Никки удивленно посмотрела на него.
— Я просто вспомнила… — начала она.
— Зоопарк… Совсем об этом забыл!
— О чем забыли, Эллери?
— О «Z» — последней кодовой букве в путеводителе Харрисона.
Никки помрачнела и отвернулась.
Но Эллери быстро продолжал:
— Харрисон написал буквы «X» и «Y», а потом умер. Предположим, он не успел закончить?
Никки нахмурилась:
— Вы имеете в виду, что он собирался добавить «Z», но ему помешала смерть?
— Почему бы и нет?
— Ну, это возможно…
— Это должно быть так! «XY» просто не имеет смысла.
— Не сказала бы, что в «XYZ» больше смысла, чем в «XY».
— Это окончание, — настаивал Эллери. — Окончание кода Харрисона и конец его самого.
— Не понимаю, о чем вы, — вздохнула Никки.
Эллери посмотрел на часы:
— Слишком поздно отправляться туда сегодня…
— Куда, Эллери?
— В зоопарк.
— Но мы уже в зоопарке!
— Не в зоопарке Харрисона, — возразил Эллери. — В его кодовой книжке отмечен зоопарк в Бронксе. И туда, Никки, я намерен завтра утром отправиться первым делом.
— Но что вы ожидаете там найти?
Эллери выглядел рассеянным.
— Понятия не имею.
* * *
В воскресенье какие-то друзья взяли Никки с собой на Лонг-Айленд покататься на лодке, а инспектора срочно вызвали в управление по делу об убийстве, поэтому Эллери поехал в Бронкс один. Он даже был рад, что все так получилось.
День был мрачным: над скалами Палисейдс нависало серое небо и грохотал гром. Погода соответствовала настроению Эллери, но он беспокоился, что и Никки попадет в грозу.
Склонившись над рулем, Эллери ехал по Вестсайдскому шоссе. Он ощущал знакомое покалывание в затылке. «XYZ»… Это было возможно — даже вероятно. Но что тогда?
«Z» было концом. Оно замыкало круг. Эллери чувствовал себя катающимся на карусели. Ощущение казалось предельно глупым.
Свернув с шоссе на Дикмен-стрит, он поехал по Бродвею на север к Двести седьмой улице. Транспорта на дорогах было мало. Эллери двинулся по Двести седьмой улице и Фордем-роуд к Пелем-Паркуэй и воротам бронкского зоопарка.
Оставив машину на круге у входа, Эллери начал свою бесцельную одиссею. Впрочем, он чувствовал себя скорее Юргеном, нежели Одиссем, так как сам не знал, чего ищет. Вспомнив, что у Одиссея было приключение со свиньей,[45] и решив, что эта цель не хуже любой другой, Эллери лениво зашагал к юго-западному углу парка, где рыл землю дикий кабан. С отчаяния он был готов делать то же самое.
По дороге Эллери задержался у клеток со львами, остановился поглазеть на тропических рыб в аквариуме. Он прошел мимо площадки молодняка, мимо верблюдов, слонов, носорогов и едва не заглянул в Дом вопросов. А вдруг там знают, что подразумевал Вэн Харрисон под своими «X», «Y» и гипотетическим «Z»? Но, подумав, что это маловероятно, он пошел дальше.
Клыкастый кабан подействовал на Эллери удручающе, и он двинулся в восточном направлении.
Здесь были кенгуру, жирафы, окапи, антилопы, человекообразные обезьяны, резвившиеся на свободном пространстве, похожем на африканскую саванну.
Не найдя и тут ключа к разгадке, Эллери свернул на северо-запад, где навестил полярных медведей и бурых медведей Аляски — согласно надписи на табличке, крупнейших хищников на земном шаре. Они не вызвали у него никакого отклика, если не считать чувства облегчения при виде стальных решеток. Посмотрев на лося, оленя Давида, осмотрев обезьянник и административное здание, Эллери вернулся на стоянку, сделав большой круг от ничего к ничему.
Он сердито влез в машину и поехал к главному входу. Ряд автомобилей выстроился у поворота на Пелем-Паркуэй. Эллери трясся от злости, останавливаясь каждые несколько футов.
У ворот хлопотал рабочий, и Эллери от нечего делать наблюдал за ним. Рабочий водил кистью с краской по поблекшему указателю с надписью «NEW YORK ZOOLOGICAL…»[46] — последнее слово было невозможно разобрать. Маляр трудился над буквой «Z» в слове «зоологический».
Эллери выпрямился на сиденье, потом снова откинулся назад.
Заинтересовавшись, почему поток машин остановился, он высунул голову из окошка и увидел, что две машины впереди зацепились бамперами.
