За завтраком, который им подали в гостиную, раздался телефонный звонок. Звонил Абель.
— Перед тем как уснуть, я думал о нашем разговоре, — поведал он. — Мистер Квин, мне кажется, что доктор Сторм перестраховывается. Кинг быстрыми темпами поправляется. Так зачем нам играть в испорченный телефон? Почему бы вам самим не расспросить Кинга? Я договорился с доктором Стормом, и сегодня утром в одиннадцать часов вы сможете прийти к Кингу. Но у вас на все разговоры лишь несколько минут…
— Этого нам хватит, — поспешно заверил Эллери. — Большое вам спасибо, мистер Бендиго!
Он положил трубку и повернулся к отцу:
— Отец, Абель устроил нам посещение Кинга. Наконец-то он понял, что без нашей встречи с Кингом мы так ничего и не выясним. Интересно, что бы это значило?
— Интересно!
В больничное крыло здания резиденции они прошли без проблем. Охранник проводил их до двери палаты, в которой лежал Кинг. Пока они шли по коридору, им навстречу попался Иммануэль Пибоди. Адвокат с хмурым лицом вышел с атташе-кейсом от Кинга. Увидев Квинов, он махнул им рукой и быстро прошел мимо.
— Хотел бы я знать, где он был, когда Джуда творил свое чудо, — пробурчал инспектор. — И что у этого черта в кейсе!
Их впустили в палату.
Кинг, как и говорил Абель, выглядел совсем неплохо. Правда, он похудел и заметно побледнел, но его карие глаза, как и прежде, блестели.
В кресле рядом с его койкой сидел Макс и грыз орешки. У окна в позе Наполеона стоял доктор Сторм.
— Пять минут, не больше, — не поворачиваясь, бросил он.
— Я вас слушаю, — обратился Кинг к Квинам.
На нем была белая шелковая пижама. На ее нагрудном кармашке, рядом с тем местом, куда вошла пуля, был вышит герб империи Бендиго.
— Первое, — начал инспектор Квин. — Вы помните, как начали бить часы?
— Помню. Я с головой ушел в работу, но мне кажется, куранты я слышал.
— Все двенадцать ударов?
— Не могу сказать.
— Когда часы начали бить полночь, вы сидели за столом?
— Да.
— В какой позе, мистер Бендиго? Я имею в виду, прямо, левым боком к столу или правым? Как вы сидели?
— Я сидел прямо и писал.
— И конечно же смотрели в бумаги?
— Естественно.
— Когда вы услышали выстрел…
— Я его не слышал, инспектор Квин.
— Понятно. Значит, выстрела не было?
— Я так и знал, что вы это скажете, — сухо произнес Кинг. — Конечно же выстрел был.
— Вы в этом уверены?
— Ну а как же? Он должен был быть. Меня же ранили в грудь не во сне, а наяву.
— Итак, звука выстрела вы не слышали, мистер Бендиго. А что-нибудь не заметили? Вспышку? Может быть, что-то мелькнуло? Ну, даже такое, чего не успели разглядеть.
— Инспектор, я ничего не видел.
— Может быть, почувствовали какой-то странный запах?
— Нет.
— Значит, вы сидели за столом и писали, а в следующий момент потеряли сознание. Это так, мистер Бендиго?
— Да. Квин, а вы что молчите? У вас что, нет ко мне вопросов?
— Есть, — отозвался Эллери. — Скажите, мистер Бендиго, что вы думаете о случившемся? Как это могло произойти?
— Даже не знаю. А разве на этот вопрос должны ответить не вы?
— Я. Но у меня пока ничего не получается. Как вы понимаете, здесь один факт полностью противоречит другому. Ну, то, что вы ничего не слышали и не видели, можно объяснить тем, что сразу же потеряли сознание. Однако и ваша супруга тоже ничего не видела, не слышала и никакого запаха не почувствовала. Но ее же, как вас, не ранили. Она достаточно долго была в сознании. За это время она увидела, как вы дернулись, откинулись на спинку кресла и потом как у вас на груди вокруг пулевого отверстия стало расплываться кровавое пятно. Так что, мистер Бендиго, ваши показания и показания вашей супруги вносят в расследование еще большую путаницу… Хорошо-хорошо, доктор, мы уже уходим.
* * *
Через четыре недели после неудавшегося покушения на Кинга Бендиго Эллери пришел к выводу, который повлиял на ход расследования.
После ужина они с отцом взяли машину и поехали немного развеяться. Эллери вел машину, не задумываясь, куда они едут. Вскоре он с удивлением заметил, что они оказались на берегу. Эллери остановил автомобиль на краю обрыва и выключил двигатель.
Внизу под их ногами, играя огоньками на воде, простирался залив. В нем на якоре стояли суда. Через узкий пролив в него, ощетинившись большими пушками, входил громадный крейсер «Бендиго».
