что бабушка перенесла эту новость стоически, только капель успокаивающих накапала себе. Ника выдохнула и набрала бабушку. Говорить ей было тяжело, но больше всего ее поразил ответ бабушки.
— Я всегда знала, что с твоим рождением что-то не то, не похожа ты на нас, и умом не в нашу породу пошла. Знаю я свою Люську! Она бы умного мужика не окрутила, так все пустозвоны возле нее были, а ты умненькая да красивая, не похожа ты на нас…
— Бабушка, ты все равно моя бабушка, родная, моя…
На другом конце провода повисло молчание, потом бабушка всхлипнула.
— Спасибо, родная, ты у меня одна. Я тебя люблю.
— Я тоже тебя люблю.
Этим вечером Ника долго не могла уснуть и тихонько плакала.
Пришло время выписки, Сергей приехал за ней с водителем, с кучей пакетов новой одежды, вечером они улетали домой.
Глава 32
В аэропорту им пришлось ждать, вылет задержали. Внезапно началась гроза, такое не редко бывает в мае. Небо потемнело. Налетел ветер, поднял пыль в воздух, расшвырял мусор, согнул макушки деревьев. На взлетную полосу пролились первые капли дождя. Потемнел от воды асфальт. Не прошло и несколько минут, как хлынул ливень, превращая взлетную полосу в бурную реку. По стеклам зала ожидания сбегали ручейки воды, рисуя замысловатые узоры. Видимость исчезла, и стекла стали казаться серыми. Ника сидела за столиком кафе возле окна и смотрела, как обслуживающий персонал вприпрыжку бежал с поля в укрытие.
Рейс задержали на неопределенное время.
Сергей заказал ей кофе и пирожное. Разместившись в удобных креслах, они весело болтали, пережидая непогоду.
Внезапно беседу прервал телефонный звонок. Сергей ответил, его лицо стало хмурым. Он махнул Нике головой, бросив на ходу: Я ненадолго.
И ушел в фойе, разговаривать о каких-то поставках, сметах и прочих рабочих вопросах.
Как только Сергей ушел, на его место плюхнулась девица лет так двадцати пяти с короткой мальчишеской стрижкой, курносым носом и какими-то очень серьезными глазами. У нее были глаза старой бабушки, что смотрит на весь мир с подозрением; которая столько пережила за свою жизнь, сколько никто не сможет пережить.
— Это он тебя так, — сказала она, мотнув головой в сторону лица Ники.
Только сейчас Ника вспомнила, что утром никак не могла замазать тональным кремом синяк. Он из фиолетового медленно перекочевал в зеленый цвет с желтоватым отливом, отеки спали, но все равно выглядело это ужасно. А еще разбитая губа, которая постоянно трескалась и никак не хотела заживать.
— Нет, — односложно ответила Ника, ей не хотелось объяснять этой настырной девушке, что с ней произошло.
— Вы все говорите «нет», вы их защищаете, а они бьют вас снова и снова. Не надо его защищать, надо сразу идти в полицию и писать на него заявление. Он, наверное, тебе говорил, что это было впервые, больше так он не будет. Не верь! Он снова поднимет на тебя руку, — девица говорила почти шёпотом, но с такой яростью в голосе, с такой ненавистью, что становилось страшно. По мере того, как она это все говорила, в ее глаза разгоралось пламя безумия. Последние слова она произнесла громко, так что на них обернулись люди за соседними столиками, по окончании она достала маленький квадратик картона и протянула его.
— Вот, возьми, эта координаты организации, что помогает жертвам насилия, когда в следующий раз он поднимет на тебя руку, позвони им, — сказав это, девушка исчезла, Ника даже ответить ей ничего не успела.
Посмеявшись про себя, она оставила визитку на столе. Сначала ей казалось, что это смешно, и эта странная девица, и ее предложение. Но потом в голову закралась мысль. Вот она терпела побои от незнакомого парня, к которому попала в плен, только несколько дней, а ведь некоторые девушки живут с этим всю жизнь. Они страдают, попадают в больницы, но продолжают жить с мужчиной, который их избивает.
От этой мысли по ее коже пробежал озноб, снова в голове закрутились мысли, всплыли неприятные воспоминания. Хорошо, если Ваську посадят надолго, но ведь когда-нибудь он вернется. И кто знает, какой-нибудь девушке или женщине испортит жизнь.
Гроза прошла, и на рейс объявили посадку.
Домой они прилетели поздно вечером, Сергей уговаривал ее поехать к нему, но Ника очень хотела увидеть бабушку. Ей так важно было заглянуть в глаза родного человека, что вырастил ее, успокоить, обнять. Она отказалась от заманчивого предложения.
Возле аэропорта их встретил водитель, Надежда Сергеевна побеспокоилась. И хоть вещей у них с собой почти не было, послала за ними огромный внедорожник.
До дома Ники они добрались быстро. В окнах горел свет, в доме никто не спал.
Ника немного оробела. Вот сейчас ей надо войти в дом и взглянуть в глаза самого близкого ей человека. Получится ли поговорить с бабушкой, так много вопросов, на которые у не нет ответов.
Ей показалось, что она не была дома вечность, хотя прошло всего две недели.
Сергей попросил водителя припарковаться и подождать его. А сам, подхватив одну из дорожных сумок, вошел с ней в подъезд. Дом встретил знакомыми запахами. Подъезд с облупившейся краской и стертыми посередине ступенями, грязные подоконники с банками для окурков, сколько не ругалась старшая по подъезду баба Маша на курильщиков, они все равно втихаря курили у открытых подъездных окон. Вот и дверь квартиры. Тихо, где-то в глубине квартиры прозвенел звонок. В туже секунду дверь резко распахнулась, словно за ней ее уже стояли и ждали. На пороге стоял Иван и смотрел на нее, по выражению его лица, она уже поняла, что произошло что-то из ряда вон выходящее.
— Ника, ты только не волнуйся, — даже не поздоровавшись, начал он. — Тебя нашла мама!
У Ники выпала из рук сумка.
Она отстранила рукой Ивана и шагнула внутрь коридора, даже, не снимая обуви, прошла в гостиную.
На диване сидела женщина. При виде Ники, она быстро встала и шагнула навстречу. Она была высокая, такая же, как Ника, белокурая, длинные пшеничного цвета волосы уложены в замысловатую прическу, голубые глаза излучали столько нежности и любви. Она была так похожа на Нику, или Ника на нее, что и без ДНК экспертизы было понятно, что она ее мать.
— Девочка моя! — женщина шагнула к ней. — Моя Вероника!
Нику впала в ступор. Она не знала, как себя вести, не могла заставить себя подойти и обнять незнакомую женщину. Тогда та сама быстро подошла к ней и, не давая опомниться, обняла Нику. А Ника так и застыла, как изваяние, не в силах поднять руки.
— Девочка моя, моя
