бы весьма нежелательно. И все же давайте хоть на минуту представим себе такую возможность. Предположим, что всех людей, собравшихся здесь, объединила, ну, скажем, к примеру, смерть.
