Они подошли к группе, стоявшей вокруг простыни, расстеленной на грунте. Два или три члена Археологической секции охраняли клад, не позволяя посторонним приближаться слишком близко. Но Уэндовера хорошо знали, и его со старшим констеблем пропустили. Они опустились, чтобы рассмотреть находку археологов. При виде особо пострадавших от вандализма предметов Уэндовер разразился гневом.
– Да, выглядит довольно плохо, не так ли? – раздался голос. Сэр Клинтон оглянулся и оказался лицом к лицу с говорившим. Это был высокий, хорошо сложенный мужчина около сорока лет, с седыми волосами и словно точеными чертами лица. Некоторые считают такой типаж привлекательным, но в этот момент мужчина выглядел не лучшим образом: его одежда, руки и даже лицо были изрядно перепачканы.
– О, Фельден, это вы? – сказал Уэндовер, узнав его. – Вот ведь проклятье! Только посмотрите на чашу – должно быть, она была прекрасна, пока ее не скомкали, как бумажку. Только варвары могли так поступить. И они все еще не перевелись. А дом Кросби ведь в вашем районе?
– Был, – поправил его Фельден. – Камни и осколки, да еще дыра в земле – это уже не дом.
– Да, – согласился Уэндовер. – Вот такой у нас прогресс. Прекрасный старинный особняк простоял четыре столетия. И какой-то мерзавец на летающей колымаге разнес его за пять минут. Сбросил бомбу и разнес в дребезги шедевр архитектурной мысли. Если это называют «цивилизацией», толковые словари следует пересмотреть.
– Если бы бомба упала на город, было бы хуже, – заметил Фельден. – Видели кратер? Я был до того глуп, что из любопытства спрыгнул в яму, и попал во всю эту грязь, – он вытянул перепачканные руки. – Не советую следовать моему примеру. Теперь даже во время мытья я буду чувствовать, что грязь перемешалась с мылом, – вздохнул он.
– Да, с нами тоже могло бы случиться подобное, – заметил Уэндовер. – Но, в конечном итоге, жизнь ценнее кирпичей и глины.
– Так ли? – скептично возразил Фельден. – Я и сам так думал, но война все меняет. Сегодня жизнь дешева. Начинаешь понимать, что незаменимых нет. Вынужден признать – мир может обойтись и без меня. Вы так не думаете?
Прежде чем Уэндовер смог ответить, среди археологов началось волнение, и от их компании вышел покрасневший человек. Заметив его, Фельден оставил сэра Клинтона и поспешил к тому навстречу. Уэндовер с отвращением взмахнул рукой.
– Клинтон, боюсь, мы попали на представление, – проворчал он. – Это наш местный алкоголик.
– Кто он? – спросило местный констебль.
– Его зовут Гейнфорд. Он – кузен Фельдена, и тот более-менее присматривает за ним. Кажется, он как всегда навеселе. Начинал он, может, и трезвым, но фляжка у него при себе, а жажда все не проходит.
– Разве Фельден не может отослать его домой?
– Нет, я уже видел его в таком состоянии. Если кто-нибудь встанет у него на пути, то он разразится непечатной бранью. Не хотим же мы этого. Здесь много девушек. Если оставить его в покое, то он обычно держится в пределах разумного.
