— Обязательно! — с чувством произнес инспектор. Стоддарт-Уэст облегченно вздохнул.
— Ух и повезло нам все-таки! Надо же, в самый последний денек!
— Последний?
— Ну да, — подтвердил Александр. — Завтра я уезжаю в гости к Стоддарту, до конца каникул. У них потрясный дом. Эпохи королевы Анны[34], верно?
— Нет, Уильяма и Мэри[35], — поправил его Стоддарт-Уэст.
— Но твоя мама говорила…
— Моя мама — француженка. Она плохо разбирается в английской архитектуре.
— Но твой отец сказал, что дом был построен…
Креддок тем временем внимательно рассматривал конверт.
Эта Люси действительно мастерица на все руки! И как это ей удалось подделать почтовый штемпель? Инспектор поднес конверт ближе к глазам, но свет был слишком слабый. Спору нет, для мальчиков это, конечно, большое удовольствие, но для него — лишняя морока, и вообще, несолидно как-то… Об этом Люси — черт бы ее побрал — не подумала! Если бы эта «улика» не была поддельной, надо было бы срочно действовать.
А рядом с ним разгорелась настоящая научная дискуссия по поводу архитектурных стилей, но инспектор ничего не слышал.
— Ладно, ребята! — наконец вмешался он в их спор. — Пошли в дом! Вы оказали нам неоценимую услугу.
Мальчики провели Креддока через черный ход. По-видимому, это был их обычный способ проникать в дом. В кухне было светло и уютно. Люси, в большом белом переднике, раскатывала тесто. Брайен Истли, прислонившись к посудному шкафу, с собачьей преданностью внимательно следил за каждым ее движением и время от времени потягивал свой пышный светлый ус.
— Привет, пап, — ласково бросил ему Александр. — Ты опять здесь?
— Мне тут нравится, — ответил Брайен, — и мисс Айлсбэрроу не имеет ничего против.
— Конечно нет. Добрый вечер, инспектор Креддок!
— Не иначе, как пришли обыскивать кухню, — сказал Брайен.
— Не совсем так. Скажите, мистер Седрик Крэкенторп еще здесь?
— Да. Он вам нужен?
— Я хотел бы поговорить с ним.
— Пойду гляну, дома ли он, — предложил Брайен, отлепившись от шкафа. — Может, отправился в пивную.
— Вот спасибо, — поблагодарила Люси. — Я бы сама сходила, но у меня руки в муке.
— А что вы хотите испечь? — с живейшим интересом спросил Стоддарт-Уэст.
— Пирог с персиками.
— Кхла-а-а-сно! — воскликнул Стоддарт-Уэст, не забыв изобразить австралийский акцент.
— Ужин скоро, да? — спросил Александр.
— Нет.
— Ну вот! А я жутко проголодался.
— В кладовой остался кусок имбирной коврижки.
Мальчики ринулись к дверям, едва не сбив друг друга с ног.
— Аппетит как у саранчи! — пошутила Люси.
— Примите мои поздравления, — сухо сказал Креддок.
— С чем, простите?
— С успехом вашей затеи.
— Какой затеи?
Креддок показал кодаковский пакет, в котором лежал конверт.
— Отличная работа, — добавил он.
— О чем вы говорите?
— Вот об этом, дорогая леди, об этом! — Инспектор вытащил наружу уголок конверта.
Люси, ничего не понимая, наблюдала за манипуляциями инспектора.
И тут у Креддока вдруг легонько закружилась голова.
— Разве не вы смастерили это вещественное доказательство? А потом засунули в бак, в котельной.., специально, чтобы мальчишки нашли… Отвечайте! Быстро!
— Я что-то никак не пойму, что вы имеете в виду. Вы хотите сказать, что…
Увидев на пороге вернувшегося Брайена, Креддок поспешно сунул пакет в карман.
— Седрик в библиотеке, — сообщил Брайен. — Он вас ждет.
Он снова притулился спиной к шкафу, а инспектор направился в библиотеку.
Седрик Крэкенторп, казалось, был искренне рад видеть инспектора.
— Все еще продолжаете поиски? — спросил он. — Есть какие-то успехи?
— Вроде бы немного продвинулись вперед, мистер Крэкенторп.
— Удалось выяснить, чей это труп?
— Пока нет, но имеется довольно убедительное предположение.
— Уже неплохо!
— Последние полученные нами данные требуют уточнений, и у нас возникли еще кое-какие вопросы. Начну с вас, мистер Крэкенторп, раз уж вы здесь.
— Ну я тут задерживаться не стану. Денька через два возвращаюсь на Ивицу.
— Значит, я успел вовремя.
— Поехали!
— Где вы находились и что делали в пятницу двадцатого декабря. Если можно, расскажите поподробнее.
Седрик бросил в его сторону быстрый взгляд, но тут же зевнул, откинулся назад и, приняв беззаботный вид, стал старательно вспоминать.
— Я вам уже говорил, что был дома, на Ивице. Вся сложность состоит в том, что у меня один день так похож на другой… По утрам пишу, с трех до пяти сиеста. Если свет подходящий, можно сделать вылазку на этюды. Потом аперитив в кафе на площади, иногда с мэром, иногда с доктором. После иду перекусить.., что-нибудь незатейливое. Большая часть вечера — в баре «У Скотти», в компании с приятелями, между прочим, они из простых.
