– А что за машина?
– В том-то вся и дьявольщина… прошу прощения, миссис Бридон.
– Да, хреновина, что и говорить, – безмятежно поправила Анджела. – Машина была из здешнего гаража, и выехала она в тридцать пять девятого, прямо под носом у мистера Лейланда. Даже мистер Поултни с его сыщицкой прозорливостью и тот не догадался, что происходит.
– Понимаешь, – объяснил Лейланд, – нас хладнокровно, обдуманно обвели вокруг пальца. После обеда Бринкман позвонил в гараж и попросил владельца подъехать к поезду, который прибывает в Чилторп в восемь сорок. Назвался он Мерриком. Хозяин гаража, конечно, не спрашивал, откуда звонят: он часто ездит встречать пассажиров этого поезда и, разумеется, предположил, что и на сей раз кто-то приедет. А по дороге на станцию, над самым каньоном, такси остановил пешеход с чемоданчиком, который шагал в сторону Чилторпа, будто бы с поезда. Он спросил, за кем машина, не за мистером ли Мерриком, а потом сообщил, что очень торопится, так как хочет успеть в Лоугилле на экспресс. Хозяин, разумеется, не усмотрел в таком желании ничего подозрительного, да и времени оставалось в обрез, – словом, он поднатужился и домчал «мистера Меррика» к экспрессу. Только по возвращении в Чилторп до него дошло, что он наделал. Но увы! Никто нам теперь не скажет, остался ли Бринкман в Лоугилле или в самом деле сел на экспресс.
– Или уехал ночным поездом обратно в Пулфорд.
– Вот это нам удалось проверить совершенно точно: в Пулфорд он не возвращался. Что же до экспресса, то ясности нет, и для моих планов это катастрофа. Я предупредил Лондон, чтобы прибывающий поезд держали под наблюдением, и сообщил приметы Бринкмана, но толку наверняка никакого не будет. Через полчасика из Лондона телеграфируют, что поиски не дали результатов.
– А в пути экспресс нельзя было остановить?
– Я-то бы не прочь. Но поезд почтовый, вдобавок вагоны первого класса вечно битком набиты богачами. Будь поезд местный, хотя бы и вечером в субботу, я бы его задержал часика на два, вместе со всеми пассажирами, они потом разве что в газеты нажалуются. Если же остановить по случаю розыска преступника такой вот экспресс, а в итоге никого не найти, мигом посыплются запросы в палату общин. Да и положение у меня невыгодное, сам понимаешь. Я не могу доказать, что Бринкман убийца. По крайней мере, сейчас не могу. Если б он удрал на моттрамовском автомобиле, я бы арестовал его за угон, но он на кражу не пошел. Счет у миссис Дэвис и тот оплатил.
– Ты хочешь сказать, что он попросил счет вчера после обеда, а мы и знать не знали?
– Нет, он поступил хитрее: дал буфетчице два шиллинга и уехал, оставив деньги на комоде.
– А как насчет его саквояжа?
– Саквояж не его, а Моттрама. Свои вещи он унес в чемоданчике. Если не считать того, что он назвался владельцу гаража чужим именем, уехал он вполне en regle[22]. Тут сто раз подумаешь, останавливать ли поезд и брать ли этого человека под стражу. Ведь не исключено, что он скрывается где-то в Лоугилле.
В этот миг в столовой появился мистер Поултни. Старый джентльмен энергично потирал руки, с восторгом вспоминая вчерашние события; вы бы наверняка решили, что ему и завтракать незачем: он со вкусом обсасывал все, что пережил накануне.
– Какой день! – восклицал он. – Какой день! Я обыскал автомобиль и даже открыл без спросу часть его механизма. Меня подозревали в убийстве. Я караулил в гараже, на жутком сквозняке, потому что мне поручили схватить преступника. А в довершение всего я пошел к совершенно незнакомому человеку со словами: А вот и мы! Нет, жизнь уже ничем меня не удивит… Но где же мистер Эймс?
– Он доехал с нами до Лоугилла, – объяснила Анджела, – а там попрощался и ночным поездом вернулся в Пулфорд. Сказал, что должен срочно обсудить кое-что с епископом. Пижама и зубная щетка остались здесь, так что он, как и говорил, заедет за ними сегодня днем. Стало быть, вы его еще увидите.
– Удивительный человек! По натуре – хитрый судейский. Сразу распознал во мне склонность к размышлениям. Боже милостивый! Неужели миссис Дэвис угощает нас сосисками?
– Замечательно, правда? – сказала Анджела. – Должно быть, она почувствовала, что это надо отметить. И очень обрадовалась, что счет оплачен. По-моему, Бринки все же не самый противный из людей.
