Рекс Стаут - Черная гора

Ознакомительная версия.

Доковыляв до Молфетты, мы постучались в дверь ближайшего выбеленного домика, обсаженного деревьями, и Вулф, поговорив с хозяином, протянул ему через щель листок бумаги.

Итальянец, столь же любезный, как и гребец с ялика, согласился довезти нас до Бари за пять тысяч лир. В дом он нас не пригласил, и мы дожидались его под развесистым инжиром. Наконец он появился, выкатил из-под навеса маленький «фиат», и мы взгромоздились на заднее сиденье.

Ерзая в промокших насквозь брюках, я пытался размышлять. Кое-что мне было не по душе — например, я никак не мог уразуметь, зачем Вулфу понадобилось отдавать восемь кусков этим висельникам. С другой стороны, я соглашался, что Вулф пытался сделать так, чтобы его предложение выглядело как можно более соблазнительным для Стритара. Смущало одно: Зова мы с собой не прихватили и никакой гарантии на то, что он и в самом деле заявится в Штаты, у нас не было. В Италию он должен был пробраться через Горицию, как и прежде, а встретиться мы договорились в Генуе.

Я продолжал обмозговывать сложившееся положение, когда «фиат» затормозил, левая дверца открылась и в лицо водителю брызнул луч фонаря. Снаружи стоял некто в плаще до ног. Он задал несколько вопросов, потом открыл заднюю дверцу, посветил на нас и что-то спросил. Вулф ответил. Завязалась оживленная беседа, причем плащ настаивал, а Вулф не уступал. Наконец плащ захлопнул вашу дверцу, обошел машину справа, открыл переднюю дверцу, забрался на сиденье справа от шофера и повернулся лицом к нам. В руке его я разглядел пистолет, вороненый ствол которого смотрел на нас с Вулфом.

— От меня что-нибудь требуется? — спросил я Вулфа.

— Нет. Он хотел проверить наши документы.

— Куда мы едем?

— В тюрьму.

— Господи, разве мы не в Бари?

— Уже подъезжаем, да.

— Так скажите ему, чтобы отвез нас в тот дом, и мы покажем ему эти идиотские документы.

— Нет. Я не хочу рисковать — завтра по ту сторону Адриатики узнают, что я был здесь.

— А что вы ему сказали?

— Что я хочу встретиться с американским консулом. Разумеется, он отказался тревожить консула в такое время.

Я попытаюсь протолкнуть новый закон, согласно которому в любом городе должно быть по два консула — дневной и ночной. Уверен, что любой из вас, которому доводилось провести ночь или хотя бы ее часть в итальянской кутузке, поддержит меня. Нас — вернее Вулфа — допросили. Сначала за нас взялся прилизанный красавчик-баритон в безукоризненном мундире, потом пару часов усердствовал жирный гиппопотам в засаленной рыбацкой робе. Отобранные у нас ножи и пистолеты не прибавили им доброжелательности. В конце концов нас запихнули в крохотную камеру с двумя койками, уже заселенными примерно пятьюдесятью тысячами душ. Двадцать тысяч обитателей представляли блохи, еще двадцать тысяч — клопы, а остальных я и по сей день не могу классифицировать. После ночи в стогу сена и второй ночи, проведенной в обледеневшей пещере, можно было посчитать любое новшество улучшением, но на деле вышло не так. Я вдоволь нагулялся от стены до стены (целых десять футов), стараясь не наступить на какую-нибудь часть Вулфа, который сидел прямо на бетонном полу. Про завтрак могу сказать одно — мы от него отказались. Шоколад — то, что от него осталось — был в рюкзаках, которые, естественно, у нас отобрали.

В одной из первых же статей нового закона о дневных консулах должно быть требование о том, чтобы на службу они приходили к восьми утра. Лишь в начале одиннадцатого дверь в нашу камеру распахнулась, и вошедший тюремщик что-то сказал. Вулф велел мне следовать за ним, и мы прошагали по коридору, затем поднялись по лестнице и вошли в залитую солнечным светом комнату, в которой сидели двое. Долговязый субъект с невыспавшейся физиономией и оттопыренными ушами размером с суповую тарелку проскрипел по-английски:

— Я Томас Арнольд, американский консул. Мне сказали, что вы изъявили желание встретиться со мной.

— Я хочу поговорить с вами, — Вулф бросил взгляд на второго человека, — с глазу на глаз.

— Это синьор Анжело Бизарро, надзиратель.

— Спасибо. И тем не менее я вынужден настаивать на своей просьбе. Мы не вооружены.

— Да, я знаю. — Арнольд повернулся к надзирателю и после непродолжительного обмена репликами синьор Бизарро встал со стула и вышел, оставив нас наедине с лопоухим консулом.

— Слушаю вас, — сказал он. — Вы американцы?

— Да. Если вы позвоните в американское посольство в Риме и попросите соединить вас с мистером Ричардом Коуртни, то избавитесь от нас в самое сжатое время.

