– Да. В одиннадцать.
– Обязательно. Если я в придачу звякну Лону, он этого не забудет. Есть основания ему не звонить?
– Нет. Содержание, не сам текст.
– Слушаюсь.
В 11:08 утра в субботу инспектор Кремер, сидящий в красном кожаном кресле, поднял глаза от бумаги, что держал в руке, и прорычал на Вульфа:
– Это вы написали.
Вульф – он сидел за своим письменным столом – покачал головой:
– Не мой почерк.
– Еще бы. Вы прекрасно понимаете, о чем я. Вот это словечко, «злодеяние», да и другие обороты. Вы нарочно составили письмо в таких выражениях, чтобы до меня дошло, кто его автор. Чтобы натянуть мне нос, доказать, что я дерьмо. Конечно, это написано его рукой. Не удивлюсь, если он и писал за этим самым столом, сидя в этом кресле.
– Мистер Кремер, – Вульф выставил руку ладонью вперед. – Соглашаясь с вашим выводом, не могу принять истолкования. Я бы сказал, что письмо было составлено в моих выражениях из уважения к вашему здравому смыслу и профессиональным способностям; я хотел этим подчеркнуть, что понимаю – вас нельзя одурачить.
– Ага. Можете говорить все что угодно. – Он бросил взгляд на письмо. – Вот тут говорится: «…после того, как Ниро Вульф доказал мне всю безнадежность попыток воспрепятствовать раскрытию…» Значит, у вас имелись доказательства, и, должно быть, чертовски веские. Разве нет?
Вульф утвердительно кивнул:
– Такого вопроса нельзя избежать. Если б мистер Эйкен был еще жив, мне, разумеется, пришлось бы ответить. Вам потребовались бы доказательства, и мне бы пришлось их представить. Но он мертв. Сам я не адвокат, но проконсультировался с адвокатом. Я не обязан представлять доказательства, в которых отпала нужда и которые не могут быть использованы в интересах общества.
– В интересах общества установить, где и при каких обстоятельствах было совершено преступление.
– Нет, сэр. В интересах полиции – да, но не общества. Это крепкий довод. Если вы пожелаете его опровергнуть, придется предъявить мне обвинение, добиться ордера на арест, заставить окружного прокурора передать дело в суд и предоставить решать судье и присяжным. Учитывая, что мистер Эйкен мертв и имеется его признание, сомневаюсь, чтобы суд решил в вашу пользу.
– Я тоже сомневаюсь. – Кремер сложил письмо, засунул его в конверт, а конверт в карман. – Будь проклято ваше нахальство. – Он поднялся. – Посмотрим.
С этим он повернулся и вышел.
В 3:47 дня в субботу кроме нас с Вульфом в кабинете находились трое мужчин и одна женщина. Мужчины – они сидели в желтых креслах – были членами Совета директоров «Континентальных пластмасс». В красном кожаном кресле сидела миссис Томас Дж.Йигер. Каждый держал в руках по отпечатанной мной на машинке копии письма, что пришло утром. Говорил Вульф:
– Нет, не стану. В условиях найма не оговаривалось и не подразумевалось, что я обязан доложить о подробностях проведенного мною расследования. От того, что я раскрою вам доказательства, которые предъявил мистеру Эйкену, или расскажу, как я их получил, никакой пользы не будет. Что до конечного исхода, то его предопределил не я, но обстоятельства; я всего лишь позаботился о характере развязки. Если б все было предоставлено полиции, она бы в свое время наверняка обнаружила ту комнату, а узнав о ее существовании, узнала бы и про все остальное, так что ваш президент мистер Эйкен стал бы «героем» не мгновенной сенсации, но долгой скандальной кампании. Что касается гонорара, то не сочтете ли вы пятьдесят тысяч долларов слишком высокой платой за оказанную услугу?
– Нет, не сочтем, – ответил один из директоров, а другой добавил: – Тут не о чем спорить.
Третий директор согласно хмыкнул.
– Я тоже ваша должница, – заявила миссис Йигер.
Вульф покачал головой.
– Вы уплатили мне доллар, я оставлю его. Я уже говорил, что не беру с двух разных клиентов платы за одну и ту же услугу.
Он поднял глаза на часы – в четыре его ждало свидание с орхидеями, отодвинул кресло и поднялся:
– Копии заявления мистера Эйкена можете оставить себе. Их стоимость входит в гонорар.
В 5:14 в тот же день я сидел на кухне подвальной квартирки в доме 156 по Западной Восемьдесят второй улице. Цезарь Перес тяжело осел на стуле, жена его, напротив, сидела прямо, расправив плечи.
– К сожалению, – сказал я, – тут уж ничего не поделаешь. Убийца Марии мертв, но полиция об этом не знает. Если б знала, то узнала бы и про этот дом, и про то, что вы вынесли тело Йигера и спустили в яму. Они еще будут к вам приставать, но, вероятно, недолго. Хотел бы прийти завтра на похороны, но лучше не надо. Там, верно, будет кто-нибудь из полиции – они всегда являются на похороны убитых, если убийца не пойман. По-моему, я рассказал все, что может представлять для вас интерес, но не хотите ли спросить еще о чем-нибудь?
Он покачал головой, а она заявила:
– Мы сказали, что заплатим вам сто долларов.
– Забудьте об этом. У нас и без того слишком много клиентов. Доллар я оставлю себе, как, впрочем, и ключи – на память, если вы, конечно, не против. А вам не мешает врезать новый замок.
Я встал, подошел к столу и взял сверток, обернутый в коричневую бумагу.
– Вот все, что я забрал из комнаты, – женский зонтик. Верну его хозяйке.
Я попрощался с ними за руку – с каждым отдельно – и ушел восвояси.
На Райскую улицу я не пошел. Особого желания еще раз увидеть Хафов или Мег Дункан в домашней обстановке у меня не было. В понедельник я отправил зонтик и сигаретницу с посыльным.
С приправой из душистых трав (франц.)
Марка дорогого шампанского.
Елизаветинцами в Англии называют писателей – поэтов, драматургов, прозаиков, – писавших в период правления (1558–1603) королевы Елизаветы I Тюдор (1533–1603); крупнейшим в их ряду был В. Шекспир
Браунинг , Роберт (1812–1889) – английский поэт
Один из наиболее полных толковых словарей английского языка, издаваемый в США и получивший название по имени составителя, американского филолога и ученого Ноа Вебстера (или Уэбстера), (1758–1843).
Горгулья – в готической архитектуре рыльце водосточной трубы в виде фантастической маски
Паскаль , Блез (1623–1662) – французский ученый, философ и писатель, автор свода нравственно-философских и религиозных сентенций, наблюдений и афоризмов «Мысли» (опубл. в 1669 г.)
Ницше , Фридрих (1844–1900) – немецкий философ и писатель
Персонажи греческой мифологии; гарпии – птицы с женскими головами, ламия – фантастическое чудовище в образе женщины, пожирающее детей и пьющее их кровь.