– Поверьте, – серьезно сказал Лейланд, – нет большего заблуждения, чем уверенность в том, что преступник начисто потерял все человеческое. Бринкман вполне мог убить своего хозяина, приготовиться к бегству на его машине с тысячей фунтов, которые принадлежат не ему, и тем не менее он же капитулировал перед перспективой, что честная женщина вроде миссис Дэвис останется после его визита в убытке. Все мы люди, и все мы разные.
– Но как странно, что он ни с того ни с сего кинулся в каньон! Конечно, место, как я слыхала, весьма любопытное, и Бринки был в восторге от тамошнего ландшафта, он сам говорил моему мужу. И все-таки не странно ли, что ему вздумалось напоследок бросить на сей пейзаж долгий тоскующий взгляд, а уж потом улизнуть в Южную Америку?
– Вполне возможно, что каньон чем-то его притягивал, – согласился Лейланд. – Но, по-моему, бринкмановские поступки куда разумнее, нежели вам кажется. Ведь, выбравшись из каньона, он хладнокровно направился в Чилторп, и, когда остановил машину, вид у него был совершенно естественный. Скажу больше: я почти уверен, что он знал о слежке. Эймс – человек толковый, но следил он за Бринкманом, по-видимому, кое-как, ну, и выдал себя. Хотя Бринкман небось думал, что его «пасет» Бридон.
– Потому что «пасли» небрежно, да? – спросила Анджела. – Майлз, что за манеры?! Хлеб за столом не бросают.
– Я имел в виду другое: он считал, что мистер Эймс сидит в кино, а вот Бридона он своими глазами видел в гостинице, у окна, которое выходит на улицу, и наверняка решил, что следит за ним тот, кто находится у окна.
– Это бы еще полбеды, – сказал Бридон. – Но, видишь ли, когда Анджела выходила из комнаты, она, по обыкновению, беспечно распахнула дверь, и три мои карты упорхнули на улицу. А я, вообразив, что Бринкман уже далеко – его нигде не было видно, – спустился вниз и подобрал карты, ведь мне казалось, я ничем не рискую. Ну а вдруг он наблюдал за мной и мое исчезновение как раз и навело его на мысль, что за ним следят? Мне очень жаль, что так вышло.
– Знаешь, по-моему, это дела не меняет. Он мужик крутой, хладнокровный. Решил небось, что ты сидишь у окна для отвода глаз, а вообще под наблюдением держат черный ход. Тут он, надо сказать, был недалек от истины.
– Что верно, то верно, – кивнул мистер Поултни. – На мой взгляд, в конюшне караулил джентльмен, у которого зрение просто как у рыси.
– И наш приятель обнаглел. Он принимал слежку в расчет, но это не имело для него значения, пока преследователь держался на значительном расстоянии, а значит, сам он наверняка мог в нужный момент нырнуть в такси и уехать. Если кто и напортачил, так это я, да как! Но поймите, я был твердо уверен, что он придет за моттрамовской машиной, которая явно была подготовлена к отъезду. Даже сейчас я не могу взять в толк, как это он так спокойно отказался от хозяйского лимузина. Ну разве только пронюхал, что в гараже засада, и потому можно в два счета погореть. Хотя без этой тысчонки он наверняка остался на мели.
– Мой муж, – ехидно заметила Анджела, – похоже, заранее знал, что Бринкман за машиной не явится.
– Да, кстати, – оживился Лейланд, – как насчет этого, а?
– К сожалению, додумался я поздновато. У меня даже в мыслях ничего такого не было, пока я не сказал это вслух, но, увы, время-то упустил. Впрочем, это всего лишь итог долгих размышлений, которые шли у меня в мозгу. Я старался проанализировать факты, и мне показалось, что наконец нашел вариант, учитывающий все их до единого. И хотя моя новая версия не исключает возможности, что Бринкман намеревался дать деру на машине с тысячей фунтов, она все же рассматривает эту возможность наряду с другими.
– Ты что же, по-прежнему носишься со своей навязчивой идеей, с самоубийством?
– Я этого не говорил.
– Черт побери, туману тут, конечно, еще хоть отбавляй, но все ж таки ясно, что Бринкман – темная личность. А чем в таком случае мотивированы его поступки, как не тем, что он убийца?! С моей точки зрения, невиновность не вяжется с неожиданным бегством под покровом сумерек и с вымышленным именем, которое называют, заказывая машину на станцию.
– Однако этого недостаточно, чтобы считать человека темной личностью и на таком основании отправить его на виселицу. Нужно отыскать мотив, который привел его к убийству, и способ, каким он сумел это убийство осуществить. Ты готов назвать их?
– Да, готов, – сказал Лейланд. – Всех подробностей я, конечно, наизусть не помню, но, как мне представляется, я готов рационально объяснить все обстоятельства. А суть сводится к тому, что Моттрам был убит.
