В разгар этой невероятной сцены в офис ворвался ветеринар ипподрома.
— Хорошие новости, мистер Скотт, — сообщил он. — Я извлек пулю, и, хотя рана глубокая, даю вам слово, что, когда Риск выздоровеет, он будет бегать как прежде. — И ветеринар быстро вышел.
Улыбка мистера Квина стала еще шире.
— Ну и ну! — воскликнул он. — Неплохая комедия ошибок!
— Комедия! — рявкнул старый Джон поверх золотистых локонов дочери. — Вы называете комедией покушение на мою жизнь? — И он свирепо глянул на мистера Хэнка Холлидея, который вытирал глаза позаимствованным у полицейского платком.
— Мой дорогой мистер Скотт, — ответил мистер Квин, — не было никакого покушения на вашу жизнь. Стреляли не в вас. С самого начала в качестве жертвы намечался Риск, и только он.
— Что?! — воскликнула Паула.
— Нет-нет, Уайти, — промолвил мистер Квин, по-прежнему широко улыбаясь. — Уверяю вас, дверь хорошо охраняется.
— Да он спятил! — фыркнул жокей. — Сейчас вы скажете, что это я всадил пулю в лошадь! Как я мог сидеть верхом на Риске и одновременно находиться на трибуне на расстоянии пятидесяти футов? Миллион парней видели, как стрелял этот псих!
— Буду счастлив разрешить эту проблему, — поклонился мистер Квин. — Риск официально должен был нести на себе во время скачек сто двадцать фунтов. Это означает, что, когда его жокей, неся упряжь, шагнул на весы перед состязанием, комбинированный вес жокея и упряжи должен был составлять ровно сто двадцать фунтов, иначе распорядители скачек не позволили бы ему сесть на лошадь.
— Какое это имеет отношение к делу? — осведомился шеф полиции, устремив суровый взгляд на мистера Уайти Уильямса.
— Самое прямое. Ибо мистер Уильямс всего несколько минут назад сообщил нам, что весит всего сто семь фунтов. Следовательно, скаковое седло, бывшее на Риске в тот момент, когда его подстрелили, должно было содержать различные свинцовые довески, составляющие вместе с весом самого седла разницу между ста семью фунтами — весом мистера Уильямса — и ста двадцатью фунтами — весом, определенным для скачек. Это верно?
— Конечно. Все это знают.
— Да-да, элементарно, как говорил бессмертный мистер Холмс. Тем не менее, — продолжал мистер Квин, прикоснувшись носком ботинка к седлу, которое Уайти Уильямс принес в офис, — когда я обследовал это седло, в его карманах не было свинцовых довесков. А мистер Уильямс заверил меня, что никто не прикасался к седлу с тех пор, как он снял его со спины Риска. Но это невозможно, так как без свинцовых довесков мистер Уильямс и седло весили бы меньше ста двадцати фунтов.
Я понял, что мистер Уильямс взвешивался с другим седлом, которое было на Риске, когда его подстрелили, и которое Уильямс снял с раненой лошади и спрятал где-то поблизости, а по нашему требованию принес сюда второе седло — лежащее на этом полу, — которое он приготовил заранее с пулевым отверстием как раз в нужном месте. Причина, по которой Уильямс это сделал, заключалась в том, что в первом седле имелось нечто, чего он не хотел показывать никому. Что же это могло быть, если не специальный карман, содержащий пистолет, который в суматохе, последовавшей за первым сигнальным выстрелом мистера Холлидея, мистер Уильямс спокойно разрядил в Риска? Борясь с испуганной лошадью, он наклонился, сунул руку в карман и выстрелил, покуда мистер Холлидей продолжал палить в воздух в пятидесяти футах от него? Ведь мистер Холлидей едва ли мог быть уверен, что попадет в Риска с такого расстояния, так как не привык пользоваться огнестрельным оружием — он мог даже случайно попасть в мистера Уильямса. Поэтому я уверен, что мистер Холлидей использовал холостые патроны и потом выбросил пистолет.
— Вы рехнулись! — В скрипучем голосе жокея слышались панические нотки. — Специальное седло! Кто когда-нибудь слышал…
Мистер Квин, все еще улыбаясь, подошел к двери, открыл ее и сказал:
— Вижу, вы его нашли. В стойле Риска? Весьма неуклюжий тайник.
Он вернулся с седлом для скачек. Уайти выругался и угрюмо замолчал. Мистер Квин, шеф полиции и Джон Скотт обследовали седло и обнаружили специальный карман над железным ободом, а в нем — маленький пистолет. Вокруг дырки от пули, пробившей карман, виднелись следы пороха.
— Но при чем тут Холлидей? — пробормотал шеф. — Не могу этого понять.