Приготовясь к долгому ожиданию, Эллери снова посмотрел на маляра.
«L, O…».
Маляр перешел к букве «G».
В этот момент сверкнула молния, ударил гром и с небес хлынул дождь.
Маляр схватил ведерко с кистями и бросился бежать.
Услышав сердитое гудение клаксонов позади, Эллери повернулся и увидел, что путь свободен. Он свернул на Пелем-Паркуэй.
Снова молния и гром…
Эллери медленно сделал круг и опять проехал мимо указателя, с интересом глядя на потекшую краску. Припарковавшись на стоянке, он вылез из машины, вернулся под дождем пешком к главному входу и поднял голову, с восхищением глядя на разверзшиеся небеса и указатель.
* * *
Эллери очнулся, когда кто-то постучал по его руке.
— Вы владелец той машины на стоянке? — Это был служитель зоопарка. — Мы уже закрылись.
Эллери посмотрел на часы. Было около семи. Он простоял под дождем у входа почти два часа!
— Мы делали на вас ставки, мистер, — сказал служитель, шагая рядом с ним. — Тот, кто стоит под дождем, как под душем в жаркий день, либо пришел на свидание, либо дает допинг лошадям перед завтрашними скачками. Так или не так?
— И так, и не так.
Служитель покачал головой.
— Тогда ставки аннулируются, — печально произнес он, глядя, как Эллери садится в автомобиль и отъезжает от стоянки.
Все в самом деле было и так, и не так.
Эллери вел машину, не сознавая, куда едет, и проезжая одно и то же место уже десятый раз.
Да, все было и так, и не так, но самое важное было правильным.
«Теперь я нуждаюсь только в доказательстве, — думал Эллери. — В доказательстве, с которым можно явиться в суд, которое удовлетворит прокурора, судью и присяжных».
Если только это доказательство существует. Если его можно найти, и притом найти вовремя!
Эллери снова начала одолевать депрессия.
Тот факт, что теперь он знал, какое сообщение хотел передать Вэн Харрисон при помощи окровавленного пальца, более не казался важным.
Гораздо важнее было то, сможет ли он это доказать.
В понедельник утром, без нескольких минут десять, Эллери стоял в комнате судьи Леви, соседней с залом суда. Перед ним сидели судья, прокурор и адвокат Дерка.
— Мне дали понять, мистер Квин, — сказал судья Леви, — что вы хотите сообщить нечто важное, прежде чем начнется заседание?
— Что именно? — холодно осведомился Дэррелл Айронс. Его насторожило возникновение чего-то важного, когда он ожидал быстрого завершения процесса и благоприятного вердикта.
Прокурор молчал с выжидающим видом. Эллери тщательно подбирал слова:
— Есть вероятность нового доказательства, сэр. Если его удастся найти, это окажет значительное влияние на ход процесса. Не могли бы вы объявить перерыв в заседаниях, скажем… — он попытался прочитать что-то в лице судьи, потерпел неудачу и сделал выбор в пользу консервативного подхода, — на двадцать четыре часа?
— Новое доказательство? — нахмурился Айронс. — Какого рода, Квин?
— Да, мистер Квин, — присоединился судья. — Какого рода это доказательство?
— Я предпочитаю не объяснять.
— Мой дорогой сэр! — воскликнул судья Леви. — Вы не можете рассчитывать, что я прерву процесс по делу об убийстве только на основании вашей просьбы.
— У меня нет выбора, — быстро отозвался Эллери. — Юридический ум не способен переварить подобные вещи без неопровержимого доказательства. Я даже не уверен, что такое доказательство существует. Могу только сослаться на свою квалификацию и опыт в подобных делах. Даю вам слово, судья Леви, что здесь нет никаких трюков и что я действую не в своих или чьих-либо интересах, а только в интересах правосудия. Все, что я прошу, — это один день.
Айронс улыбнулся и покачал головой, как будто за все годы своей адвокатской практики ни разу не слышал такой детской просьбы.
— Конечно, — начал прокурор, — мистер Квин занимает уникальное положение, Сэм…
Судья поднялся.
— Сожалею, но я не могу прервать процесс на таких основаниях. Вы готовы, джентльмены?
Эллери коснулся рукава прокурора, и тот задержался в комнате.
— Что у вас в рукаве, Квин? — тихо спросил он.
Эллери пожал плечами:
— В данный момент ничего, кроме клочков паутины. Какие шансы, что дело сегодня перейдет к присяжным?
— По-моему, небольшие. На данном этапе это в основном зависит от Айронса. Кажется, он твердо намерен представить Вэна Харрисона закоренелым прелюбодеем.