Подвыпивший человек достиг внутреннего круга охранников сокровища и, кажется, был польщен привлеченным к себе вниманием. Он торжественно поднял руку, как бы прося тишины, и начал что-то вроде пародии на торжественную речь:
– Леди и жентльмены! Сей важный м‑мент требует произнесения неск-льких слов, и п‑скольку никто не вызвлся их выск-зать, то это буду я. Я с удовольствием провозглашаю тост за здравие нашего дорогого друга, Боба Деверелла, сделавшего это важное откр-тие. Оно в сам‑м деле важное. Он – отличный малый, с этим все мы с‑гласны! И так далее, и тому п‑добное – все вы часто слыш-ли такие речи. Как я ск‑зал, вы часто это слышали, так есть ли смысл повторять? Нет? Х‑рошо! Но, как я собирался сказать, он откопал сокровище, к‑торое вы видите перед собой, а если вы не видите его, то п‑дойдите поближе и посмотрите. Это больше, чем дурацкая лопата, н‑ткнув… наткнув...шаяся на эту находку. Найти ее мог т‑лько настоящий ловкач. И как я ск-зал, все вы знаете, что Боб Деверелл как раз такой ч-ловек. Все вы хрш… хо-рш… хо-ро-шо (вот!) … ну, как я сказал, все вы хорошо знаете, ну, я надеюсь, что так, стих, составленный нашим местным Ностр-дамусом (до чего ж слово трудное!) в 1563 году… Или это было в 1653? Неважно. В любом случае – давно. Я усл-шал об этом, когда был мальч-шкой, да и вы тоже ими были. Не могу вспомнить дословно, а, неважно! Это же рифмоплетство, а не поэзия. Но явная часть пред… предсказания – это слова о призраках, костях, сокровище и проклятии:
Я предрекаю: остерегайся кладов,
Смерть подстерегает тебя; нашедшего постигнет печаль…
Осторожнее! Ничего не трогайте! Тот, кто коснется сокровищ, считай, что покойник! Вот о чем писал Энтони Гейнфорд в 1356 году. Мой предок, наверное. Может быть, пра-пра-пра-дядюшка. У него та же самая фамилия, но продолжим. Местный Нос-тра-да-мус, Энтони. В свое время сделал немало пророчеств, это он умел. И похоже, одно из них сбылось, хотя... Ну, скорее, еще не сбылось, вот и все, что я могу сказать. Но для его исполнения потребовался храбрый парень, который начал бы копать, вернее, копать, КО-ПАТЬ! И, как я сказал, запомните мои слова, я именно так и сказал, а сейчас я повторю: наблюдайте за Бобом Девереллом, и вы что-то увидите. Следите за Бобом Девереллом, и вы заметите, как произойдёт нечто занятное. Нечто очень занятное. И за это зрелище вам не придется платить ни пенни. Пророчествами местного Нос-тра-да-муса нельзя пренебрегать и не получить проблем. Нет, так нельзя. За ним придет Бу-гимэн, вот увидите. Извини, Боб. Ты неплохой парень, с этим все мы согласны, я и сам так сказал. Но скоро все вы что-то увидите, что-то очень занятное. Посудите сами: после слов местного Нотр... Но-стр... ну, вы знаете, кого я имею в виду... после того, что он сказал, я не могу добавить ничего, кроме т-го, что тот, кто принялся копать, копать, КОПАТЬ, (а это был Боб Деверелл), ну, джентльмены, вы понимаете, о чем я. И вот еще что я могу добавить: здесь мой хороший друг, мистер Джехуди Ашмун... – Гейнфорд указал на смуглого человека, стоявшего в центре группы. – Мистер Джехуди, слова Энтони Гейнфорда стали общественным достоянием, и даже его родственники отказались претендовать на что-либо.
– Не может ли ваш врач что-то сделать? – спросил Уэндовер, нарушив молчание, которое грозило стать неловким.
– Молодой Эллардайс? Нет, он пытался, но ничего не вышло. Точно, как с моей астмой. Не все можно вылечить, и не стоит ждать чудес от врачей, не так ли? Эллардайс знает об этом, и готов пробовать новые подходы. Но мы стараемся не утруждать его, не можем же мы расходовать его время. Кроме того, он очень занят родами. Девушки доверяют ему, и я считаю, что в этом вопросе он по-настоящему разбирается. Но что касается и меня, и Тони, то очевидно, что мы неизлечимы.
– Но всегда есть вероятность, что найдется какое-то новое средство, – попытался ободрить его Уэндовер. – Посмотрите только на инсулин.
– О, я надеюсь на это, – вставил Дерек Гейнфорд, правда, его голос был полон скептицизма. – В любом случае, не стоит беспокоиться о...
Внезапно он запнулся и закашлялся, задыхаясь от судорог. Его лицо посинело, и на нем выступили бусинки пота. Чтобы устоять на ногах, он схватился за плечо Уэндовера, а второй рукой поспешно вынул из кармана маленький тряпичный пакет. Еще одно усилие, и он достал из кармана платок и приложил к нему пакет. Раздался шорох, и он прислонил платок к лицу и шумно вдохнул. Симптомы приступа постепенно прошли, а воздух наполнился ароматом грушевых капель.
– Ах! Так лучше! – выдохнул страдалец, убирая платок и обнажая утомленное лицо. – Ненавижу этот препарат и применяю его только в крайнем случае – он вызывает дикую головную боль. Но избавление от удушья того стоит. Через секунду-другую я буду в полном порядке... до следующего приступа.