— Вы не одиноки, — усмехнулся мистер Квин, — потому что мистер Холлидей, при всей его скромности, занимает уникальное положение среди двуногих.
— Что-что?
— Он был сообщником Уайти, не так ли, Хэнкус?
Холлидей судорожно глотнул.
— Да. То есть нет. Я имею в виду…
— Понимаете, — быстро продолжал мистер Квин, — Уайти хотел создать обстоятельства, при которых его заподозрили бы в ранении Риска в самую последнюю очередь. Ссора между Джоном Скоттом и Хэнком предоставила ему готовое орудие. Если бы он смог убедить Хэнка притвориться стреляющим, то о его собственной роли в деле никто не должен был догадаться. Но как заставить Хэнка на это пойти? Где была ахиллесова пята мистера Холлидея? Разумеется, в его нежной страсти к Кейти Скотт. Поэтому вчера вечером отец Уайти, Уид Уильямс — жокей, которого вы, мистер Скотт, много лет назад вышвырнули с беговой дорожки и превратили в шорника, — похитил Кейти, а потом связался с Хэнкусом-Пэнкусом и сообщил ему, что он должен сделать сегодня, если хочет снова увидеть любимую живой. Хэнкус согласился, взял пистолет, которым они его снабдили, и пообещал никому не говорить ни слова, даже если его отправят в тюрьму, так как в противном случае с его несравненной Кейти случилось бы нечто ужасное.
Мистер Холлидей снова глотнул, и его кадык подпрыгнул.
— А тем временем, — зарычал Джон Скотт, свирепо глядя на съежившегося жокея, — этот скунс и его хорек папаша смеялись над храбрым парнем, которого вынудили помочь им отомстить, разорив меня!
Старый Джон заковылял, как медведь, к мистеру Холлидею.
— Мне стыдно за себя, Хэнк Холлидей, потому что ты совершил самый смелый поступок, о котором я когда-либо слышал. И хотя я потерял шансы на приз и остался без гроша, ты в этом не виноват, и вот тебе моя рука!
Мистер Холлидей рассеянно пожал руку старику, шаря другой рукой в кармане.
— Кстати, — осведомился он, — кто победил на скачках? Я был слишком занят, и поэтому…
— Утес, — ответил ему кто-то.
— Вот как? — промолвил мистер Холлидей со слабой ноткой интереса. — Тогда я должен получить по этому чеку.
— Две тысячи долларов! — ахнула Паула, уставясь на чек. — Он поставил две тысячи на Утеса при ставках пятьдесят к одному!
— Да, маленькое наследство, которое оставила мне мама. — Мистер Холлидей казался смущенным. — Простите, мистер Скотт. Вы разозлили меня, пнув ногой в… пониже спины, поэтому я не поставил на Риска. А Утес — такое красивое имя…
— О, Хэнк! — всхлипнула Кейти, едва не задушив его в объятиях.
— А теперь, мистер Скотт, — с достоинством спросил Хэнкус-Пэнкус, — я могу жениться на Кейти и помочь вам снова заняться вашим бизнесом?
— В добрый час! — воскликнул старый Джон, хватая будущего зятя в свои медвежьи объятия.
— В добрый час, — пробормотал мистер Квин, хватая мисс Перис и увлекая ее к ближайшему бару.
В добрый час, Риск!
Прибыв в Нью-Йорк, Паула Перис застала инспектора Квина абсолютно безутешным. Она понимала его чувства, так как сама срочно прилетела из Голливуда, чтобы поспеть на поединок боксеров-тяжеловесов — чемпиона мира Майка Брауна и претендента Джима Койла, — который должен был состояться сегодня вечером и длиться пятнадцать раундов.
— Бедняжка, — посочувствовала Паула. — А вы, великий детектив, тоже расстроены из-за того, что не можете купить билет на матч? — спросила она у мистера Эллери Квина.
— Я приношу несчастье, — печально ответил Эллери. — Если я пойду на матч, там непременно произойдет нечто катастрофическое. Так зачем же мне туда идти?
— Я думала, люди ходят на бокс, чтобы смотреть на катастрофы.
— О, я имею в виду не нокауты и тому подобное, а нечто более мрачное.
— Он боится, что там кого-нибудь прикончат, — объяснил инспектор.
— Разве это не происходит постоянно? — осведомился его сын.
— Не обращайте на него внимания, Паула, — нетерпеливо сказал инспектор. — Слушайте, вы ведь журналистка! Не могли бы вы достать мне билет?
— А заодно и мне, — простонал мистер Квин.
Мисс Перис улыбнулась, позвонила Филу Магуайру — знаменитому редактору спортивного отдела — и говорила настолько убедительно, что вечером он заехал за ними в своем стареньком спортивном родстере и отвез на стадион смотреть поединок.
— Как по-вашему, Магуайр, кто победит? — с почтением спросил инспектор Квин.
