— Да. После этого меня отвезли на ранчо Гленкэннон, мистер Тил дал мне новую одежду, я переоделась и отдала свои вещи мистеру Тилу. Он пошел в спальню и натянул их на тело миссис Гролли. Там была еще какая-то женщина. Думаю, что Маргарет Фэй, но поклясться не могу. Как я догадываюсь, мистер Тил сумел догнать ее машину там, на горной дороге, и припугнул, что ее осудят за убийство, если она будет поступать вопреки его воле.
— Я не понимаю… — вмешался Брэндон. Селби быстро повернулся в его сторону.
— Ты поймешь… — И он опять обратился к миссис Хантер: — Последний вопрос: это вы звонили мне как миссис Гролли?
Она кивнула с несчастным видом.
Раздался звонок в дверь. Брэндон вопросительно взглянул на Селби.
— Открой, — сказал ему окружной прокурор, — посмотрим, кто бы это мог быть… И пошли кого-нибудь за миссис Брэндон и ребенком.
— Хорошо.
Шериф распахнул дверь, у порога стоял Карр. Дождь шел уже вовсю, мелкий, настойчивый, влага скопилась на полях шляпы Карра и поблескивала на плаще.
Как всегда, адвокат выглядел весьма величественно, лицо светилось чарующей улыбкой. Ему предстояло выдержать сокрушительный разгром и попытаться спасти то, что еще можно было спасти, используя всю мощь своего незаурядного ума. Но его поведение совершенно не выдавало этого. Без тени вызова или подобострастия он стоял на фоне водяных струй, стекавших позади него с крыши веранды.
— Добрый вечер, — начал он. — Или, наверное, я должен уже сказать — доброе утро. Я заскочил, чтобы… а, вот вы где, моя дорогая.
— Я должна была прийти, — просто сказала миссис Хантер.
— Конечно, конечно, — произнес Карр. — Это мне не следовало ставить вас в известность. Я понял, что вы придете сюда, когда удосужился возобновить мыслительный процесс.
Его острый взгляд остановился на Селби, затем на Брэндоне и вернулся назад к миссис Хантер.
— Так что вы им рассказали?
— Правду.
— Здорово придумано, Карр. Это было действительно быстрое решение. Если миссис Гролли и ее ребенок живут дольше Эзры Гролли, то они наследуют приличное состояние. Но если они умерли раньше, все переходит к сестре.
— Исключительно интересно, — сказал Карр с улыбкой. — Полагаю, вам известно, что не имею ни малейшего представления, о чем вы говорите.
— Итак, — продолжал Селби, — вы решаете убедить всех, что миссис Гролли умерла позже своего мужа. Вы позаимствовали автомобиль Лосстенов, чтобы, во-первых, втянуть их в это дело и, во-вторых, припрятать труп миссис Гролли в Гленкэнноне до тех пор, пока не будет поставлена вся мизансцена… Эзра Гролли умирал, и вы знали, что все это не займет много времени.
— Мой дорогой юноша, я знаю, что, как бы ни хотела миссис Хантер добиться вашего расположения, она не могла рассказать вам ничего подобного. Боюсь, вы перенапрягаете свою фантазию… А если миссис Хантер и сказала вам нечто похожее, значит, она находится в состоянии помутнения рассудка на нервной почве и не несет ответственности за свои слова. Не так ли, моя дорогая?
Женщина отрицательно замотала головой:
— Все, я выхожу из игры, мистер Карр, я больше не могу. Пусть моя дочь не получит денег, но у нее останется нечто большее — безупречная репутация. Тил втянул меня, все время подталкивал, учил, что делать. Но я начала думать самостоятельно. Я выхожу из игры.
Карр с сожалением поцокал языком.
— Вам следует обратиться к доктору. Ваше состояние внушает самые серьезные опасения.
— Боюсь, на этот раз, Карр, вы настолько плотно увязли в трясине, что вам вряд ли удастся выбраться. Против вас много косвенных улик.
Карр высоко поднял свои прекрасно очерченные брови:
— Я увяз в трясине? Великий Боже, неужели эта истерия заразительна? Я всегда высоко ценил ваши умственные способности. Не разочаровывайте меня сейчас. Я не знаю, что сказала вам эта женщина, но если попытаться свести концы с концами, то, по-видимому, окажется, что мой клиент зашел слишком далеко в своем невинном обмане. Но даже если это так, вам трудно будет найти преступление, за которое его можно было бы осудить… Что же касается меня — позвольте, позвольте! — будьте благоразумны. Вне зависимости от того, совершил или не совершил что-нибудь предосудительное мой клиент, я смею вас уверить в своем полном неведении. Я убежден, эта юная дама скажет вам со всей откровенностью, что мы не имели никаких контактов, за исключением того, что она воспользовалась моими услугами, чтобы вчинить иск миссис Лосстен.
— Но я же ехала вместе с вами к дому Гролли утром в четверг, — запротестовала миссис Хантер.
— Это была очаровательная загородная прогулка, — послав Селби улыбку, заявил Карр.
— После этого вы переоделись и отдали свою одежду Тилу, чтобы он натянул ее на тело миссис Гролли? — спросил Селби у миссис Хантер.