— Сначала вы должны объяснить мне, почему вы оказались ночью на дороге без документов и с оружием.

— Хорошо, — согласился Вулф. — Только вы должны гарантировать, что о нашем присутствии здесь не узнают газетчики. Меня зовут Ниро Вулф, я частный сыщик из Нью-Йорка. А это мистер Арчи Гудвин, мой доверенный помощник.

Консул улыбнулся.

— Я вам не верю.

— Тогда позвоните мистеру Коуртни. Или даже проще… Вы знаете Паоло Телезио, брокера и торгового агента из Бари?

— Да. Мы встречались.

— Если вы позвоните ему и позволите мне поговорить с ним, то он пришлет сюда наши документы, должным образом проштампованные в Риме четыре дня назад. Он также удостоверит, что мы — те, за кого себя выдаем.

— Черт побери, так вы и в самом деле Ниро Вулф?

— Да.

— Тогда какого черта вы шляетесь но ночам с оружием и без документов?

— Согласен, это неосмотрительно, но другого выхода у нас не было. Мы здесь по крайне щекотливому и конфиденциальному делу, и никто не должен прознать, что мы в Италии.

Я мысленно восхищался Вулфом. Он дал понять Арнольду, что мы находимся здесь по секретному заданию американского правительства и даже в том случае, если консул решит позвонить послу в Рим и услышит в ответ, что это не так, то подумает только, что наше задание и вправду сверхсекретное. В посольство звонить он не стал. Во всяком случае, при нас. Он позвонил Телезио, передал трубку Вулфу и потом сидел и оживленно трепался с нами до тех пор, пока Телезио не принес наши документы. Вулф сумел настолько внушить ему, что никто не должен знать, кто мы такие, что Арнольд не назвал наших имен даже надзирателю.

Телезио привез нас к себе домой. В прихожей Вулф сказал мне:

— Мы разденемся здесь, а эти мерзкие тряпки выбросим на улицу.

Так мы и сделали. Подробности опускаю, за исключением носков и ботинок. Вулф боялся снимать их. Когда он, наконец, решился, то уставился на свои ноги в полном изумлении. Думаю, что он ожидал увидеть ободранное почти до костей розовое мясо, а его взору открылась всего лишь парочка мозолей.

— Ничего, через годик-другой пройдут, — жизнерадостно подбодрил я. Спрашивать Вулфа про устройство нагревателя мне не пришлось, потому что предусмотрительный Телезио уже включил его.

Два часа спустя, в четверть второго мы сидели вместе с Телезио на кухне и уплетали грибной суп, потом спагетти с сыром, запивая их вкуснейшим вином. Мы уже были чистые, переодевшиеся и сонные, как мухи. Вулф позвонил в Рим Ричарду Коуртни и договорился о встрече в пять часов. Телезио позвонил в местный аэропорт и сказал, что самолет вылетает в половине третьего. Мы слегка поспорили на двух языках, что несколько осложняло беседу. На чемодане Вулфа инициалов не было, а вот на сделанных по его заказу рубашках и пижаме они были вышиты. Не мог ли Зов каким-то образом увидеть их и сообразить, что его пытаются заманить в ловушку? Вулф считал, что риск ничтожно мал, но мы с Телезио так на него насели, что он сдался. Рубашки и пижаму было решено оставить у Телезио, который пообещал выслать их в Нью-Йорк в самое ближайшее время. А вот мой чемодан был помечен моими инициалами, но мы решили, что «А.Г.», благо меня зовут Алекс, не столь рискованно, как «Н.В.».

Телезио отвез нас в аэропорт на своем «фиате», который по-прежнему выглядел целехоньким, несмотря на то, что его владелец делал все от него зависящее, чтобы посшибать деревья и телеграфные столбы.

Приземлившись в Риме, мы сели в такси, которое доставило нас в американское посольство. Теперь я могу похвастать, что знаю Рим как свои пять пальцев. Его население составляет один миллион шестьсот девяносто пять тысяч четыреста семьдесят семь человек и в нем полно древних строений.

Когда мы зашли в одно из таких строений — я имею в виду здание посольства, — до назначенной встречи оставалось еще десять минут, но ждать нам почти не пришлось. Молодая женщина, выглядевшая как конфетка, но рискующая через несколько лет заполучить второй подбородок, поинтересовалась тем, кто мы такие. Вулф представляться не стал, сказав лишь, что нас ждет мистер Коуртни. Секретаршу, видимо, проинструктировали, потому что, погадав, кто мы — агенты ЦРУ или путешествующие инкогнито конгрессмены, — она что-то сказала в телефонную трубку, и пару минут спустя к нам вышел сам Ричард Коуртни. Он любезно и дипломатично приветствовал нас, не произнося вслух наших имен, и провел к себе по длинному, непозволительно широкому коридору. Пожалуй, целых три кошки могли пройти по нему бок о бок, хотя четвертой было бы уже тесновато.

Ознакомительная версия.