— Меня больше бы устроила правда, мистер Крэкенторп.
Седрик сел прямо.
— Это оскорбительное замечание, инспектор.
— Вы так полагаете? Мистер Крэкенторп, вы сказали, что покинули Ивицу двадцать первого декабря и в тот же день прибыли в Англию.
— Да, именно так. Эмма! Привет, Эм!
Эмма Крэкенторп вошла в библиотеку из смежной с ней малой гостиной. Она остановилась, недоумевающе глядя то на брата, то на инспектора.
— Послушай, Эм! Я приехал сюда в субботу за неделю до Рождества. Верно? Приехал прямо с аэродрома. Так?
— Да, — удивленно ответила Эмма. — Ты явился почти к ленчу.
— Ну вот, видите? — торжествующе сказал Седрик, повернувшись к инспектору.
— Я смотрю, вы считаете нас полными болванами, мистер Крэкенторп, — с ласковой укоризной заметил Креддок. — Ваши слова нетрудно проверить… Достаточно взглянуть в ваш паспорт… — Инспектор выжидающе умолк.
— Кстати, никак не могу его отыскать! — воскликнул Седрик. — Все утро проискал. Хотел послать его в «Бюро Кука»[36].
— Думаю, вы все-таки не очень старались, мистер Крэкенторп. Впрочем, мне ваш паспорт уже не нужен. В записях пограничных служб зафиксировано, что вы прибыли в Англию вечером девятнадцатого декабря. Может быть, теперь сообщите мне, что делали вы с вечера девятнадцатого и до того момента, как приехали в имение, то есть примерно до ленча двадцать первого декабря.
Седрик разом помрачнел.
— Ну и жизнь пошла! — возмущенно воскликнул он. — Сплошные анкеты и прочие бюрократические фокусы! Человек, в конце концов, волен пойти, куда ему заблагорассудится, и делать, что ему нравится… Так нет! Кто-нибудь обязательно начнет приставать с вопросами! Собственно говоря, почему столько шума из-за двадцатого числа? Что в нем такого особенного?
— По нашим предположениям, именно в этот день произошло убийство той женщины. Вы, конечно, можете отказаться отвечать, но…
— Кто сказал, что я отказываюсь? Дайте хоть собраться с мыслями. Между прочим, во время дознания вы и словом не обмолвились о предполагаемой дате. Значит, с тех пор появились какие-то новые сведения?
Креддок промолчал.
Седрик искоса посмотрел на сестру и предложил:
— Как вам, если мы продолжим беседу в другой комнате?
— Я ухожу, — сразу заторопилась Эмма и пошла к двери, но на пороге обернулась:
— Знаешь, Седрик, это серьезно, — сказала она. — Если ту женщину убили двадцатого, тебе следует отчитаться перед инспектором буквально за каждую минуту. — Она снова ушла в соседнюю гостиную и плотно закрыла за собой дверь.
— Сестра у меня молодчина! — восхищенно произнес Седрик. — Ну что же, начнем отчет! Да, я действительно уехал с Ивицы девятнадцатого. Собирался задержаться на денек-другой в Париже, повидать старых друзей на той стороне Канала[37]. Но случилось так, что моей соседкой в самолете оказалась очень привлекательная барышня… Просто огонь! Короче говоря, мы сошли с самолета вместе. Вообще-то она летела в Штаты, но ей нужно было уладить в Лондоне какие-то дела. Итак, мы прибыли девятнадцатого. Остановились в «Кингсуэй Палас», уточняю на тот случай, если ваши шпики этого еще не обнаружили. Я назвался Джоном Брауном.., в подобных ситуациях едва ли кто регистрируется под своим именем.
— А что делали двадцатого?
Седрик гадливо поморщился.
— Все утро промаялся с похмелья.
— Ну а днем что? С трех часов и дальше?
— Дайте вспомнить… Пошел прошвырнуться.., сами понимаете, не сказать, что до конца очухался.., зашел в Национальную галерею — порыв вполне благородный, верно? Посмотрел кинофильм «Ровенна и ее ранчо». Мне с детства нравились вестерны. Этот был просто потрясающий… Потом пропустил в баре пару стаканчиков, вернулся в гостиницу и немного поспал, а около десяти мы с моей подружкой отправились по разным злачным местам. Сейчас даже названий не припомню… Вроде бы какое-то называлось «Лягушка-поскакушка». Моя попутчица, надо сказать, знала эти места намного лучше меня. Если честно, я тогда здорово набрался и вспомнить могу только уже следующее утро… Было еще противней, чем накануне, голова просто раскалывалась… Девица упорхнула на самолет, а я сунул голову под холодную воду, раздобыл в аптеке какое-то дьявольское снадобье и отправился в Резерфорд-Холл, сделав вид, будто только что из Хитроу, не хотел огорчать Эмму. Вы же знаете, как женщины обижаются, если не сразу приезжаешь домой. Мне пришлось занять у нее денег, чтобы расплатиться с таксистом. У меня не было ни пенни… А у отца и просить не стоило. Этот старый скряга ни за что не раскошелится. Скопидом паршивый! Ну как, инспектор, вы удовлетворены?