— Неужели он это сделал? — сказал Карр таким тоном, будто узнал нечто новое, что вызвало его любопытство и интерес, но отнюдь не опасение.
— Вы же знаете, что Тил заставил меня так поступить! — взорвалась гневом женщина.
Карр печально покачал головой:
— Какое глупое допущение! Мистер Тил скажет, насколько глубоко вы заблуждаетесь.
— И вы подсказали ему, чтобы он велел мне вчинить иск миссис Лосстен.
— Моя дорогая, милая юная дама, — в голосе Карра звучала нотка недоверия, смешанного со священным ужасом, — вы хотите сказать, что думали, будто я предложил вам через Тила вчинить фальшивый иск?! Я изумлен. — Он вновь печально покачал головой. — Боюсь, в этом деле оказывается больше неприятного, чем можно было предположить. Я как раз намеревался сообщить вам, мистер Селби, что почти готов отказаться представлять интересы Тила… Но поскольку мое имя упоминалось в связи с ним, справедливость по отношению к самому себе требует, чтобы я защищал мистера Тила. Я могу заверить вас, что, возможно, мистера Тила подвела его импульсивная щедрость и возникшая естественная привязанность к милому ребенку — помните, я как-то рассказывал о его благотворительной деятельности, — но он ни в коей мере не виновен в преступлении… Посмотрите уголовный кодекс и убедитесь, что я прав.
— Хорошо, мы посмотрим, — мрачно пообещал Селби.
— Вы должны признать, что, если все обстоятельства представить с соответствующим искусством, присяжные будут склонны симпатизировать Тилу и вот этой юной матери.
— Да, — согласился Селби, — опасность этого действительно существует.
Карр сардонически ухмыльнулся:
— И я уверяю вас, что интересы Тила будут представлены мастерски… На это вы можете рассчитывать, Селби.
— Мастерство действительно потребуется, потому что я намерен обвинить Маргарет Эдварде, называющую себя Маргарет Фэй, официантку, передвигающуюся по стране на попутных машинах, в умышленном убийстве с отягчающими обстоятельствами. Мистер Тил будет обвинен в попытке сокрытия преступления и организации заговора с целью воспользоваться его плодами. Миссис Хантер я предоставлю судебный иммунитет. Карр пожал плечами:
— Возможно, вам и удастся осудить мисс Фэй за убийство в результате преступной неосторожности и мистера Тила за сокрытие — не уверен, не знаю. Присяжные так непредсказуемы. Но вам ни за что не доказать умышленное убийство с отягчающими обстоятельствами, по этой статье ее не осудить.
— Может быть, я и не буду пытаться, — сказал Селби, — может быть, я попробую осудить ее за убийство без отягчающих обстоятельств и не стану требовать смертного приговора.
Карр задумался на некоторое время, потом произнес:
— Мои клиенты, возможно, согласятся признать себя виновными, если вы не станете обвинять их в преступлениях, которых они не совершали.
— Иными словами, вы согласны убедить их признать свою вину, чтобы спасти собственную шкуру?
Карр опять поцокал языком.
— Иногда, к сожалению, вы, прокурор, слишком склонны к поспешным и необоснованным заключениям.
— Когда-нибудь вы здорово обожжете себе пальчики, — прорычал Брэндон.
Карр извлек из кармана сигару, аккуратно отрезал кончик, зажег спичку и поднес ее к сигаре. Он выждал, пока пламя спички почти дошло до его пальцев, и в последний момент, когда оно уже коснулось кожи, Карр дунул на спичку, бросил скрюченную, обгорелую палочку в пепельницу, со значением посмотрел в глаза шерифу и засмеялся.
Дождь шел не переставая, ровный, проливной дождь. Иссушенная жаждой земля мгновенно впитывала всю влагу. Юго-восточный ветер постепенно наполнялся прохладой.
Селби и Сильвия Мартин ехали к городской тюрьме, стеклоочиститель машины ходил по дуге с равномерным постукиванием, создавая полукруглое поле для обзора.
— Как ты все узнал, Дуг? — спросила Сильвия Мартин, с трудом подавляя нотки триумфа в голосе.
Он рассмеялся в ответ:
— Я ничего не знал, было лишь много подозрений. То, что у Тила было железное алиби, то, что миссис Гролли не оставила отпечатков пальцев, — существовала по крайней мере дюжина странных фактов… Маргарет Фэй поведала душераздирающую, полную драматизма историю о том, что случилось и как это случилось. Картина катастрофы разворачивалась перед нашими глазами. Все слушали рассказ этой женщины затаив дыхание. Между тем она совсем не тот тип, который ведет повествование таким образом. Маргарет Фэй должна была сказать примерно так: «Мы ехали на машине. Миссис Гролли не справилась с управлением. Меня выбросило наружу, а машина закувыркалась по откосу. Ребенок оставался в машине». Бесспорно, такой рассказ был бы не столь убедителен. Поэтому Карр написал соответствующий текст, чтобы произвести впечатление на присяжных и публику. Но они просчитались, не отработав с ней мимику. Достаточно тонкая, восприимчивая женщина, способная запомнить и передать яркие детали, вела бы себя на сцене более выразительно.
