Подходя к дому, Томми и Таппенс увидели на пороге женщину.
— Интересно, кто это, — сказал Томми.
— Я ее видела раньше, — откликнулась Таппенс. — Но не могу вспомнить, кто она. А-а, кажется родственница старого Айзека. Они все живут вместе в коттедже: три или четыре мальчика, эта женщина и еще девушка. Хотя, я могу ошибаться.
Женщина на пороге повернулась и направилась к ним.
— Миссис Бересфорд, я не ошибаюсь? — обратилась она к Таппенс.
— Да, — ответила Таппенс.
— Вы меня не знаете. Я — невестка Айзека. Вышла за его сына Стивена. Стивен погиб. Его переехал грузовик. Это случилось на одной из дорог «М», кажется, М—1. М—1 или М—5. Нет, М—5 была раньше. Наверное, М—4. Неважно. Это было пять или шесть лет назад. Я хотела — я хотела поговорить с вами. Вы и — и ваш муж… — Она взглянула на Томми. — Вы ведь послали цветы на похороны, так? Айзек работал в вашем саду, да?
— Работал, — подтвердила Таппенс. — Какое ужасное происшествие.
— Я пришла поблагодарить вас за чудесные цветы. Отличные. Просто блеск. И так много.
— Айзек очень помог нам, — сказала Таппенс, — вот мы и решили послать цветы. Очень помог, знаете ли, с переездом. Рассказывал нам интересные вещи — мы ведь ничего не знали об этом доме. Где что хранится и вообще. Я много узнала от него о том, как сажать цветы.
— Да, в этом он разбирался. Много работать он уже не мог, знаете, возраст не тот, и наклоняться не мог. Ревматизм его мучал, не мог он уже работать, как раньше.
— Он был очень милый и услужливый, — твердо заявила Таппенс. — Много знал о деревне, о людях, много нам рассказал.
— А-а. Знал он много. Его семья давно живет и работает здесь, и они знали все, что здесь происходило, за много лет. Не всегда сами, конечно, просто слышали, что происходит. Ну, ладно, мадам, не буду вас задерживать. Я только зашла сказать, как я вам благодарна.
— Как мило с вашей стороны, — сказала Таппенс. — Большое вам спасибо.
— Вам, верно, понадобится кто-нибудь для работы в саду.
— Пожалуй, — согласилась Таппенс. — Сами мы не разбираемся в садоводстве. Вы — возможно, вы… — она заколебалась, сомневаясь, время ли сейчас для подобных просьб, — возможна вы знаете кого-то, кто согласился бы поработать для нас.
— Ну, с ходу не могу сказать, но подумаю. Может, кого и вспомню. Я пошлю Хенри — это мой второй сын, — я пошлю его, если узнаю о ком-нибудь. Ну, до свидания.
— Как была фамилия Айзека? Никак не вспомню, — сказал Томми, проходя в дом.
— О, Айзек Бодликотт, кажется.
— Тогда это, получается, миссис Бодликотт?
— Да. Кажется, у нее несколько сыновей и девочка, и они все живут вместе. Знаешь, в том коттедже, что посреди Марштон Роуд. Думаешь, она знает, кто убил его? — спросила Таппенс.
— Вряд ли, — ответил Томми. — По ней непохоже.
— Откуда такая уверенность? — возразила Таппенс. — Внешность обманчива.
— По-моему, она просто пришла поблагодарить тебя за цветы. Она не показалась мне — ну — мстительной. Думаю, она бы высказала это.
— Может, да, а, может, нет, — заметила Таппенс. Она вошла в дом с задумчивым выражением на лице.
Глава 8
Воспоминания о дядюшке
На следующее утро, когда Таппенс указывала электрику на неудовлетворительно выполненную работу, ее прервали.
— Пришел какой-то мальчик, — объявил Элберт. — Хочет поговорить с вами, мадам.
— О. Кто он?
— Я не спрашивал. Он ждет на пороге.
Таппенс подхватила садовую шляпку, нахлобучила ее на голову и спустилась по лестнице.
У дверей стоял мальчик лет 12—13, взволнованно переминаясь с ноги на ногу.
— Ничего, что я пришел? — спросил он.
— Ну-ка погоди, — сказала Таппенс. — Ты — Хенри Бодликотт, да?
— Верно. Это был мой — ну, можно сказать, дядя, — про кого вчера было дознание. Я раньше никогда не бывал на дознании.
Таппенс чуть было не спросила: «Ну и как, понравилось?», но вовремя остановилась. У Хенри был такой вид, словно он собирался описать приятное событие.
— Настоящая трагедия, верно? — сказала Таппенс. — Как печально.
— Ну, он был уже старый, — сказал Хенри. — Не думаю, чтобы он долго протянул. Осенью кашлял, аж выворачивало. Мы спать не могли. Я только пришел спросить, не надо ли что помочь. Я слышал — вообще-то ма мне сказала — что у вас надо проредить салат, так, если хотите, я могу это сделать. Я знаю, где он растет — иногда я приходил и разговаривал со старым Айзом, когда он работал. Я могу это сделать, если хотите.