— Такое ощущение, что этот залив мы впервые увидели лет десять назад, — заметил инспектор. — Интересно, почему за нами больше не следят и нигде нас не останавливают? Я уже начал скучать по нашим близнецам.
— По кому? — переспросил Эллери, нащупав в своем кармане «вальтер». Забрав пистолет у Джуды двадцать первого июня, он с ним больше не расставался.
— По тем парням в цветных рубашках, — пояснил инспектор.
— Да они где-нибудь в Штатах на спецзадании.
— Вот где бы мне хотелось оказаться! Знаешь, мне уже это все порядком надоело.
— Кинг выходит из больницы в эту субботу.
— А что, если Джуда произнесет заклинания и превратит его в золотую статую? — размечтался инспектор. — Вот было бы здорово!
Они некоторое время молчали.
— Отец.
— Что, сынок?
— Я отсюда сматываюсь.
— И я тоже, — подхватил инспектор. — Если, конечно, до той минуты доживу. — Он повернулся и удивленно посмотрел на сына. — Что ты сказал?
— Сказал, что сматываюсь.
— Когда?
— Завтра утром.
— Меня это вполне устраивает. Так что вернемся назад и начнем собирать сумки?
— Нет, отец, уеду только я. Тебе придется остаться.
— Ну это же удар ниже пояса! — воскликнул инспектор. — С чего ты надумал?
— Ну…
— Что, хочешь за счет меня спасти свою репутацию? Сам уедешь, а я здесь расхлебывай? Скажи, зачем я должен остаться? Зачем? Ты что, забыл, чье это дело?
— Отец, одному из нас следует быть здесь и присматривать за Джудой. А мне надо кое-что сделать.
— Ты что-то нащупал? — пристально посмотрев на сына, спросил инспектор.
— Да нет, — ответил Эллери. — Ничего я пока не нащупал. Так, одни предположения. Правда, это лучше, чем совсем ничего.
Инспектор помрачнел и перевел взгляд на поблескивающий огоньками залив.
— Ну что ж, тогда передай Бродвею привет.
— Я поеду не на Бродвей.
— Не на Бродвей? А куда же?
— В Райтсвилл.
— В Райтсвилл?
— Я принял такое решение, пока ты плескался в бассейне. Бродил по саду и наткнулся на Джуду. Он лежал под делониксом царским, помахивал перед своим крючковатым носом каким-то цветком и потягивал сам знаешь что. Мы долго с ним говорили, и мне кажется, я получил от него ценную информацию.
— А при чем здесь Райтсвилл?
— Джуда сказал, что он, Кинг и Абель родились в Райтсвилле.
— Ты шутишь!
— Нет. Он так и сказал, что в Райтсвилле. А еще рассказал о своем детстве. И теперь я сгораю от любопытства.
— Так, значит, наш «король» там родился?
Эллери поерзал на сиденье машины.
— Отец, его рассказ меня очень заинтересовал. Ты знаешь, что последние годы я был тесно связан с этим городком. Возможно, я на нем зациклился. И все же члены семьи Бендиго уроженцы Штатов. Обрати внимание, как говорит Абель. С таким гнусавым прононсом можно родиться только в Новой Англии. Так что, когда Джуда сообщил, где их родина, мне в задницу словно шило воткнули. Возможно, в этом городке и лежит ключ к разгадке. Лежит секрет и ждет, когда я за ним приеду. — Эллери бросил взгляд на потемневший океан.
— Что за секрет? — раздраженно буркнул инспектор.
— Секрет, и все, — пожал плечами Эллери. — Секрет, который поможет пролить свет на этих Бендиго. Как могло случиться, что один брат поднял руку на другого? Отец, я не буду больше терзать себя вопросом: как Джуде удалось провернуть этот трюк? Об этом мы все равно рано или поздно узнаем. Там, в Райтсвилле, я смогу узнать о Кейне, Абеле и Джуде такое, что откроет мне глаза. Это я спинным мозгом чувствую. Так что с Божьей помощью завтра утром я отсюда улетаю!
Последнее, что видел Эллери, был его отец. Он стоял на обзорной площадке под развевавшимся на ветру флагом Бендиго и махал сыну рукой. Стюард повязал на глаза Эллери черную повязку, и остров Бендиго из поля зрения Квина исчез. На этот раз Эллери был не против — он думал о людях, а не о месте, в котором они живут.
Огромный трехмоторный лайнер, набрав скорость, оторвался от взлетно-посадочной полосы.
На борту самолета, помимо Эллери, находились еще трое пассажиров: Иммануэль Пибоди со своим неизменным атташе-кейсом, горбоносый мужчина в сорочке со стоячим воротничком и галстуком в горошек да пожилая женщина с мадьярским лицом, грязными пальцами и в нелепо сидящей на ней французской шляпке.
