Странно, но когда Вики закончила фразу, я почувствовал облегчение – будто где-то на околице сознания у всего начал появляться смысл. Мне показалось, что источником моего страха было опасение того, что Вики грозит опасность быть обвиненной в преступлении. Я заходил настолько далеко. Далеко, но не дальше. Толстый старый дурак (то есть я), видимо, усмехнулся. У меня был соперник, не так ли? Что-то, за что стоит побороться, что-то, ради чего стоит достать свою вставную челюсть и укусить?
– Конечно, – сказала Вики, – если у тебя такое чувство юмора… Но это некрасиво с твоей стороны. Если бы выпала решка, и ты собирался бы повеситься, я бы не стала улыбаться. Я бы расплакалась.
– Вик, смотри, с меня хватит…
– И с меня, – вставила она. – Хорошо. Ненавижу так поступать, но если ты не остановишь прибытие той женщины, я сделаю признание. Кажется, полиция предпочла зайти в тупик, так ведь можно сказать? Они знают, что один из нас виновен. Но они ненавидят совершать ошибки, когда в дело замешан филантроп, построивший столько фонтанов, парков и дорог. Точно так же они не хотят совершать ошибку с единственной племянницей филантропа. Так что они предпочли зайти в тупик. А Линн Макдональд – совсем не такова. Так что мне нужно одеваться и отправляться прямо в тюрьму или какое-то подобное место, рассказать им, что все сделала я. Проще сделать так, чем таиться, лгать, и все равно, в конце концов, быть разоблаченной. Я не смогу пережить еще одну ночь, если она будет такой же, как предыдущая. Я думала, что худшее позади. Но сейчас… Да, признание стало бы облегчением.
– Виктория, – сказал я, – скажи прямо. Ты… ты… – конечно, вполне естественно, что я не мог облечь свой вопрос в слова.
– Сделала это? – закончила она за меня. – Конечно. Определенно. Думаю, что ты понимаешь. Конечно, это сделала я. Кто еще?
– Пойду и скажу ей не приезжать.
Я вышел и упал с лестницы. Конечно, не совсем упал, так как я не падал, и точнее было бы сказать: «бросился вниз по лестнице», но такая формулировка предполагает элемент собственной воли, которого не было. Точнее будет сказать «был сброшен»; но в детективном повествовании не следует намекать на действие сверхъестественных сил. В любом случае это действие прошло невероятно быстро; насколько я помню, уже со второго шага я стал перепрыгивать сразу через четыре-пять ступенек, описывая сложные фигуры и двигаясь под прямым углом. Не припоминаю, чтобы я пытался как-то замедлить свой спуск. Мой ум был занят куда более серьезными вещами. Я спешил к телефону; возможно, моя походка была необычна и причудлива, но я стремился к месту назначения. Когда лестница закончилась, я оказался на полу и сел, чтобы поприветствовать Эвадну Парнхэм, которая одновременно робко и торопливо выглянула из гостиной и посмотрела на меня. Бывая в зоопарке, я с таким же выражением лица рассматривал неприглядных животных.
– О! – сказала она. – Я думала, произошло землетрясение. Что с вами, вы упали?
– Не совсем, – ответил я. – Со мной все в порядке, спасибо. Не буду вас задерживать.
Она сделала осторожный шаг.
– Это звучало как землетрясение, – настаивала она, внезапно начав хихикать и пытаясь удержаться, она принялась искать платок. – Вы очень забавно выглядите, – пояснила она. – Готова поспорить, то, как вы падали с лестницы, выглядело еще забавнее. Мне всегда казалось, что в падении толстяка с лестницы есть что-то ужасно забавное. У меня сильное чувство юмора. Извините. К тому же после прошлой ночи я ужасно нервничаю. Ваши ноги так нелепо торчат, в то время как лицо выглядит крайне серьезно. Почему вы не встаете?
Я ухватился за стойку перил и поднялся на ноги. И как раз вовремя – в следующий момент Сара Парнхэм вышла из столовой в холл.
Глава III
Несмотря на то, что Сара Парнхэм была тощей, а ее нос напоминал клюв попугая, и как личность она мне не нравилась, но я всегда уважал ее как достойную интеллигентную леди и хорошего педагога. Наверняка и сам я был ей неприятен, но в то же время она искренне меня уважала, и было бы жаль потерять это уважение из-за абсурдности ситуации.