— Буду благодарна, — сказала Таппенс. — Идем, покажешь мне.
Они вместе прошли в сад и подошли к означенному месту.
— Вот видите. Он посажен слишком часто: его надо немного разредить и сложить сюда, видите, когда будут нормальные промежутки.
— Я, в общем-то, ничего не знаю о салате, — призналась Таппенс. — Я немного знаю о цветах, но что касается горошка, брюссельской капусты и других овощей, от меня толку мало. Ты, наверное, не захочешь работать в саду?
— О, нет, я еще хожу в школу. Летом я разношу газеты и немного собираю фрукты.
— Ясно, — сказала Таппенс. — Ну что ж, если ты узнаешь о ком-нибудь и скажешь мне, я буду тебе благодарна.
— Обязательно. Ну пока, мэм.
— Покажи мне, что ты делаешь с салатом, чтобы я знала.
Она постояла, следя за манипуляциями Хенри Бодликотта.
— Теперь порядок. Хороший салат, верно? «Уэббов Чудесный», верно? Долго будет свежим.
— Мы закончили с «Томом-пальцем», — сказала Таппенс.
— Точно. Это маленький и ранний, верно? Сочный, хороший.
— Ну, спасибо тебе, — сказала Таппенс.
Она повернулась и пошла к дому, но, заметив, что потеряла шарф; вернулась. Хенри Бодликотт, собравшийся уходить домой, остановился и подошел к ней.
— Шарф, — пояснила Таппенс. — Он — а, вон он, на кусте.
Он подал ей шарф и продолжал стоять, переминаясь с ноги на ногу и глядя на нее. Он выглядел столь смущенным и озабоченным, что Таппенс удивилась.
— Ты что-то хочешь? — спросила она.
Хенри шаркнул ногами, взглянул на нее, снова шаркнул ногами, поковырялся в носу, потер левое ухо и потом подвигал ногами, словно отбивая чечетку.
— Просто я — я подумал, что вы — я имею в виду — если можно — я хотел бы спросить…
— Ну? — Таппенс остановилась и бросила на него вопросительный взгляд.
Хенри густо покраснел, не переставая переминаться и шаркать ногами.
— Ну, я не — мне неловко спрашивать, но я подумал — я имею в виду, люди говорили, что — я сам слышал, как…
— Да? — снова спросила Таппенс, гадая, что могло расстроить Хенри, что он мог услышать относительно жизни мистера и миссис Бересфорд, новых обитателей «Лавров». — Что же ты слышал?
— О, просто — вы, мол, та леди, которая вроде, как ловила шпионов в войну. И джентльмен тоже. Вы нашли немецкого шпиона, который прикидывался кем-то другим. Но вы разоблачили его, и была уйма приключений, но все кончилось хорошо. Я имею в виду, вы — не знаю, как это называется — наверное, были в секретной службе, и вы это сделали, и все сказали, что у вас здорово получилось. Конечно, давно это было, но вы были замешаны в чем-то — ну, про детские стишки.
— Верно, — ответила Таппенс. — А именно, «гуси-гуси, га-га-га».
— «Гуси-гуси, га-га-га!» Помню. Надо же, как давно. «Вы откуда и куда?»
— Верно. «Вверх и вниз, туда — сюда». Там они нашли старика, который не хотел читать перед сном молитву, взяли его за левую ногу и сбросили с лестницы. Если не ошибаюсь, именно такой там дальше сюжет.
— Ну и ну, — произнес Хенри. — Просто замечательно, что вы живете здесь, как все люди, правда? А при чем были детские стишки?
— О, они служили чем-то вроде шифра, — пояснила Таппенс.
— Вы имеете в виду, чтобы читать? — спросил Хенри.
— Примерно так, — сказала Таппенс. — В конце концов, все выяснилось.
— Потрясно, — произнес Хенри. — А можно, я расскажу моему другу? Моего дружка зовут Клэренс. Глупое имя, ясное дело. Мы его дразним. Но он — хороший парень и удивится, когда узнает, что вы живете среди нас.
Он взглянул на Таппенс с восхищением дружелюбного спаниеля.
— Потрясно! — добавил он.
— О, это было давно, — сказала Таппенс. — В сороковых годах.
— Вам было страшно или интересно?
— И страшно, и интересно — но чаще страшно.
— Я думаю! Надо ж, как странно, что вы приехали сюда и попали в такую же историю. Про флотского джентльмена, верно? Называл себя англичанином и командором, а на самом деле был немцем. Так говорил Клэренс.
— Примерно так, — сказала Таппенс.
— Вот почему, верно, вы приехали сюда. Знаете, у нас тоже было такое — очень, очень давно, но такая же история. Он был офицером на субмарине и продал ее чертежи. Учтите, это только то, что я слышал от других.
— Ясно, — сказала Таппенс. — Да. Но мы не за этим приехали сюда. Мы приехали потому, что нашли здесь хороший дом. Я слышала подобные рассказы, но не знаю, что точно случилось.