Я чувствовал, что мы с Сарой Парнхэм постоянно были квиты. Она знала, что моей манией была Вики, и безжалостно осуждала последнюю по всем статьям. Я знал, что ее манией была ее мачеха, Эвадна Парнхэм, которая, на мой взгляд, была самой бестолковой крашеной блондинкой на земле. Но и Сара Парнхэм, и я вежливо игнорировали наличие друг у друга этих маний – словно каждый из нас был по-своему ущербен, и потому не стоило обращать на это внимания.
Сара Парнхэм была намного старше своей мачехи. Она была уже взрослой, когда доктор Парнхэм нашел эту голубоглазую блондинку Эвадну – она играла роль несовершеннолетней девицы в третьесортном шоу. Доктор женился на ней, притащил ее домой и потратил на нее свое скромное состояние, а она, как я твердо уверен, довела его до смерти, которая произошла через два года.
За двенадцать лет, прошедших после смерти доктора, Сара Парнхэм профессионально выросла: начинала она в деревенской школе, но в итоге стала помощником директора прогрессивной частной школы в Сэтори-Бэй. Она проработала там шесть лет, но во время трагедии в Меривезере она уволилась – говорили, что главным образом это произошло из-за того, что Эвадна Парнхэм постоянно выказывала свое недовольство маленьким городком. Так что теперь Сара отважно искала лучшего места в небольшом колледже или городской школе.
Полагаю, ничто в Вики не раздражало меня сильнее ее отношения к этим двум леди. Эвадна проводила дни и годы своей жизни в пансионатах, наряжаясь, сплетничая, жульничая при раскладывании пасьянса, играя (представьте себе!) на ксилофоне, причем крайне скверно. И, несмотря на это, Вики настаивала на том, что у Сары превосходная семья. По словам Вики, Эвадна Парнхэм давала Саре Парнхэм причины жить и трудиться, в то время как сама Сара Парнхэм не давала мачехе ничего, кроме поддержки, ласк и глупого обожания. «Эвадна побуждает, а Сара подавляет», – говорила Вики. А когда я напоминал Вики, что на поддержку и обожание Эвадна отвечала придирчивостью и вероломством, дав Саре прозвище «Сасси», [7] что очень неуместно и нахально, Вики заметила, что для мрачной пятидесятилетней клуши просто здорово иметь кого-то, кто называет ее «Сасси». Конечно, сама Вики иногда называла меня «Кэнди» – по ее словам, было невозможно подобрать симпатичное сокращение для имени «Кадуолладер». Ну ладно, все это не имеет значения. Надеюсь, что Сара Парнхэм только-только вышла в холл.
Эвадна Парнхэм быстро отвернулась и уткнулась в платок, ее плечи сотрясались. «Все это притворство, – подумал я. – Не желая показать, что смеется, она делает вид, что плачет». Но я молчал, несмотря на то, что Сара бросала на меня злобные взгляды через плечи Эвадны.
– Нервы, – Эвадна наконец-то объяснилась перед Сарой. – Я ужасно расстроена. Я не могу этого вынести, осознать это. Всякий раз, когда думаю, я начинаю нервничать. Я просто плачу и плачу. Я ужасно расстроена.
– Ну, ну, дорогая, – возразила ей Сара, – все будет хорошо. Мистер Ван Гартер пригласил сюда ту самую Линн Макдональд. Она прилетит прямиком в Меривезер – на аэроплане. Дорогая, я думаю, она будет рада твоей помощи. Тебе же понравится помогать знаменитому детективу, не так ли? [8]
Сара Парнхэм повторила:
– Тебе же понравится помогать знаменитому детективу, не так ли? Я не удивлюсь, если ты опередишь ее на ее же поле и сама найдешь преступника.
– Нет, – раздался приглушенный плечами Сары голос Эвадны. – Я слишком нервная. Я не хочу находить преступника. Не хочу, чтобы кто-то его находил. Я бы хотела, чтобы она не приезжала. Я надеюсь, что он сам уйдет.
– Не говори такого, – Салли позволила себе стать построже. – Ты совсем не это имеешь в виду. Просто чудесно, что она приедет, и ты рада этому – все мы рады. Мистер Ван Гартер, мистер Кизи слышал, как вы звонили. Хелен очень признательна. Мы обе сказали, что раз уж произошло такое ужасное событие, то нам очень повезло, что вы здесь. Как вы думаете, мисс Макдональд скоро прибудет?
